Яна Жемойтелите продолжает свои экскурсии по Петрозаводску
«Вот ведь как странно сработала российская жандармерия: вроде бы отправили Еремеева в Петрозаводск в ссылку, но оказалось, что на малую родину. И здесь он наверняка прогуливался по Левашовскому бульвару хмурыми осенними вечерами под мелким дождем, размышляя, как жить дальше…»
От ротонды к «Макси» вдоль Левашовского бульвара тихонько себе течет улица Еремеева. Некогда деревенская, плотно улепленная деревянными домиками с печным отоплением, она «кривилась крыш корою». Затем по периметру квартала на ней выросли современные низкорослые домики, и теперь улочка, расположенная в историческом центре, относится к разряду престижных.
Не знаю, задаются ли ее обитатели вопросом, кто такой этот Еремеев и что он делает по соседству с Левашовским бульваром.
Впрочем, когда в 1962 году улице присвоили имя Еремеева, бульвар носил имя Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Труднопроизносимое сочетание, причем не имевшее к бульвару никакой исторической привязки. Роза Люксембург и Карл Либкнехт – немецкие революционеры, которых убили в один день 15 января 1919 года. Но мы тоже не задавались вопросом, кто эти люди. Мы – это первоклашки 17-й школы, которые только что выучились читать. И первые названия улиц, которые мы прочли самостоятельно в 1972 году, были именно Еремеева, Дзержинского и немецких революционеров Люксембург и Либкнехта. У входа на бульвар даже табличка такая стояла, трудночитаемая.
До сих пор картинка перед глазами, как мы с девчонками пытаемся это прочесть. Была осень, моросил вечный дождь, не сулящий ничего иного, кроме резиновых сапог и грязи на три месяца вперед. В детстве дождь воспринимался почему-то гораздо трагичнее, чем сейчас. Или же мы просто к нему притерпелись за жизнь…
Так кто же такой этот Еремеев, имя которого до сих пор носит улица в Петрозаводске? Думаю, что знают единицы. А ведь он тоже был писатель и даже отмечен в библиографическом словаре «Русские писатели. 1800-1917 (Т. 2. Москва: Советская энциклопедия, 1989.- с.234-235)
Константин Степанович Еремеев родился в 1874 году в Минске в семье унтер-офицера, происходившего из крестьян деревни Вороново Олонецкой губернии. Детство и школьные годы Кости прошли в Петрозаводске. Вот он на фото, вполне симпатичный дядька.
В каком именно месте жила семья Еремеевых в Петрозаводске, история умалчивает, может быть, и в районе Екатерининской церкви, то есть в те времена на самой окраине городка. Впрочем, и в семидесятые годы прошлого века нашу школу окружал почти сельский пейзаж с частными огородами возле деревянных построек, разве что петухи не кричали во дворах за неимением домашней птицы. А ниже по течению так и вообще была улица Малая Слободская, в просторечии «Слобода» с грубоватыми нравами и тяжелым бытом.
Как все это соединялось в пространстве и времени? А вот сама теперь удивляюсь. Мы как-то не замечали сермяжного обустройства близлежащих улиц, мы в своей английской школе читали английскую классику, так что взрослели среди английских аристократов… Ну хорошо, это я росла на книжках среди джентльменов и их чопорных дам, и мне представлялось так, что взрослая жизнь – что-то вроде английского клуба, в котором джентльмены блещут остроумием, а если и принимают на грудь, то в малых дозах и исключительно виски. Открытие реального положения вещей меня в свое время потрясло, но пришлось смириться.
А вообще действительность развитого социализма была столь же двуличной, как и викторианская эпоха. Главное было – делать вид, что все прекрасно, что советский народ уверенно движется к коммунизму, как говорил дорогой Леонид Ильич, хотя ему уже никто не верил. Однако нужно было писать во всех докладах, что именно так и есть.
Но вернемся к товарищу Еремееву. В школе я вообще не задавалась вопросом, что это за деятель такой рабочего движения. Мне гораздо ближе были Оскар Уайльд и Конан Дойль. А между тем Константин Еремеев, в конце XIX века экстерном сдав экзамены за курс петрозаводской гимназии, отправился в Вильно служить в пехотном полку и был произведен в унтер-офицеры. Продолжил семейную традицию. И все бы у него и дальше наверняка складывалось гладко, да только в 1896-м он вступил в этом самом Вильно в социал-демократическую организацию, в следующем году его арестовали, сослали сперва в Уржум, а потом в Петрозаводск.
Вот ведь как странно сработала российская жандармерия: вроде бы отправили Еремеева в ссылку, но оказалось, что на малую родину. И здесь он наверняка прогуливался по Левашовскому бульвару хмурыми осенними вечерами под мелким дождем, размышляя, как жить дальше и старательно обходя коровьи лепешки. И ему даже в голову не могло прийти, что в 1962 году этой улочке, которая плавно стекает к озеру с пригорка, присвоят его, Константина Степановича, имя!
В Петрозаводске Еремеев присоединился к большевикам, его опять арестовали и сослали куда-то еще, а он оттуда бежал за границу и вернулся в Россию только в 1906-м, в разгар первой русской революции.
Уже тогда, помимо революционной деятельности, он занимался литературой, писал под псевдонимами Гудок, Гудок-Еремеев и другими, может быть, в память о заводском гудке, разносящимся над Петрозаводском, хотя сам не придавал особого значения своим сочинениям, полагая их весьма незначительными.
В 1910-1914 годах Еремеев работал в редакции газет «Звезда» и «Правда», в 1915-1916 годах редактировал журнал «Вопросы Страхования», что немного странно, ведь он был унтер-офицер «по профессии». А с 1915 года товарищ Еремеев состоял в Петербургском комитете РСДРП. 4 марта 1917 года Еремеев стал членом редколлегии «Правды», с отрядом рабочих и солдат захватил типографию газеты «Сельский Вестник», где с 5 марта начала печататься «Правда». 27 марта его ввели в Русское бюро ЦК РСДРП…
Советской власти Еремеев пригодился не только как писатель, но и как кадровый офицер. С ноября 1917 года он член коллегии Наркомата по военным делам РСФСР, в декабре 1917-го — марте 1918-го – временно исполняющий делами главнокомандующего войсками Петроградского военного округа.
А еще Еремеев – основатель и редактор газеты «Армия и Флот Рабочей и Крестьянской России», автор эмблемы Красная звезда. Во время наступления германских войск в феврале 1918-го состоял в Комитете революционной обороны Петрограда, принимал участие в формировании первых частей и соединений Красной армии. В апреле-мае 1918 года он – военком Петроградской трудовой коммуны, а с июня заведующий издательством ВЦИК в Москве.
В воспоминаниях «Пламя. Эпизоды Октябрьской революции» Еремеев так описывал события Октябрьской революции в Гатчине:
«… в лесу у слободы Павловской было сделано нечто вроде засеки, то есть спилены две березы вершинами на дорогу, что, однако, не препятствовало проезду автомобиля. За лежащими березами шоссе было перекопано несколькими короткими канавками, очень мелкими, вернее, желобками в шахматном порядке. Часть матросов сошла с машины и осмотрела местность, но и тут не было никакой заставы или засады. Желобки тоже не помешали проехать, мы их кое-как заровняли ногами, сбросив обратно вынутый щебень. Затем мы поехали уже беспрепятственно в самый город и въехали в ограду дворца, тоже никем не охраняемую. На дворе были какие-то солдаты. Они указали на комендантское помещение, и мы направились во дворец в сопровождении двух десятков матросов, остальные остались с пулеметами на дворе».
Стилистика повествования выдает, что Еремеев был все-таки документалист, а не полнокровный писатель. Вдобавок время требовало правды. Да и лихорадочное было это время. Летом 1919 года писателя Еремеева направили на Южный фронт командиром Воронежского укрепрайона. По возвращении с фронта он стал заместителем заведующего Госиздата, редактором «Рабочей газеты», а также первым редактором журнала «Крокодил» (1922–1923), то есть еще и с юмором был дядька. И какой популярный создал журнал! Молодец! Гудок – гудел, призывал клеймить бюрократов и взяточников. Еще в семидесятые годы «Крокодил» читали и взрослые, и дети.
Еремеев при этом с 1923 года был членом РВС Балтийского флота (NB! Одновременно с созданием «Крокодила»), с 1924 года член РВС СССР, а с 1925 года начальник Политического управления Балтийского флота. В РВС Еремееву доверяли: в 1926 году он выполнял важнейшие поручения Революционного военного совета СССР, а вскоре его назначили представителем АО «Советский торговый флот» во Франции.
В 1929—1931 годах Еремеев редактировал журнал «Красная нива», и в том же 31-м его не стало. Похоронили Константина Сергеевича в Ленинграде на Марсовом поле.
Еремеев писал в основном об Октябрьской революции и Гражданской войне. В 1924 году в Ленинграде вышла его книга «Ленин и рабочий класс. Встречи с Ильичем», в 1930-м «Пламя. Эпизоды Октябрьских дней», а в 1964 году в Петрозаводске издали его сборник «Пережитое. Повести и рассказы». Эта книга есть в фондах Национальной библиотеки Карелии.
Вот, собственно, и все о нем, Константине Степановиче Еремееве.
Жизнь на улице его имени продолжается по своим законам, в школу через дорогу бегают дети, которые понятия не имеют, что выходил некогда такой журнал «Крокодил».
Когда мне случается проходить Левашовским бульваром или возвращаться домой на автобусе, который из-за ремонта моста теперь спускается вниз улицей Еремеева, я не могу отделаться от видения деревянных домишек, контуры которых будто проступают под современными постройками, и иногда на перекрестке у истока Левашовского бульвара я замечаю девчонок с косичками, сгрудившихся под непонятной табличкой. А что же это там такое написано: Люк-сем-бург… Либк-нех-та… Но ведь это же мы, первоклашки, возвращаемся из школы домой.
А ведь таблички там давно уже нет. Да и почти пятьдесят лет прошло.
Не может этого быть!