О правах коренных народов, образовании и ремёслах
Алексей Цыкарев – независимый эксперт ООН, член Постоянного форума по вопросам коренных народов, один из лидеров карельского и финно-угорского движения. Алексей рассказал об актуальных проблемах прав коренных народов Карелии и других регионов, изучении карельского и вепсского языков в школах и университете, а также о важности традиционных ремёсел для республики.
Лес — часть культурного кода и наследия
– Алексей, какие вопросы области прав коренных народов сегодня наиболее важны для нашей республики?
– Проблемы коренных народов неуникальны для Карелии, они схожи во всех уголках мира. Где-то фокус больше на политических правах, где-то – на экономических, но в целом проблемы похожи. Сейчас в Карелии в большей степени обсуждают культурно-языковые права, и приоритеты Съезда карелов и вепсского движения лежат в плоскости сохранения и развития родного языка и культуры. Однако экономические права тоже волнуют коренных жителей. Например, на Съезде карелов (в марте 2020 года – Ред.) много времени посвятили обсуждению традиционного рыболовства. Каким образом государство должно отрегулировать процесс, чтобы жители карельских деревень не были вынуждены ездить в Санкт-Петербург маркировать свои рыболовные сети, и как сделать так, чтобы приоритет в области традиционных промыслов отдавался коренным народам? Понятно, что мы должны защищать природу и популяцию рыбы. Но для людей, которые исторически живут рыболовством – а для них это не только возможность пропитания, но и часть культурного кода – необходимо создать условия, чтобы они хотели оставаться в родных местах, могли заниматься исконным видом деятельности, и у них не было проблем с доступом к биологическим ресурсам.
От вепсов мы последнее время слышим о проблеме вырубки лесов. Крупная компания получила в аренду лесные угодья, и жители опасаются, что вырубка затронет их интересы в области традиционно-хозяйственной деятельности – собирательство, охота, рекреационные, экологические и культурные права. Лес также является частью культурного кода и наследия. Традиционные промыслы могут окончательно исчезнуть, если изменится среда обитания.
Лес – проблема не только вепсского народа. Например, жители карельской деревни Кинерма постоянно жалуются не только на вырубку, но и на лесовозы, которые разрушают ландшафт. Промышленные компании должны учитывать права коренного населения, а не стремиться уйти от ответственности. Работа многочисленных форелеводческих хозяйств в Карелии сопряжена с экологическими рисками, против которых местные жители активно протестуют. Мы видим примеры, когда законодательство позволяет бизнесу добывать полезные ископаемые и негативно влиять на экологию республики, а налоги платить в другом регионе – например, в Вологодской области. Самый известный пример – АО «Карельский окатыш», входящий в группу «Северсталь». Такие ситуации не могут не волновать жителей.
Если говорить о глобальном аспекте, есть ещё одна большая проблема – защита правозащитников, безопасность людей, которые занимаются защитой прав коренных народов. В некоторых странах, к сожалению, быть правозащитником – дело небезопасное: слишком многие влиятельные силы в мире по-прежнему заинтересованы в том, чтобы нарушать права коренных народов, забирать их землю, ограничивать их доступ к природным ресурсам. Хотя международное право защищает интересы коренных народов, которые многие столетия попирались, но преследование отдельных правозащитников и лидеров всё ещё кажется кому-то лучшим решением, чем соблюдение законов и включение коренных народов в процесс переговоров.
– Ситуация в других регионах отличается от нашей? Может быть, есть образцовый регион в работе с правами коренных народов?
– Нельзя сказать, что есть какой-то эталон. Ситуация в регионах РФ сильно варьируется в зависимости от статуса, бюджета, политической воли и традиций. Идеальных мест тем не менее нет. Республика Саха (Якутия), Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа – регионы обеспеченные. Их благосостояние сильно выше Карелии, а значит, у них больше возможностей поддерживать коренные народы.
Но не всё измеряется деньгами: их отсутствие не мешает внедрять прогрессивное, соответствующее международным стандартам законодательство. В Якутии, к примеру, уже много лет работает республиканский закон об этнологической экспертизе. Это редкий российский регион, где разработан собственный закон об этнологической экспертизе при отсутствии федерального аналога. Это означает, что наработан многолетний опыт взаимодействия с промышленными компаниями, которые должны не только выявлять то, как последствия их проектов влияют на экологию, образ жизни, язык, культуру и промыслы коренных народов, но и вырабатывать меры по минимизации этого воздействия или выплаты компенсаций.
Кто мешает Карелии и другим регионам взять с Якутии пример и разработать аналогичный закон? Тем более Съезд карелов об этом неоднократно просил.
Нужен диалог между промышленниками и коренными народами
– Оказывает влияние и международная активность регионов. Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа посещают международные площадки, например, Постоянный форум ООН по вопросам коренных народов, а значит, чиновники и представители бизнеса в этих регионах лучше разбираются в международных стандартах, знакомятся с передовыми мировыми практиками и делятся своим положительным опытом. Более того, они регулярно принимают у себя международных экспертов, и им совершенно не безразличен имидж их родного региона, который влияет, например, на торгово-экономические и культурные контакты. Как следствие, промышленные компании сотрудничают и с органами власти, и с коренными народами, стремятся выработать модель устойчивого сосуществования бизнеса и традиционного образа жизни.
Несмотря на наличие хороших практик, эта проблема стоит остро. Сегодня именно промышленные компании – главные раздражители коренных народов в том, что касается сохранения традиционной среды обитания и промыслов. Именно промышленные компании приходят туда, где коренные народы живут с того времени, когда ещё не было никаких государственных границ. Добывая минеральные ресурсы, эти компании грубо вмешиваются в традиционную жизнь народа, меняя окружающую среду, воздействуя на психоэмоциональное состояние людей. Поэтому ответственность за последствия лежит именно на компаниях и государстве как регуляторе, а не на коренных народах.
Компании должны соблюдать и российское законодательство, и общепризнанные международные стандарты, которые воплощены, в том числе в Декларации ООН о правах коренных народов. Я думаю, у нас впереди ещё большая работа по налаживанию диалога между промышленностью и коренными народами. Нужно создать условия для нахождения баланса.
Никто не отрицает, что экономическое развитие, в том числе и в Арктике – это реальность, от которой на данном отрезке истории и при сегодняшнем уровне развития науки зависит благосостояние населения планеты. Однако нужно обеспечить и устойчивую жизнь местного, коренного населения. Мы часто видим ситуации, когда на промышленных объектах в Арктике работают люди, приезжающие туда вахтовым методом, чтобы заработать деньги. При этом они не считают Арктику своим домом и не связывают с ней своё будущее и будущее своих детей. А коренные народы считают и связывают: они там жили всегда и никуда уезжать не собираются. Поэтому обеспечить их интересы – это приоритет для арктической политики.
Про культурное и языковое наследие
– То, что связано с языком и культурой, проблема общеизвестная. 2021 год в Карелии по инициативе Съезда карелов объявлен Годом карельских рун. Недавно состоялся Международный год языков коренных народов (2019-й), а через год начнётся Международное десятилетие языков коренных народов. Эти инициативы возникли не на пустом месте: людей волнует ситуация с критической утратой их наследия, языков. Как сделать так, чтобы языки не только сохранились, но и продолжали развиваться, чтобы на них говорили в реальной жизни? Эти вопросы сегодня заботят и коренные народы, и органы власти, и научное сообщество, и международные организации.
Уже три десятилетия в Карелии ломают копья вокруг придания карельскому языку статуса государственного. В Якутии пошли другим путём: у них два государственных языка – русский и саха, и ещё пять языков коренных малочисленных народов (эвенкийский, эвенский, юкагирский, долганский и чукотский) признаны официальными языками республики. В Карелии в своё время предлагали разработать подобный закон в качестве альтернативы государственному статусу карельского языка. Однако воз и ныне там.
В Ханты-Мансийском автономном округе существует серьёзное законодательство в сфере политических прав коренных народов. Представительство коренных народов в системе законодательной власти реализовано через Ассамблею представителей коренных малочисленных народов в составе окружной Думы. Такая система позволяет коренным народам быть включёнными в процессы принятия решений.
В Карелии, к сожалению, такой системы не сложилось, что, на мой взгляд, делает саму республиканскую идею в Карелии несостоятельной. Коренной народ, давший имя республике, практически не имеет никаких рычагов влияния на собственную жизнь. В Карелии политические партии могут выдвинуть на выборах представителей карелов и вепсов, а могут и не выдвинуть, и тогда в составе Законодательного собрания не будет ни одного представителя коренных народов. Для национальной республики это не только странно, но и катастрофично: коренные народы теряют возможность через своих представителей защищать интересы в официальных органах власти.
«России выгодно иметь сильное движение коренных народов»
– Почему в Карелии так происходит?
– На Съезде карелов мы этот вопрос обсуждали и пришли к выводу, что карелы разочарованы в политике, не интересуются ею или считают, что участвовать в политической жизни, в том числе выдвигаться на выборах, это дело не совсем чистое и не способное к чему-либо привести. Карелы, особенно те, кто живут в сельской местности, больше заинтересованы в том, чтобы поддержать своё хозяйство, заниматься традиционными видами деятельности и жить в единении с природой. Для них политика – это тяжёлый крест, необходимость, но это не то, к чему они стремятся. И так думает большинство коренных народов, не только карелы.
Второй фактор – это, на мой взгляд, слабость самого карельского движения как следствие первой проблемы. Оно не обеспечено достаточными ресурсами для отстаивания прав народа: финансовыми, политическими, лоббистскими, нет серьёзных контактов в федеральном центре.
Отсутствие «зубов» в какой-то момент заставило карельское движение сделать сотрудничество и хорошие отношения с органами власти самоцелью, даже в ущерб своим интересам. Сотрудничество и диалог имеют большое значение, но не ценой своих жизненных интересов. Такая слабая позиция ведёт ещё и к тому, что власти перестают считать тебя достойным партнёром и уважать, начинают пренебрежительно относиться к твоим интересам и используют тебя для достижения собственных целей. В результате теряется смысл того, к чему стремились – диалога. Он попросту становится односторонним, когда тебя вроде бы слушают, но не слышат и не учитывают твоё мнение.
При этом России выгодно иметь сильное движение коренных народов, с которым можно вести равноправный диалог. Правительство страны уже много лет даёт деньги ООН на образовательные программы по правам человека для представителей коренных народов.
Очень жаль, что для Карелии такая позиция федерального центра не стала приоритетом. Например, нет абсолютно никакого диалога между Законодательным Собранием и Советом уполномоченных Съезда карелов, несмотря на многочисленные попытки последнего. Складывается ощущение, что депутаты опасаются заниматься поддержкой карелов и вепсов. Недавно при обсуждении поправок в Конституцию республики отклонили поправку о том, чтобы прописать в Конституции статус карелов как коренного народа. Поправку относительно статуса карельского языка вообще не рассматривали, хотя она была внесена.
Нельзя сказать, что ничего не делается. Если почитать официальные отчёты, мы увидим неплохую картину. Издаётся литература, существуют СМИ на национальных языках, исправно финансируются фестивали и творческие коллективы, выделяются гранты общественным организациям. Но интересы карельского и вепсского народов не только в сохранении культуры. Если мы не разрешим карелам рыбачить, если продолжим вырубать леса, если не защитим статус карельского языка, то все остальные усилия будут напрасными.
Надежды на систему образования
– Задачей Международного десятилетия языков коренных народов станет включение языков в основные сферы жизни человека. Вы будете делать это через школы, образовательные программы?
– Недавние исследования Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН показали, что надежды карелов и вепсов в области сохранения родного языка лежат в сфере образования. В ситуации, когда в семьях язык практически не передаётся детям, самым сильным партнёром видится система образования. Её нужно развивать, и языки должны в ней присутствовать гораздо глубже, чем сейчас.
В прошлом сентябре мы с командой Ассоциации «ЭХО» проводили конференцию «Ревитализация языков коренных народов Республики Карелия», на которой руководитель Научно-исследовательского центра национальных проблем образования Ольга Артёменко поддержала необходимость двуязычия в школах в соответствии с российским законодательством. Законодательство позволяет по требованию родителей и детей вводить не только изучение языков коренных народов как предмета, но и обучение другим предметам на этих языках, то есть изучение, например, на карельском языке математики или географии. Российский закон это позволяет, хотя в нём есть оговорка, что это можно сделать при наличии возможностей. Это хорошая отговорка для школы: всегда можно сказать, что нет учителей, учебников и помещений.
Нужно создавать предметные учебники на языках коренных народов, работать с родительским сообществом и убеждать его, что рисков в двуязычии нет. Сейчас идёт агитация в обратную сторону: удивительно, но даже некоторые директора, представители коренного народа, не стремятся продвигать родной язык в своих школах, поскольку вынуждены беспокоиться о показателях по ЕГЭ и отдавать приоритет предметам, по которым экзамен сдавать можно.
Хотя общее количество изучающих карельский язык из года в год держится на определённом уровне, при более близком рассмотрении мы поймём, что перекос идёт в сторону перевода карельского языка на факультативную форму обучения. Это означает, что мы теряем школу как опору в сохранении языков. В средних профессиональных образовательных организациях мы тоже наблюдаем уход родных языков, хотя изучение языка в корреляции с освоением определённой профессии – самый лучший путь.
В Петрозаводском государственном университете отдельный факультет прибалтийско-финской филологии и культуры преобразовали в кафедру прибалтийско-финской филологии, что вызвало определённую турбулентность, но сейчас ситуация улучшилась.
Вместе с тем рекомендацию Съезда карелов и Совета представителей карелов, вепсов и финнов при Главе Республики Карелия, о том, что карельский и вепсский языки должны преподавать на межфакультетской основе, ещё только предстоит реализовать. Сейчас востребованы специалисты со знанием языков коренных народов в сфере туризма, дизайна и даже программирования. Востребованы специалисты, которые будут создавать мобильные приложения и программы, дизайнеры, режиссёры. Это всё нужно для развития языка.
Дошкольное образование – определённо самое важное для запуска процесса ревитализации. Все говорят об успешном опыте языковых гнёзд, и в этом вопросе удалось переломить ситуацию. Был момент, когда и региональные и федеральные органы власти с опаской относились к этой методике, но сейчас и они поняли, что языковое гнездо – эффективная методика, которую стоит тиражировать. Теперь нужно удвоить усилия, а для этого обучать воспитателей, проводить в том числе и психологическую работу. Ведь даже владеющие языком преподаватели не всегда готовы целый день говорить с детьми на родном языке. Для этого есть специальные тренинги, есть финский, новозеландский и гавайский опыт. А теперь уже и наш карельский успешный опыт Kielipezä в селе Ведлозеро.
– В прошлом году в Карелии был проект, который касался прав детей коренных народов. Обсуждали вопросы образования?
– В 2020 году мы провели экспертный семинар «Права детей коренных народов: арктический контекст» и изучили тему с разных углов зрения, включая образование. В некоторых регионах страны до сих пор сохранились школы-интернаты, дети обучаются и живут вдали от своих семей, а значит, в отрыве от традиций своего народа. Чтобы изменить эту систему, создаются программы, позволяющие не разлучать семью и давать детям качественное образование, например, кочевая, мобильная или стойбищная школа. В Карелии эта проблема немного в другом измерении тоже присутствует: оптимизация, детей возят в школу из одного населённого пункта в другой, часто по плохим дорогам.
Обсуждали и проблему народных промыслов и ремёсел. Как приобщать детей к этому? Уполномоченный по правам ребёнка в Карелии Геннадий Сараев отметил, что часто родители не стремятся, чтобы их дети оставались жить в родных местах, делают всё, чтобы они уехали в поисках лучшей жизни.
Один из способов сделать жизнь людей в местах традиционного проживания экономически оправданной – это развитие ремёсел. В проекте «Код северных ремёсел» мы провели исследование, которое говорит о том, что происходит утрата межпоколенческой передачи ремесленных знаний. В деревне Юшкозеро, куда мы ездили в экспедицию, учитель труда сказал нам, что дети не интересуются ручным трудом. Там же в Юшкозере мы узнали, что практически каждый второй мужчина в деревне умеет шить лодки, и традиция эта передаётся из поколения в поколение. И когда учителя труда говорят, что дети не хотят заниматься ремеслом, что их сложно заставить взять инструмент в руки – это, конечно, тревожный сигнал. Так мы можем потерять традиционные ремёсла.
Возможно, возврат ремёсел в систему среднего профессионального образования поможет улучшить ситуацию. Например, в саамском селе Ловозеро в Мурманской области в профессиональном училище сохранилась обработка кости и рога – саамы называют это твёрдыми ремёслами. В Республике Коми, напротив, жалуются, что твёрдые ремёсла практически оказались за бортом образовательной системы. Поэтому межрегиональное сотрудничество должно сыграть важную роль в сохранении ремесла.
«Мы за уникальность ремёсел»
– Чему ещё мы можем поучиться у других регионов в сфере традиционных ремёсел?
– На семинарах мы много говорим о создании зонтичного бренда «Северные ремёсла». Предпринимаются отдельные шаги в этом направлении: в Республике Коми создают Дом северных ремёсел, в Мурманской области развивали бренд «Арктические ремёсела».
На экспертном семинаре от посла доброй воли ООН по промышленному развитию (ЮНИДО) Вероники Пешковой мы услышали о среднеазиатском опыте по созданию трансграничных коллективных брендов. С помощью них ремесленники могут выходить на более высокий уровень продаж, их продукция вписана в стандарт качества зонтичного бренда, и это положительно влияет на продвижение бизнеса.
В проекте «Код северных ремёсел» мы хотим объединить усилия заинтересованных сторон, создать единый бренд, разработать под него стандарт, и начать его продвигать. Чтобы и местные, и туристы, и потенциальные покупатели за пределами региона знали, что продукция с логотипом «Северные ремёсла» означает качество и аутентичность, отражает местный колорит и культурный код. Сейчас и в Сочи, и в Карелии, и во Владивостоке можно приобрести одну и ту же тарелку с разным названием города. Мы же стремимся поддержать уникальность и неповторимость местных ремёсел.
Далеко ходить не нужно: опыт брендирования и стандартизации есть у наших соседей – саамов из четырёх стран: России, Финляндии, Норвегии, Швеции. Их зонтичный бренд Doudji маркирует настоящие саамские изделия ручной работы и помогает противостоять множеству фейковой продукции, когда предприниматели просто берут элемент культуры, часто используют его и представляют туристам зачастую в неверном контексте, возмущая представителей народа и забирая их культурное наследие, их интеллектуальную собственность.
Проект «Код северных ремёсел» российско-финляндский, поэтому нам интересен опыт соседней страны. В Финляндии практически 100% ремесленников зарегистрированы как предприниматели, а у нас только около 30%.
Однако и российские, и финские предприниматели-ремесленники нуждаются в обучении финансовому менеджменту и сетевому маркетингу. Мы разработали образовательную программу «Бизнес-мастерская для ремесленников» и балансируем её так, чтобы давать финским и российским участникам только то, что им на самом деле необходимо. Россиянам – чуть больше знаний, связанных с налогами и экономикой, а финнам не хватает, например, культурного аспекта. Они сильно уходят в коммерцию, но забывают о том, что ремёсла – это часть культурного наследия, это и материальная, и нематериальная культура. Мы рассказываем, как, занимаясь ремесленным бизнесом, не забывать про культуру, сохранять культурную идентичность и культурный код. Оба эти аспекта – бизнес и культура – важны, и мы будем дальше развивать ремесленничество в контексте этих двух элементов.