60 лет назад была в нашей истории эта трагическая и позорная страница. Вспоминает о ней доцент ПетрГУ Адольф Островский.
В 1953 году Адольф Григорьевич был студентом профессора Василия Закусова, арестованного по сфабрикованному делу.
В конце 1952 года началась сталинская акция, так называемое «дело врачей-вредителей». Прошло 60 лет с тех трагических дней. Эта история имела начало и своё продолжение.
13 января 1953 года в СССР во всех газетах было опубликовано сообщение ТАСС «Арест группы врачей-вредителей». В нем утверждалось, что советские органы безопасности раскрыли террористическую деятельность группы врачей, стремившихся «путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». Было объявлено, что по этому делу арестовано девять врачей: профессора М.С. Вовси, В.Н. Виноградов, М.Б. Коган, Б.Б. Коган, А.И. Фельдман, Я.Г. Этингер, А.М. Гринштейн, П.И. Егоров, Г.И. Майоров и что документальные данные, заключения медицинских экспертов и признания арестованных полностью подтвердили вину последних.
Врачи обвинялись в том, что они «злодейски подрывали здоровье больных», ставили неправильные диагнозы, неправильным лечением губили пациентов. Арестованным врачам инкриминировали убийство методом вредительского лечения двух виднейших советских деятелей А. А. Жданова и А. С. Щербакова и попытку «вывести из строя» крупных советских военачальников — маршалов А.М. Василевского, И.С. Конева, Л.А. Говорова и других.
Были поименованы главари этой группы, арестовано еще много медиков, в основном в Москве. Среди арестованных был и Василий Васильевич Закусов, выдающийся фармаколог, профессор, также обвиненный по делу врачей-вредителей.
Заведующий кафедрой фармакологии 1-го Ленинградского мединститута профессор Василий Васильевич Закусов, имевший много почётных званий, был известным человеком в мире науки и слыл оригинальным человеком.
Моложавый, подтянутый, всегда элегантно одетый, внешне он производил впечатление человека строго педантичного и очень серьёзного. Он редко улыбался. Сотрудники его очень уважали и, казалось, даже побаивались.
На кафедре всегда был строгий порядок, и сама кафедра, расположенная в самом старом здании института, отличалась чистотой и белизной, так непривычной в стенах этого очень старого здания. Для становления врача любой специальности здесь было много новшеств. Среди прочего был принят такой порядок контроля знаний: каждое занятие заканчивалось письменной работой – выпиской рецептов по изучаемой теме с ограничением времени. Работа немедленно проверялась преподавателем и ставилась оценка. Если работа оценивалась отрицательно, от студента требовалась отработка темы. Такую практику ввёл Василий Васильевич.
В 1952 году нашему потоку 3-го курса читал лекции по фармакологии именно Василий Васильевич Закусов. Лекция начиналась всегда строго минута в минута. Во главе с ним, в старую покрашенную в коричневый цвет и расположенную амфитеатром аудиторию, входили все преподаватели в белоснежных, накрахмаленных халатах, а он был без халата в элегантном, хорошо сидящем костюме и с подходящим к костюму галстуком. Выглядел Василий Васильевич всегда отменно!
Старшекурсники предупредили нас и попросили сосчитать, сколько же у него костюмов и галстуков, поэтому многие после записи темы лекции в своих тетрадках писали число и такую фразу: «Серый костюм в мелкую белую полоску и тёмно-серый галстук». И так повторялось каждую лекцию.
Лекции читал он очень академично, что казалось скучноватым, никогда не делал разрядок на лекциях, чтобы студенты не отвлекались ни на минуту. Лекция заканчивалась тоже минута в минуту.
Второму потоку лекции читала доцент кафедры прекрасная Белладонна, как любовно называли Марию Игнатьевну Пальчевскую студенты. Она была хороша собой даже в пожилые свои годы, улыбчива и иронична. Из ленинградского дневника Ольги Бергольц известно, что имя Белладонна она получила еще до войны за цвет крашеных волос. Её лекции не были столь сухими, как у Василия Васильевича, но всё же мы гордились, что нам читает Закусов и никогда не пропускали его чётких и продуктивных лекций.
В январе 1953 года, когда начался второй семестр на 3 курсе 1 Ленинградского мединститута, грянуло знаменитое «дело врачей». Институт сразу сильно залихорадило. Мы, студенты, тоже переживали. Так сложилось, что наш курс почти полностью состоял из ленинградцев. Поступали в 1950-м, когда ввели 6-й курс обучения и малочисленное общежитие не освободилось (не было выпуска!) и приезжим жить было негде, да и город после войны ещё не был восстановлен. Конкурс при поступлении был 7 человек на одно место и поэтому выдержать такой конкурс могли лишь лучшие ученики из ленинградских школ. На нашем курсе училось много студентов-евреев, медалистов школ и просто отличников – курс был очень сильным. Очень многих, особенно ленинградцев, коснулось увольнение с работы родственников, ряда профессоров и преподавателей нашего института.
Во втором семестре пришла нам читать лекцию по фармакологии доцент М.И. Пальчевская. Она начала так: «Друзья мои, Василий Васильевич уехал в командировку и поручил мне на время его отсутствия читать вам лекции…». После некоторой паузы откуда-то с верхней скамьи раздался голос нашего комсомольского лидера Гриши Голода: «Мария Игнатьевна, мы читаем газеты и слушаем радио – мы знаем, в какой командировке находится Василий Васильевич, и всё понимаем и переживаем вместе с вами. Надеемся, что всё разъяснится, и он вернётся».
Кампания по «делу врачей» продолжалась. Мы обсуждали ее шепотом и с оглядкой – страх был у всех…
После опубликования сообщения ТАСС в институте прошел митинг, во время которого клеймили позором «врачей-убийц». После митинга члены парткома разошлись по учебным группам собирать подписи под резолюцией.
К нам в группу пришла преподаватель кафедры марксизма-ленинизма, она зачитала «Письмо трудящихся», требующих высшей меры наказания врачам-отравителям». Мы должны были поимённо подписать это письмо. Оно состояло из двух частей. В первой обращение к правительству с требованием сурового наказания врачей вредителей, которые принимали участие в лечении членов партии и правительства. Во второй части был поименный список студентов, где каждый должен был расписаться. Все ясно понимали последствия для тех, кто откажется подписать этот документ.
Все подписывали. Вслух высказался против бредовых обвинений в адрес врачей только Виктор Шубик, родители которого пострадали в это время, были уволены с работы. Ныне В.М. Шубик – крупный иммунолог, профессор.
По утверждению моей сокурсницы Аллы Левиной, две группы в полном составе этот документ не подписали (306 и 322 группы) – это группы наших студенческих лидеров Гриши Голода и Вити Левтова. Они попросили привести опубликованные факты вины врачей, а этих фактов им привести не могли, и они не подписали.
С волнением они ожидали отчисления из института, но кары не последовало, обошлись без их подписей. Они жили в постоянном страхе, так как следом за отчислением могли арестовать или отправить служить в армию (наш институт выпускал врачей-лечебников, а военная специальность была «врач корабля», значит, отправили бы на четыре года в морфлот, такой тогда был срок службы на флоте).
В это время из института увольняли многих заслуженных учёных, в этом тоже иногда проверялась порядочность руководителей разного ранга.
Наступила знаменитая весна 53-го. Ещё лежал плотный снег, когда 5 марта 1953 года было опубликовано сообщение о смерти И.В. Сталина. Людей охватили противоположные чувства: с одной стороны, горе и растерянность – как жить без Сталина, с другой – ликование: кончилась большая тирания. Началась для огромной страны совсем другая жизнь.
4 апреля 1953 года в печати появилось «Сообщение МВД СССР»:
«МВД произвело тщательную проверку всех материалов предварительного следствия и других данных по делу врачей, обвинявшихся во вредительстве, шпионаже и террористических действиях против активных деятелей Советского государства». В результате проверки установлено, что привлеченные по этому делу лица, в том числе В.В. Закусов «были арестованы бывшим МВД СССР неправильно, без каких-либо законных оснований». Там же говорилось, что «их показания были получены путем применения незаконных приемов следствия». «Перечисленные лица и другие, привлеченные по этому делу, полностью реабилитированы и из-под стражи освобождены».
Также в сообщении МВД говорилось, что «лица, виновные в неправильном ведении дела, арестованы и привлечены к уголовной ответственности». «Дело врачей» быстро распалось, и врачи, живые и полуживые, возвращались к себе домой. Вернулся и Василий Васильевич Закусов.
Накануне его первой лекции после возвращения староста потока Рита Зудилина собрала со всех по три рубля, и делегация во главе с ней пошла в Ботанический сад, который был напротив института, через речку Карповку, и купила 250 гвоздик и тюльпанов – всё, что там было из цветов. Перед входом в 3-ю аудиторию, где должна была начаться лекция, раздали каждому по цветку, и все сразу спрятали их в чемоданчики, которые тогда носили студенты. Затем все вошли в аудиторию и расселись по своим привычным местам.
В положенное время в аудиторию вошёл как всегда подтянутый Василий Васильевич, с лоском одетый, в элегантном сером костюме, но очень похудевший и постаревший. На нем болтался ворот рубашки, но по-прежнему был галстук, привлекающий внимание. За ним следом вошли сотрудники и сели, где обычно.
Аудитория переполнена. Все дружно встают со своих мест. К кафедре, за которой стоял профессор, полетели цветы. Те, кто сидели наверху и не могли добросить, передавали цветы нижним, а те подхватывали их и бросали к кафедре. Это был грандиозный дождь из цветов. После этого аудитория разразилась овацией, так что все преподаватели и студенты, бывшие в то время в главном корпусе института, сбежались посмотреть, что случилось. А Василий Васильевич стоял, низко опустив голову, у него текли слёзы…
Когда овация стихла и воцарилась тишина, Василий Васильевич поднял голову и сказал: «Самое моё большое счастье – это вы, мои ученики, это самое большее на свете, что я имею. Спасибо вам за то, что вы есть у меня». И сразу без паузы начал лекцию:
«А теперь запишите тему. Прошлую лекцию мы закончили на теме «Соединения ртути». Предыдущая лекция была в декабре 1952 года, до ареста профессора.
Потом я и мои товарищи бегали на кафедру фармакологии, чтобы посмотреть на профессора и на множество составленных им таблиц, на которых стояла подпись автора. Во время ареста Василия Васильевича подписи были заклеены, а теперь появились вновь.
Мы, студенты, сохранили этот эпизод нашей студенческой жизни на всю свою жизнь.
Ирина Михайловна Закусова (Гессен) стала невольной еще одной жертвой «дела врачей».
В декабре 1952 года В.В. Закусов, ее муж, был арестован и увезен в Москву. Опасаясь возможных «компрометирующих» документов, она уничтожила все семейные документы, стихи расстрелянного брата Сергея Михайловича.
8 февраля 1953 года ей было предъявлено «Постановление на арест и обыск И.М. Закусовой (Гессен), русской, беспартийной, не работающей, проживающей по адресу: Литейный пр., д.9, кв. 78». В нем указывалось, что она и ее муж имеют близкие связи с рядом арестованных врачей, агентов английской разведки, указано, что среди своего окружения она ведет антисоветские разговоры, поддерживала связи с осужденными братьями. На этом основании был выписан ордер на арест. 8 февраля указанное постановление было принято к производству с обвинением И.М. Закусовой по ст.58/10, ч.1.
После обыска были изъяты документы, стихи, описаны книги, оставшиеся в опечатанной комнате, в том числе библиотека, состоящая из 400-500 книг. После ареста заполнили анкету с отпечатком пальца и приложением тюремных фотографий анфас и в профиль. В медсправке указано, что она «практически здорова», «способна к труду средней тяжести», «этапом следовать может».
За 39 дней пребывания в тюрьме Ирина Закусова подверглась не менее 15 допросам, которые начались 8 февраля и завершились 17 марта. Многие допросы проходили ночью. Наверное, наиболее мучительным было 18 февраля: допрос начался в 22.45 и окончился в 5 часов утра.
24 февраля был подписан уникальный документ, не встречавшийся в следственной практике – «Акт о неподписании подследственной И.М. Закусовой протокола допроса в связи с несогласием с его содержанием». Мужчины после пыток подписывали все что угодно.
Последний допрос был 18 марта и тоже ночной. Во время допросов следователь занимался уточнением ее национальности. Указывалось, что «она еврейка, а прикидывается русской». Она возражала, говоря, что отец и мать так писались. Следователь утверждал, что это не довод, и она обманывает власти. В конечном счете она признала, что «фактически она еврейка».
Её обвиняли в связях с расстрелянным братом Сергеем. О троцкистской деятельности брата она могла знать только от него. Ирина Михайловна утверждала, что знала об этом обвинении брата из газет. Обвиняли ее в связи с двоюродным дядей Д.Е. Рахмиловичем, тоже ранее арестованным и заключенным в тюрьму.
На допросах следователь не столько задавал вопросы, сколько давал готовые ответы и требовал их подтверждения: «Вы являетесь врагом советской власти. Не упорствуйте и расскажите о ваших преступлениях». Кроме того она якобы высказывала критическое мнение о «решении тов. Сталина в отношении Марра и биологов».
Весьма упорно следователь пытался превратить ее в доносчицу. Просил подтвердить, что после поездки мужа в США, тот дал высокую оценку американским автодорогам и качеству общественного питания. Кроме того, требовал подтвердить критические высказывания мужа о порядках в СССР.
После появления известного «Сообщения МВД СССР» от 4 апреля 1953 года следователь признал, что обвинение в антисоветской деятельности И.М. Закусовой не нашло подтверждения. В тот же день 4 апреля ей предъявили ордер на освобождение. После освобождения её довезли до дома, так как надо было снять пломбы с запечатанной комнаты.
Через несколько дней вернулся домой и Василий Васильевич Закусов. Вскоре семья Закусовых переехала в Москву. Василий Васильевич Закусов продолжал успешно возглавлять советскую фармакологическую науку, стал академиком, почетным членом многих академий Европы. В 1976 году ему была присуждена Ленинская премия. Скончался В.В. Закусов в 1986 году, в возрасте 82 лет.
Он никогда не рассказывал, что творилось в сталинских застенках. Известно, что почти все заключенные были в кандалах, часто их избивали резиновыми дубинками. Больше всех пыток досталось В.Н. Виноградову и М.С. Вовси.
Со временем стали известны обстоятельства ареста Закусова. К нему обратились с просьбой подписать экспертный анализ рецептов для лекарств, которые якобы выписывали «врачи-вредители», «чтобы ускорить смерть своих больных». Василий Васильевич, взяв перо, четко и спокойно написал: «Лучшие врачи мира подпишутся под этими рецептами». И был арестован.