— Если бы у Вас появился шанс вернуться на 30 лет назад и выбрать любой университет мира, в какой бы Вы хотели поступить?
— Я выбрал бы тот же путь. Я начинал учиться в Московском институте электронной техники, но ушел оттуда по собственному желанию, когда понял, что по складу характера не инженер. Но этот институт очень важен для меня, там у меня появились очень близкие друзья, друзья на всю жизнь. Мы постоянно созваниваемся, встречаемся. Недавно ко мне на юбилей приехали двенадцать человек из группы. Один даже прилетел с Сахалина! Поэтому, конечно, для меня выбор этого института очень принципиален.
— В вузе другой страны не хотели бы учиться?
— Это зависит прежде всего от людей. У нас действительно замечательный коллектив преподавателей и сотрудников, прекрасная, очень сильная студенческая организация, замечательные студенты. И моя задача как руководителя создать все условия, чтобы университет в целом и каждый человек в отдельности мог реализоваться.
— Внешне он станет еще более красивым и удобным, хотя пять лет для университета — небольшой срок. В этом году начинаем строительство общежития на Древлянке, достраиваем учебно-лабораторный комплекс для физико-технического и горно-геологического факультетов. В планах — строительство большого технопарка. У нас есть технопарк в области информационных технологий, а мы хотим создать такие и для других инженерных факультетов.
— Конечно, хороших достижений гораздо больше, чем три. Достаточно просмотреть новости на сайте ПетрГУ за последние годы. В конце прошлого года ПетрГУ успешно прошел государственную аттестацию и аккредитацию, подтвердив высокий уровень многопрофильного классического университета. По многим аккредитационным показателям мы входим в число лучших университетов России.
— С двухуровневой системой подготовки мы давно знакомы: на физико-техническом и математическом факультетах нашего университета она была введена уже более пятнадцати лет назад. Сейчас бакалавриат и магистратура уже открыты на многих факультетах, только что мы провели лицензирование большого количества новых программ в магистратуре. А основные изменения будут связаны с введением новых государственных образовательных стандартов. Учебные планы станут более гибкими, магистерские программы будут в значительной степени авторскими. Поэтому этот учебный год мы посвятим подготовке к переходу на новые ГОС.
— Высокие технологии не становятся важнее личности преподавателя? Не подменяется ли содержание формой?
— Нет, абсолютно не согласен и никогда бы на это не согласился. Мы, кстати, в нашем университете, который является ведущим в области информационных технологий в обучении, не поддерживаем идеи ряда специалистов, что дистанционное и электронное обучение может полноценно заменить общение с преподавателем.
Информационные и другие современные технологии – хорошие помощники, но личность исследователя, ученого, специалиста должна формироваться в постоянном контакте с преподавателем. Это не означает, что преподаватель должен заменять учебник. Что он должен монотонно и нудно зачитывать основные положения, которые и так можно прочитать в книге. Он должен уметь формулировать проблемы, научить находить решения, делать обзоры научной литературы, показывать тенденции, использовать возможности научных и электронных библиотек. Это может только помочь сделать процесс обучения более наглядным. Информации становится все больше, ее все труднее воспринимать. По большому счету, кроме фундаментальной и прикладной подготовки, мы должны научить нашего выпускника учиться в течение всей жизни.
В ближайшие 5-10 лет студент будет гораздо больше заниматься самостоятельно, но личность педагога никакие электронные машины, никакие современные технологии никогда не заменят. И там, где педагог – личность, вокруг вырастают личности. Думаю, что это не изменится никогда. Представить, что когда-нибудь роботы будут читать лекции, не могу. Другое дело, что электронные и телекоммуникационные средства позволяют сейчас многое. Например, известный профессор, ведущий ученый может прочитать лекцию сразу для десятков университетов, используя, скажем, возможности видеоконференции. Это очень здорово! Но никто не заменит постоянной кропотливой работы преподавателя, доцента, профессора со студентом. Да и просто общение должно быть.
Не будет культурного человека, если мы будем говорить только об образовании, только об учебных курсах. Для нас очень важен процесс воспитания, когда студенты видят хорошие примеры самоотверженных преподавателей, которые с любовью относятся и к своему предмету, к студентам, которые открывают не просто небольшой мир своего курса, а помогают видеть мир во всем его многообразии, с разных сторон. Мир человечности, мир общения, мир науки, знаний и культуры.
— Если мы видим, что возникает потребность в новых специальностях, мы их открываем. За последние 15 лет мы открыли более 30 новых специальностей. Но я не припомню, чтобы мы какие-то специальности закрывали. Когда видим, что спрос на отдельные из них снижается, принимаем не каждый год, а раз в два года.
Все дело в том, что мы – классический университет. Мы просто обязаны выпускать специалистов, даже если понимаем, что прагматичнее дать побольше мест на более востребованную специальность. Конечно, можно сказать: давайте сейчас будем готовить инженеров, они сейчас нужны. А я про себя думаю: что мы будем делать, если наши выпускники не будут завтра знать латынь? Какой же мы классический университет без классической филологии? Меня иногда спрашивают: а если нет спроса у работодателей, и выпускник такой специальности сегодня не востребован? Я отвечаю: если человек пришел и хочет учиться, мы не можем ему отказать.
Если завтра мама будет рассказывать детям историю Древней Греции или стихи Гомера – это очень здорово. Нам нельзя потерять ни одну из наших научных школ. Ведь научная школа создается десятилетиями, а разрушить ее можно за один год.
В 90-е годы, когда промышленность стояла, был очень невысок спрос на технические и инженерные специальности. Ну и хороши бы мы были, если бы взяли их и посокращали. В конце 90-х начался подъем, и этих инженеров стало не хватать. Их до сих пор не хватает. Поэтому все специальности нам очень дороги.
Успешно развиваются научно-педагогические школы, новые кафедры и факультеты, высококлассные специалисты. В этом году открыли горно-геологический факультет, планируем открыть факультет социально-культурного сервиса и туризма.
— Процент трудоустройства студентов растет?
— Мы внимательно следим за Биржей труда, за тем, сколько наших выпускников находится на учете. Могу сказать, что всегда это единицы – 10-12 человек. Но для вуза, у которого ежегодно две с половиной тысячи выпускников, двенадцать – это вполне допустимая цифра. И мы не просто наблюдаем, а ведем серьезную работу по помощи студентам и выпускникам в трудоустройстве. Особенно сейчас, в период кризиса.
— Из моей группы филологического факультета выпуска 2003 года только один человек работает по специальности…
— А в том, что человек меняет профессии, ничего страшного нет. Мы не можем постоянно работать на потребу сегодняшнего дня. Вот вы, поступая в 1998 году, могли себе представить, что будет в 2003?
— Нет.
— Вы могли только самые печальные прогнозы делать. А 2003 год уже был относительно благополучным. Рынок труда и занятости меняется очень сильно. Выпускник должен быть готов два-три раза в жизни сменить профессию, пройти переподготовку или дополнительное обучение. В этом нет ничего плохого. Практика показывает: каждое предыдущее образование очень полезно.
Ваши коллеги стали работать, например, менеджерами в какой-то компании. Для этого им почти наверняка пришлось получить дополнительное образование. Но разве им филологическое образование мешает? Я думаю, оно им очень помогает в общении с клиентами, с коллегами, просто с точки зрения общей эрудиции. И в семье, и для детей это очень важно. Если же мы одних «технарей» начнем поставлять и забудем про гуманитариев…
Мне часто говорят: «У нас и шведский язык, и немецкий, и английский, и журналисты… Зачем нам столько специализаций? Ну зачем? Давайте будем филологов готовить по одной программе». Неправильно это. Нам нужны разные специалисты. Человек, поступая в вуз и даже выходя из вуза, часто не знает, где он будет работать через пять, семь, десять лет. Ничего страшного нет в том, что человек не всегда работает по специальности.
— IT-парк является таким предприятием?
— Да, да, это один из прообразов. Два-три пилотных малых предприятия возникнут там, где у нас уже созданы собственные разработки и технологии, где есть спрос, есть заказчики. Затем мы планируем создать несколько малых предприятий, в которых могли бы работать команды студентов.
— Когда это случится?
— Первое предприятие, я думаю, будет создано до конца года. Два-три предприятия планируется создать на базе нашего IT-парка. В области информационных технологий, микроэлектроники и нанотехнологий.
В рамках IT-парка мы уже реализуем концепцию так называемого IT-конвейера. Мы начинаем работать со школьниками с 5-6 класса. Они занимаются углубленной подготовкой в области информационных технологий и математики, участвуют в региональных, российских и международных олимпиадах по программированию, а затем поступают в наш университет. Некоторые продолжают заниматься олимпиадами, другие сразу приходят в IT-парк. Таким образом, человек, который пришел к нам в пятом классе, дальше, как по конвейеру, проходит через учебный процесс, научные исследования и производство. Хотя, конечно, у каждого есть возможность менять траекторию движения.
Многие ребята уже к завершению второго-третьего курса классные, профессиональные программисты-разработчики. И, по-видимому, одно из предприятий будет связано с лесопромышленным комплексом. В частности, одно из таких предприятий появится на базе Карельского НИИ лесопромышленного комплекса. В дальнейшем не исключаю, что таких предприятий будет десять-пятнадцать.
— Инакомыслие инакомыслию рознь. Оно не должно нарушать законы, Конституцию, требования Устава… Если человек высказывает свое мнение, это его право. Если у него есть своя точка зрения, значит он должен научиться ее отстаивать. Если он считает, что к нему несправедливо относятся, он может обратиться в студенческую профсоюзную организацию.
У меня еженедельно есть прием по личным вопросам, и студенты имеют право записаться на него. Я принимаю много студентов с самыми разными вопросами: личные проблемы, когда кого-то отчисляют, когда допущена несправедливость.
— Каждую неделю. Я со студентами не только на приемах общаюсь, я сам встречаюсь с активистами профсоюзов, дважды в год объезжаю все общежития, постоянно участвую в различных школах-тренингах, которые проводит наш профсоюз, посещаю КВН и другие студенческие мероприятия. Более того, студенты мне присылают письма по электронной почте. Я провожу тщательную проверку, если вижу, что возможно нарушаются их права.
— В Южной Корее, например, правительство поставило цель вырастить нобелевского лауреата. Есть ли у Петрозаводского университета такая амбициозная цель?
— Что касается нобелевского лауреата, почему бы и нет? Хотя специально мы не ставим такой цели. Цель должна быть достижимой и прогнозируемой. Сегодня понять, где и как «выстрелит» тот или иной ученый и получит ли он премию, очень трудно. Могу сказать, что очень много достойнейших ученых нобелевскую премию не получили. К сожалению. Это своего рода соревнование с очень многими неизвестными. В истории есть люди, которые первыми сделали выдающиеся открытия, а нобелевскую премию за эти открытия получили другие, которые сделали это позже.
Конечно, получить нобелевскую премию приятно. Но для университета не это главная цель. Наша задача создать такие условия, чтобы заниматься научными исследованиями было престижно и комфортно, чтобы было необходимое оборудование, доступ к современной научной литературе, возможность участия в научных конференциях и симпозиумах. Мы ежегодно участвуем в нескольких сотнях различных конкурсов.
Фото автора.