«Эрботом» нам был послан Богом через своего полпреда в миру – Пауля Целлера.
Продолжаем публикацию новой книги детского хирурга, профессора Игоря Николаевича Григовича.
Заметки на полях собственной жизни
Бог послал!
Эта история в определенной степени продолжает тему «Бедность – не порок…», но речь в ней пойдет уже о сегодняшнем времени и имеет оптимистическое завершение.
Для лучшего понимания история эта нуждается в небольшом вступлении.
Большинство хирургических операций сопровождается пусть небольшой, но потерей крови. Как бы хирург ни старался, как бы хорошо и деликатно ни обращался с тканями, кровеносные сосуды все равно пересекаются. Оперирующий хирург и его помощники на каждый пересеченный сосуд тут же накладывают специальные зажимы, а затем сосуд перевязывается или прошивается. Но даже при идеальном оперировании несколько капель крови все-таки «прольется». А поскольку даже самая маленькая операция сопровождается пересечением тканей и их сшиванием, то совсем бескровно не получается.
Лет 20 тому назад так было всегда, и хотя хирургов считают людьми, привычными к виду крови, но нам это тоже не нравится. Поэтому существуют и постоянно совершенствуются методы, уменьшающие операционные потери крови. Однако в организме человека есть такие места, в которых оперировать особенно трудно – тесно, зона операции располагается глубоко и в тканях, которые мы пересекаем, очень много сосудов.
В той специальности, в которой работаю я и мои товарищи, а именно в хирургии детского возраста, все описанные выше трудности еще более возрастают, так как нам приходится оперировать пациентов очень маленького «размера», например, новорожденных. Одной из таких опасных («кровавых») зон является прямая кишка.
Однажды известный в нашей стране детский хирург, с которым я был дружен, профессор Станислав Яковлевич Долецкий в командировке в США познакомился с совершенно новой методикой операций на прямой кишке у детей. Начал делать такие операции у себя в клинике и поделился этой новостью с нами, причем подарил документальный авторский фильм, который ему подарил американский коллега.
Фильм был снят профессионально, да еще и с прекрасными комментариями автора. Мы читали об этой операции в журналах и даже двух детей оперировали в Петрозаводске по этой американской методике, но у нас эти операции шли не очень гладко и, что самое главное, со значительной кровопотерей.
Когда мы получили видеофильм, я собрал коллег и операционных сестер, и мы два часа смотрели, как оперировал больного этот прекрасный хирург из Нью-Йорка Альберто Пенья (сам он мексиканец). Зрелище было великолепное, и, что нас больше всего поразило, операция проходила практически бескровно. Секрет был прост: он рассекал ткани электроножом. Внешне такой нож очень напоминает изящную шариковую ручку, на конце которой находится игла. Когда проводишь такой иглой по тканям, то они рассекаются и одновременно края «завариваются» проходящим током и не кровят.
Посмотрев фильм, мы долго молчали, пораженные самой техникой операции, а самое главное отсутствием крови. Я нарушил молчание: «Хорошо ему, с таким инструментом и мы бы так смогли, попробовал бы он все это сделать простым скальпелем». А потом с оптимизмом добавил: «Бог даст, и мы когда-нибудь приобретем что-нибудь подобное».
Прошло после этого дней десять, работы много, мечтать некогда. Звонок: «Игорь Николаевич, приехали наши побратимы из Тюбингена, – говорит наш хирург-эндоскопист В.В. Дербенев, – привезли нам в подарок замечательную оптику для детей разного возраста. Там есть еще один ящик, но в нем то, что нам не подходит, посмотрите, может быть, кому-нибудь переподарим?».
Только часа через два я вспомнил об этом разговоре и пошел смотреть полученные в подарок «игрушки». Везде валялись вскрытые коробки, обрывки упаковки, а на столе лежали несколько потрясающе красивых новехоньких гибких эндоскопов известной немецкой фирмы «Карл Шторц». Позавидовал эндоскопистам и только потом обратил внимание на сиротливо стоящую в углу коробку с «ненужным прибором». Лениво заглянул в нее, достал небольшой хорошо упакованный аппарат с набором датчиков и проводов и …закричал от восторга. Это был самый современный электронож фирмы «ЭРББЕ», не хуже того, которым работал А. Пенья.
Все это богатство привез нам в подарок один из активнейших членов общества «Германо-Советской Дружбы» пастор из Тюбингена Пауль Целлер. Это был колоритнейший человек: большой, веселый, громкоголосый и очень доброжелательный. Несмотря на свой сан, он был большой жизнелюб: любил хорошее вино, красивых женщин, острые анекдоты. Заразительно смеялся, с хорошим чувством юмора. Мы бывали у него в гостях в Германии. У него была замечательная жена, снисходительно относящаяся к особенностям своего мужа, хорошие дети и внуки. Он часто приезжал в Петрозаводск и очень много сделал хороших дел для нашего города. За свои добрые дела Власти Петрозаводска присвоили ему звание почетного гражданина города.
В заключение поведаю историю, которую мне рассказал Михаил Леонидович Гольденберг, друживший с Паулем. Однажды Пауль и Михаил Леонидович сели в наш троллейбус и, когда к ним подошла кондуктор и попросила оплатить проезд, Пауль сказал ей, что он, как «Почетный гражданин города П» имеет право на бесплатный проезд. «Ничего не знаю, – сказала кондуктор, – положено платить и платите». «Странная у вас страна, – сказал Пауль, доставая деньги, – такие хорошие законы создаете, но не выполняете». И добавил: «Видимо, и за похороны придется платить». Бесплатный проезд в городском транспорте и похороны за государственный счет входят в программу льгот «Почетных граждан города».
Так что «Эрботом» нам был послан Богом через своего полпреда в миру – Пауля Целлера. Светлая ему память – П. Целлер скончался два года тому назад.
Пришлось постирать … деньги
Лето, по-моему, 1961 года. Жаркое лето. В хирургическом отделении Республиканской больницы, где я тружусь, душно, все окна открыты. Даже в медицинском халате жарко, и врачи ходят расстегнувшись, если халат с пуговицами спереди. Под халатами у мужчин майка с легкими брюками, у женщин легкий сарафанчик с достаточно смелым декольте. В палатах больных мало, только те, у кого строгий постельный режим или состояние не позволяет покидать койку. Остальные на свежем воздухе, сидят на скамейках или лежат на травке, благо больница почти за городом, а погода по-настоящему летняя, такая редкость для Карелии. В отделении тишина – жарко.
И вдруг, проходя по коридору мимо перевязочной, слышу из-за ее двери истошный женский крик, но со словами. Переложить эти слова на бумагу не решаюсь. Такой набор слов и в такой тональности мог быть вызван только очень серьезной причиной, и я, не задумываясь, влетел в перевязочную. То, что предстало передо мной, оставило свой след на всю долгую жизнь. Правда, еще до получения зрительных впечатлений пострадало мое обоняние: в перевязочной пахло человеческими испражнениями в опасной для жизни концентрации. Хирурга такой запах не должен удивлять, наша работа – не для брезгливых.
Зрительные впечатления оказались не менее поразительными. На перевязочном столе в унизительной позе, то есть на четвереньках и не самой лучшей своей частью тела направленной к двери (ко мне значит) стоял молодой и крупный мужчина. Голова его при этом была повернута назад, а выражение лица было по-детски испуганным и виноватым («Неужели это я во всем виноват?»).
Слева от меня, возле раковины для мытья рук, стояла хирург, заведующая отделением, женщина пожилая, полная и еще достаточно красивая. Это из ее прекрасных уст лился поток слов, который я услыхал в коридоре. Медицинского халата на ней не было. Она была в колпаке, в ярком цветастом сарафане с обнаженными до плеч руками и очень глубоким и содержательным декольте. Передняя часть ее была закрыта прозрачным фартуком, на руках были резиновые перчатки. Вся передняя поверхность нашей героини, включая бюст, была покрыта жидкой коричневой массой. Но самым интересным было дело, которым она занималась на фоне продолжавшегося монолога: она доставала из-за корсажа бумажные деньги, подставляя каждую купюру под струю воды из крана, очищая от… и раскладывала сушиться на края раковины, спинку стула и другие пригодные для этого чистые места.
Мой приход ее несколько успокоил, появилась возможность хоть с кем-нибудь поделиться своим горем. Опущу ненужные детали и лексику и расскажу о случившемся своими словами. Доктора я буду называть NN, так как мои ровесники могут ее рассекретить. Хотя ее уже давно нет в этом мире, не хотелось бы, чтобы ее вспоминали только по этой смешной истории.
NN было во время описываемых событий слегка за 60. Она была, как принято у нас говорить, крепким хирургом. У нее был опыт военного времени. Трудилась молодой врач хирургом воздушной десантной дивизии. Работы было много, летала, прыгала с парашютом, оперировала много. Ее всегда окружали мужчины и, конечно, военно-полевая жизнь не могла не отразиться на ее словарным запасе. Она и во время операций, когда кому-нибудь из нас приходилось ей помогать, не стеснялась в выражениях, но нас это не шокировало, и отношение наше к ней от этого не менялось.
NN, как я уже говорил, была красива, чем-то внешне напоминала известную певицу Зыкину. Для своего возраста она хорошо сохранилась. Дома ее тоже окружали мужчины не робкого десятка. Муж – бывший боевой летчик, два взрослых сына, которые занимались ремонтом автомобилей.
В тот день, который послужил поводом к этой истории, NN получила зарплату и, опасаясь за ее сохранность, спрятала в самое надежное место. В это время подоспела работа: больному надо было сделать исследование прямой кишки. Делается такое исследование специальным инструментом, представляющим из себя достаточно длинную (40 см) трубу, которая вводится в кишку, запирающий механизм меняется на оптику, после чего кишка осматривается изнутри. Но кишка перед этим очищается клизмами накануне и в день осмотра. Видимо, сестра, готовившая больного к осмотру, забыла его предупредить о необходимости посетить после клизмы туалет. Он, бедный, терпел, а когда доктор вела трубку и сняла запорный механизм, чтобы поставить оптику и произошло извержение «Везувия». Остальное вы уже знаете.
Во всей этой истории был и полезный эффект. Сохранить ее в секрете, конечно, не удалось. Все веселились от души, но каждый из нас, кто собирался проводить подобное исследование, не менее десяти раз справлялся у больного и медсестер о посещении после клизмы туалета.