Петрозаводский поэт Николай Почтовалов готовит к изданию книгу «Междудождье». Стихи навеяны внутренним диалогом с Дмитрием Балашовым во время работы над его книгой «Русский узел» .
Публикуем подборку стихов Николая Почтовалова.
***
Дмитрию Балашову
Чей голос кажется так близким,
что нет покоя в тишине…
Как будто я в том самом списке,
в котором души всё тесней
сплетают радости, печали…
Разлуки нет – есть боль разлук.
Мы вместе… даже если стали
и далеки – не замкнут круг.
Любви ни много и ни мало…
Не тает голос – всё слышней.
Ему пространство не мешало.
А мне дышалось в тишине…
Эхолот
Не хрустит снежок: пока рано…
липнет к башмакам, в лужах – листья…
Нет ещё зимы – каша манна…
и душа не поёт, а – киснет.
Как тут успеть жить?.. Осень, вроде…
Зимы нигде нет – ступай мимо…
День, как день, хотя… сумасброден.
Как же ему-то входить в зиму?..
А я вот войду – не жду часа…
Ветер в лицо – не жду подвоха.
Мне уж давно всё с зимой ясно:
будет хорошо – было плохо.
***
В торокáх моих жизнь, похоже,
пролежала… Заметил вряд ли.
А сегодня всё мысль гложет:
внятна она или невнятна?..
Про запас – ну, никак: нет смысла.
Ну, при чём здесь – в долгу?.. Не только.
Жизнь на раз из себя отчислит
и оставит не роль, а… рольку…
Пролежала… А может – всё же
и не так, а… совсем иначе…
Жизнь не врёт – просто тихо стрóжит.
Да, и я, – так, грущу, – не плáчу.
***
Николаю Колычеву
В темноте ночной, вязкой
слышу голос – знакомый вроде.
Чьи в ночú рвутся связки?
Кто там вдоль, поперёк ходит?
Не смолкай – хочу слушать
и молчать бездыханно, – просто
у Земли есть же уши,
даже если тот голос с погоста.
Снег не первый… наивно
не метёт – на лету враз тает,
завтра может и ливнем
утопить… а пока, влитая
в неба ширь, луна глянет,
удивляясь: как можно спехом
умирать?.. так Мир странен…
Видно, есть у Земли прореха…
***
В замёрзшем комочке ушедшего лета
остался листочек – и зелен, и жёлт…
Остался листочек, чуть светом задетый,
надеждой прогретый… Зима занесёт
снегами… В гудении хриплом и рваном
услышу не писк, но… живой голосок.
И жизнь не покажется грустной и странной:
есть где-то на свете желанный исток.
Пружинка
Пришла… Уселась… Помолчала…
И… понеслось. Пружинка смело
в конец разжалась, а… начало –
как будто придыханьем съело…
Не отдышалась – снова, снова,
за бесконечностью сомнений,
скрипела в окончанье слова,
смыкая неумело звенья…
Ворчала грустно и наивно,
смеялась, будто бы от лени…
то проливалась летним ливнем,
то дулась, как осенний пленник…
неслась куда-то – в руки ноги…
стояла молча – в небо глядя…
И не было конца дороге…
И не было дороги сзади…
***
Словно не было меня,
а ведь был же…
Вот и в дверь опять звонят –
значит, выжил.
Значит, будет, не пройдёт
даже мимо
жизнь. Не нéчет это, – чёт, –
объяснимо.
Да, и солнышко в окне
не растает,
хоть в несолнечной стране
в жизнь врастаю
и кручусь на кураже –
без завода,
только кучка сторожей
из народа.
Не мешают, но всегда –
за спиною.
Вот такая вот среда –
паранойя.
Но ведь не было ж меня…
А ведь был же.
Да, и в дверь опять звонят –
значит, выжил…
***
Ворошит устало память
годы, месяцы и дни
паучком в оконной раме,
намекая на зенит…
Улыбается прощально
солнце – радуюсь и дню:
он и близкий, он и дальний –
миг и тот в душе храню.
Невозможности возможны,
у ромашки зреет пыл…
будет просто, было сложно,
есть надежда, что забыл
все невзгоды, а удачу
сохранил – карман не пуст,
зайчик солнечный проскачет,
пробуждая бурю чувств…
рассветёт и… всё, как прежде:
паучок и льётся свет…
Есть в окне просвет надежде.
Да, и жизнью я согрет.
Север – Юг
Солнышко высунет носик. Тучка
поднатужится – всхлипнет устало…
А сквозь тучку солнышкины ручки
обнимают, хоть чуть запоздало.
Хочется вспомнить – не вспомнить даже:
ветер колючий, тускло и квёло…
Тут и морщинки кажутся глаже,
там грустным был – тут стал весёлым.
Море… На Севере тоже море,
правда, холодное, но… чище.
День хоть не сладок, но и не горек,
ветер поёт, а не по углам рыщет.
Солнышко бьётся в рученьках цепких
северо-хмурого неба. И только –
лучик, как будто бы в море щепка,
как маленькая мандарина долька.
Но ведь и щепка, и долька тоже
делают дело своё… Не каркай…
Дома ни где-то, а – дома. Подкожен
Севера голос – глухой, но яркий!
***
О чём шептал ветер,
не знаю, не понял даже…
Нам вдвоём петь бы –
ведь так голос второй важен.
И я молчу… Что же?.. –
Вдвоём, конечно же, лучше.
Но… как же мы сможем
найтись в этой большой куче
весёлых, серьёзных,
умеющих, несуразных?..
Просить, что ли, слёзно
о встрече или ждать праздно?..
Вострю давно уши:
всё мимо – никак не слышу,
а, может быть, трушу,
а, может быть, сносит крышу…
О чём шептал ветер,
пойму, шепча ему встречно:
нам вдвоём петь бы…
без слов, но… всегда о вечном.
***
Низко, низко облака…
и дожди… Такое лето –
как в ушко иглы продето
и запущено слегка.
Солнца ждёшь? Оно висит,
но… устало, как-то квёло,
да и небушко не голо:
тучи – солнца не проси.
А за летом осень вдруг
закружúт, а то – завьюжит…
захрустят от стужи лужи
в окруженье белых мух…
Не гневи судьбу: пока
есть любовь, тепло в ладони
льётся – ручеёчек звонен…
хоть и низко облака…
***
Когда в углу натянет паутину
неутомимый труженик – паук,
я вдруг… не вдруг… заметно поостыну…
Паук не враг, но… всё же и не друг.
Как эти мысли жалобно тягучи…
Как запоздало рвётся изнутри
такой настырный, хоть и тонкий, лучик.
Но… кто его нечаянно остриг?..