Заметки после телесериала «Жуков»
Телевидение предпринимает усиленные попытки переселить души исторических деятелей советской эпохи в хороших актеров. Недавно Екатерину Фурцеву «переселили» в актрису Ирину Розанову. И вот новая акция: реинкарнация души маршала Жукова в очень хорошего актера Александра Балуева.
Авторы не создавали киноучебник истории. Они, наверное, хотели сознательно уйти от избитых канонов фильмографии о полководцах: маршалах, генералах и адмиралах. Их интересовал человек — Георгий Жуков.
Я понимаю замысел авторов: очеловечить исторического героя, который находился в бесчеловечной системе. Задача не новая и очень сложная. Не буду перечислять многочисленные удачные примеры ее решения из кино и литературы. Но сейчас наблюдается явный интерес к биографиям советских бонз, то есть стремление найти человеческое в бесчеловечном. Пытаются формировать образ неких борцов с системой или страдающих от нее жертв. Наверное, пришло время для этого. Советская эпоха канула в Лету. Но сложность в том, что носителей ее исторического опыта много и воспринимают они ее неоднозначно.
Да и к Жукову отношение разное: от «маршала Победы» до «маршала Беды». Приезд Жукова на фронт означал не только грядущее победоносное наступление, но и бесчисленные жертвы. Солдаты это понимали, и я нередко слышал эти суждения от фронтовиков, выраженные Иосифом Бродским в стихотворении «На смерть маршала Жукова»: «Сколько он пролил крови солдатской…!». Авторы фильма отправляют Жукова после войны в церковь, в которой он просит священника помолиться за погибших солдат. Этот сюжетный ход выглядит правдиво, хотя исторически он недоказуем.
С другой стороны, опальный маршал после войны стал невидимым знаменем оппозиционных настроений многих, оказавшихся ненужными, а иногда просто обманутыми системой, знаменем тех, кто по Бродскому «смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою».
{hsimage|Кадр из телесериала «Жуков» ||||}
Авторы фильма ищут человеческое и, конечно, находят его в проблеме Жуков и женщины. Основная мысль: Жуков, железный Жуков был способен полюбить и любить. Но жены и любовницы Жукова — плохие свидетели истории. В любовных сценах актер Балуев остается в железобетонной маске Жукова. Хотя сама тема походно-полевых жен (ППЖ) недавно пришла в кино и литературу, авторы решили на этой беспроигрышной поляне разыграть ключевую драматургию фильма. ППЖ были у многих военных высшего ранга. Но система могла предъявить счет только неугодным.
Так же как по поднятой в фильме проблеме вывоза барахла из Германии. Сталин в фильме бросает Берии фразу: «Что нам из-за этого, всех генералов сажать?» Нет, посадят только тех, кто попал в опалу. Например, только из окружения Жукова 72 человека. Сам Георгий Константинович в фильме в сердцах бьет вывезенные из Европы вазы, а главными барахольщицами выведены официальная жена маршала и певица Лидия Русланова. Все это мелковато для такого исторического исполина как Жуков.
Победоносный маршал выведен в фильме беспомощным в закулисных аппаратных играх партийно-политического подковерья. Наверное, это было так. Только там человеческим и не пахло. Там схемы и алгоритмы, замешанные на маниакальной жажде власти. И в них Жуков оказался разменной монетой.
В фильме очень неожиданный Сталин (Анатолий Дзиваев): карнавальный, параноидальный интриган, достигший актерского таланта уровня Нерона. Хрущев (Александр Потапов) очеловечен на экране сильнее, чем Жуков. Может, за счет прекрасной игры актера, а может, у Никиты Сергеевича человеческого материала сохранилось больше?
Как в 60-70-е годы мы ловили воспоминания маршалов и генералов, выискивали что-то человеческое! К.А. Мерецков, К.К. Рокоссовский, И.Х. Баграмян, И.С. Конев… Читали их, словно с лупой, искали гиперсмыслы. Улов всегда был плачевный. Сотни, тысячи страниц молчания. Мы прекрасно понимали технологию написания этих книг и не предъявляли претензии авторам, догадываясь, что авторами в действительности они не являются. В лучшем случае они — читатели. Конечно, «чемпионом» среди мнемомолчальников можно признать мемуары А. Громыко: его двухтомник «Памятное» можно было издавать просто без текста, с белыми листами. Что тут скажешь — дипломат!
В фильме уделено внимание истории книги Жукова «Воспоминания и размышления»: маршалу просто выкручивали руки, выглаживая асфальтным катком цензуры даже намек на правду. Маршал сопротивлялся: «Жуков перед штурмом Берлина едет советоваться с политруком Брежневым? Да надо мной же все смеяться будут…»
Не смеялись. Читали и понимали, где зерна, а где шелуха. Помню километровые очереди за книгой в магазинах. Наличие двухтомника Жукова в доме в те годы можно сравнить с культовыми портретами Юрия Гагарина или Эрнеста Хемингуэя. В культурных домах был всегда и зачитанный двухтомник Великого Хэма — ремейк хрущевской оттепели.
Авторы фильма искали человеческое в испытаниях инсультами и инфарктами, которые посылала маршалу судьба, в смерти официальной жены, раковой болезни последней жены. Однако, все это вылилось в то, что актерам пришлось много играть возраст, физиологию, а это часто подменяется суррогатом того, что играть нечего. То есть, нет яркого характера, раскрытого тонкими сюжетными ходами, просто хорошего текста, славной кинолитературы. Чего стоит последняя фраза фильма: «Галя, как же я без тебя жить буду?». Крупный план и слеза на монументальном лице маршала. И это финал?! Такое впечатление, что просто бюджет фильма иссяк…
В поиске человеческого в характере Жукова в лукошке оказалось несколько сыроежек… А может и задача была непосильной? Так и вспомнишь поговорку незабвенного Дэн Сяо Пина: «Трудно искать черную кошку в темной комнате. Особенно, если ее там нет».
История часто пожирает душу у ее творцов. Душа Жукова не могла не пострадать ни в гражданскую войну, когда он со своими соратниками, из которых выросли многие советские маршалы, лихо рубал соотечественников, ни в 30-е годы, когда он быстро взбегал по карьерной лестнице, сметая со ступеней репрессированных командиров, ни в годы войны, когда обеспечивал победу любой ценой. Любой…
Может, для художника сегодня важно не искать душу Сталина, Фурцевой, Жукова и других, о ком нет пока сериалов, а задуматься о том, как она погибала? Как ее пожирала система? Это вечная проблема: Человек — Власть — Душа.
Когда-то Державин на смерть непокорного полководца Суворова написал стихотворение «Снегирь». Снегирь не боится ни стужи, ни вьюги, смело алеет красной грудкой на снегу. Прекрасный образ! Бродский, в вечном диалоге поэтов, тоже сравнил Жукова «на манер снегиря». Да, твердый, да, несгибаемый, победоносный полководец. А человек?
Тайна снегиря после сериала «Жуков» остается неразгаданной.