Большой драматический театр им. Г. Товстоногова привез нам «Славу».
В свое время пьеса Виктора Гусева триумфально шагала по стране. Узнав о ее постановке, я удивился. Зачем этот нафталин из 1936 года? Ясно. Будет модный сегодня эпатаж или в шкуре оголтелого сталинизма на сцену вытащат ягненка, саркастически бичующего ужасы прошлого. Или будет снобистский стеб, памфлет. На худой конец ожидалась фига в кармане, которую противопоставят псевдопафосу и ультрапатриотизму.
Сразу скажу: «Ничего подобного!». Режиссер Константин Богомолов не изменил в пьесе ни одного слова. Он ничего не менял. Богомолов просто разглядел гипер- и метатекстуальные потенции пьесы. Он, словно шахтер, с актерами-единомышленниками и своей командой занялся смыслодобычей актуальности.
Снежная лавина нависла над поселками и угрожает жизни людей. Чтобы их спасти, другие люди должны жертвовать собой. Многое в этой пьесе выглядит пророческим. А разве лавина – не грядущая война, в которой будут миллионы жертв? Автор и режиссер размышляют о склонности нашего народа к жертвенности, к вере в светлое завтра. Не зря в спектакле звучат религиозные песнопения как намек на православную ментальность. В зале сидят зрители, уже понявшие, что никакого светлого будущего не будет. Будут новые усложняющиеся вызовы. Да и ценности у них сегодня прошли переоценку. Но корни-то в прошлом.
Я понял. Это спектакль-эксперимент. Богомолову интересно, как зритель будет реагировать на гераклов и их подвиги уже далекого прошлого? Их больше нет. Гераклы погибли, расстреляны, ушли по возрасту. Есть еще верующие в прошлое, мечтающие его вернуть. Не бывает такого…
Я всматривался в публику, прислушивался. Вначале в зале недоуменно переглядывались. Затем многое воспринимали со смехом. Ключевой монолог матери (прекрасная Нина Усатова): «Сталин – сын трудового народа, а я – трудового народа дочь!». А по залу пробежал смешок… В 1936-м, наверное, в этот момент аплодировали.
Еще раз говорю: в спектакле нет намека на ерничанье, издевательство над «трудовым народом», нет перелицовки материала. А переглядывания в зале прекратились. Многие задумались о сегодняшнем дне. Конечно, уже после спектакля обнаружил и собеседников, воспринявших спектакль как панегирик прошлому: «Вот были люди!». В смысле «не то, что нынешнее племя… Богатыри, не вы». Да, были и ушли. Ушла эпоха, страны этой нет… А что нам, нынешним, остается, кроме полузабытой памяти?
Богомолов с командой применили оригинальный ход: спектакль снимается с двух камер и транслируется на экраны в черно-белом варианте. Театр и кино микшируются. На сцене все, пусть в приглушенном, но цвете, а на экране как бы идет старое, ушедшее в прошлое, кино. И еще: сны-то чаще черно-белые. Спектакль как сон, воспоминание о прошлом. Экраны позволяют ключевые фразы произносить на крупном плане, акцентированно. Например, такая фраза: «Наша партия даже на катастрофах воспитывает людей…» — звучит с экрана острее.
Восхищен сценографией Ларисы Ломакиной! В углу сцены парковая скамейка. Она просто белоснежная! Скамейка ведь символ общего, доступного, равного для всех. Скамейка всегда вне дома. А антиподом ей через весь спектакль проходит накрытый в доме стол. Трудовой народ хочет нормального уюта, домашнего очага. Погибать не хотят, как все нормальные люди. Хотят жить, любить, целоваться на той же скамейке.. А приходится жертвовать собой. Один из героев пьесы произносит: «Жизнь – ты всегда револьвер у виска…». Страшно так жить, находясь в непрерывном напряжении: «Мы готовы погибнуть за счастье других!». В руке пусть будет чашка чая, на столе варенье – нормальная человеческая жизнь.
Название пьесы «Слава» наводит еще на размышление. В ней много рассуждают о славе. Слава – модное сейчас слово в дискуссиях о патриотизме. Прошлым, безусловно, надо гордиться. Но крен в одну сторону опасен и неправилен. А кое-чего из прошлого надо и стыдиться. Стыд – остро необходимое качество. Иначе бесстыдство. Например, как поступили с инвалидами войны в конце 50-х — начале 60-х. Под видом борьбы с бродяжничеством их выселили в специнтернаты. В том числе и на остров Валаам. В одном из центров духовности об этом нигде не упоминается. Да только ли этого следует стыдиться? Отдельная тема.
Выяснил, что Виктор Гусев в 1943 году участвовал в конкурсе стихов гимна СССР. Забраковали с формулировкой «слишком лирично и много слов о природе». Комиссия, видать, идеологически очень зоркой была. Интересно, как пьесу «Слава» пропустили в 1936-м, если Константин Богомолов в начале XXI века разглядел в ней столько человеческого?
Я не собирался писать текст. Пишу его ранним утром, продумав бессонную ночь о спектакле. Что называется, зацепило… Сегодня актеры БДТ уже по традиции придут в Национальный музей на экскурсию. Будет шанс поблагодарить участников спектакля.
Хочется сказать большое спасибо организаторам «Золотой маски» в Петрозаводске. Замечательный проект. Славный подарок всем нам!
Ну, и конечно, родному БДТ, команде Богомолова. «Отлично, Константин!».
P.S. Участники спектакля пришли в музей почти в полном составе. Они оказались внимательными и интересными слушателями. Народная артистка России Нина Усатова после экскурсии ответила на мой вопрос: как зрители реагируют на ключевой монолог матери о «сыне трудового народа» Сталине? Она ответила: «Вы знаете, вначале смеялись, даже хохотали. Потом мы даже вынуждены были изменить мизансцену. Смеяться стали меньше. А вчера смеялись?» — «Немного», — ответил я.
Заслуженный артист России Анатолий Петров: «А я еще на собеседовании хотел отказаться от участия в спектакле. Пьеса 30-х годов… А потом понял замысел режиссера и не пожалел».
«Мы не всегда соглашаемся на гастроли этого спектакля, едем только туда, где умная и подготовленная театральная публика, — продолжила беседу директор БДТ Татьяна Архипова. — У вас очень продвинутая сфера культуры».
Ну, что сказать? Спектакль-эксперимент. И по-моему, очень удачный и интересный.
Артисты и сотрудники БДТ в Национальном музее Республики Карелия
Фото Анастасии Клобуковой, пресс-служба БДТ
