Заметки консультанта оперы «Карельский пленник»
В театральной жизни Петрозаводска произошло событие, которое вызвало дискуссию об исторической правде и мере творческого вымысла.
Недавно отмечали 80-летие киношедевра Сергея Эйзенштейна «Александр Невский». Общеизвестно, что этот фильм, как антигерманский заказ, срочно пришлось снимать летом. Для того, чтобы изобразить снег, использовали эшелон соли. В съемках Ледового побоища активно использовали бутафорные льдины из фанеры и пенопласта. Кино и театр полны бутафории и не всегда соответствуют исторической правде. Кстати, после подписания пакта Риббентроп-Молотов и договора о дружбе фильм сняли с экранов. С 22 июня 1941 года он снова активно стал демонстрироваться…
17 ноября 2018 года в театральной жизни Петрозаводска произошло событие, которое вызвало дискуссию об исторической правде и мере творческого вымысла. Эту премьеру ждали давно. И вот свершилось! На сцене Музыкального театра Карелии режиссером Александром Петровым поставлена опера молодого композитора Ильи Кузнецова «Карельский пленник». Либретто написано одной из известнейших современных сценаристок Ольгой Погодиной-Кузминой по мотивам повести Константина Паустовского «Судьба Шарля Лонсевиля».
Кого же оставит равнодушным произведение, действие которого происходит в Петрозаводске и связанное с Отечественной войной 1812 года. Как известно, К.Г. Паустовский «не справился» с задачей, поставленной ему Сталиным-Горьким: написать историю Александровского завода в издаваемой серии книг «История фабрик и заводов».
А.С. Пушкин написал «Капитанскую дочку», занимаясь историей пугачевского бунта. То же самое произошло и с К.Г. Паустовским – появился Шарль Лонсевиль. Оба автора выезжали на место исторических событий, работали в архивах. Но исторические факты стали для них только поводом для творчества, полного фантазий, импровизаций, воображения, а иногда и просто выдумок. В пушкинской «Элегии» выведена формула творчества:
«Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь…»
Мне посчастливилось быть историческим консультантом вновь создаваемого произведения. Беседы и переписка с автором либретто оставили у меня ощущение творческого созидательного полета. Встречался я и с композитором. Читал окончательный вариант либретто. Увидев глубокую переработку первоисточника, я понял, что моя краеведческая прыть в данном случае не вполне уместна. Рад, что многие краеведческие новеллы, которых, естественно, нет у К. Паустовского, вошли в сюжет. С пониманием отнесся к появлению новых персонажей, в частности, Наташи и связанную с ней образовавшуюся любовную историю. Ну где вы видели оперу без любовной истории? Если ее нет, ее надо выдумать. Законы оперного жанра выше краеведческих изысков. Главное — не допустить исторических ляпов. Но и тут задача Ольги Погодиной-Кузминой усложнялась тем, что исторического вымысла полно у Константина Паустовского. А мне-то кого править? На обоих ни у кого рука не поднимется. Я понял свою задачу в другом: объяснить, какими были город-завод и его обитатели в начале XIX века. Историческая правда зиждется здесь на самом факте присутствия французских военнопленных на Александровском заводе.
У Паустовского другое произведение, полное скрытого смысла: Россия глазами француза-бонапартиста. Наполеон для Лонсевиля не только военный гений, но и автор «Гражданского кодекса», в котором зафиксированы главные постулаты: личность и собственность неприкосновенны. Конечно, французу многое не понравилось в крепостной России. Этим Паустовский хотел выразить свое отношение к режиму 30-х, в котором гибли и раскулачивались безвинные, а цена человеку даже не копейка: «Лес рубят, щепки летят». Судьбы людей – простые щепки! У Паустовского есть яркая сцена, когда в жаркий летний день у купающихся петрозаводских чиновников он видит поротые зады. Их бьют! Для человека, знакомого с ценностями французской революции Liberté, Égalité, Fraternité – это дикость. Не могу представить себе, как этот эпизод с поротыми задами можно было бы воплотить в оперном варианте. В литературе возможно все. Сценическое искусство не позволяет подобного. У него свои средства, законы, возможности…
Во многом соглашаясь с мнением уважаемого Бориса Гущина, замечу, что сцена бала в губернаторском доме абсолютно документальна и описана, конечно, не у Паустовского, а у краеведа Н. Бутенева (опубликована в журнале «Север»). Олонецкие чиновники показаны малокультурными, пьющими: «Полицмейстер бил фужеры на ступенях дома губернатора (ныне вход в Национальный музей – М.Г.), приговаривая: «Где пьют, там и бьют!». Пьяный канкан на этом разгульном балу, вставленный Ольгой Погодиной-Кузминой в сюжетную канву оперы, исторически вполне оправдан и точно передает атмосферу провинции.
Правда, участие в этом pas de trois (танце трех) и даже присутствие на балу директора завода – грамотного инженера, в руках которого находилась реальная власть в городе, вызывает сомнение. Не случайно Александра I, приехавшего в Петрозаводск, встречает директор завода. Местные власти поодаль. Да, царь и ночует в доме у директора завода. Кто богаче – у того и останавливается на ночлег.
Режиссерское решение выдать флажки горожанам для встречи императора больше похожи на встречу Хрущева или Ельцина. Но здесь же читается режиссерская актуализация действия. Горожане лучше бы «шапки ломали», но в реальности они распрягли карету императора и на руках вкатили ее в город. Как это показать на оперной сцене?
Соглашусь, что языческие пристрастия карелов показаны в слишком гипертрофированной костюмно-хореографической форме. Это ближе к народам арктических широт. Однако сценическое воплощение требует яркости и привлекательности. Очень советовал композитору вставить в звуки музыки редкие удары парового молота – у Паустовского это сердцебиение маленького сонного Петрозаводска. Законы оперного жанра не позволили сделать это. Но стоп! Хватит краеведческих экзерсисов. Говорить надо о другом.
Рождено новое музыкальное творение, что само по себе очень похвально и непросто. Создано оригинальное самостоятельное оперное произведение. Главные герои любой оперы – музыка и вокал. Специалисты оценивают их достаточно высоко. Прекрасно справились оркестр и хор. Интересны сценографические решения художника Вячеслава Окунева: колонны превращаются в пушки, потом в стволы деревьев. На сцене слаженный ансамбль, а в зале были овации и удовлетворенность полученным впечатлением.
Дорогие краеведы! Это не наше поле. Успокойтесь. Здесь правят другие законы. Опера – не музейная выставка или экзамен по этнографии. Какая разница, похожа ли изба, в которой умирал Лонсевиль, на реальную карельскую? Пусть действие идет хоть в шалаше. Главное, что в сцене есть гуманистическое начало, сострадание. В ней присутствует Наташа. На экране появляется и недавняя трагедия вселенского масштаба – сгоревшая в августе этого года Успенская церковь. Финал есть финал. У Паустовского умирающий от лихорадки Лонсевиль прикалывает к шинели свой гвардейский значок. Сильно! Не знаю, как это сделать на оперной сцене. Проза ближе к жизни. В литературе снег всегда останется снегом, его нет надобности заменять солью. В искусстве зрелища иногда это необходимо. Главное – образы, призраки прошлого, впечатление. В данном случае они состоялись
Тойво Антикайнен сидел в финской тюрьме с 1935-го по 1940 год. В 1937 году о его походе сняли фильм «За Советскую Родину!» с Олегом Жаковым в главной роли. В 1940 году красный финн оказался в СССР и ему показали этот фильм. Его боевая подруга спросила: «Ну как, Тойво, так и было?». Антикайнен ответил: «Похоже. Особенно снег…»