О премьере «Карельский пленник» в Музыкальном театре Карелии
В своем увлечении масштабностью действа постановщики, по-моему, перенасытили сцену необязательными атрибутами: лодка, кантелистка, чайки, огромное изображение кондопожской Успенской церкви.
Композитор Илья Кузнецов. Либретто Ольги Погодиной-Кузминой по мотивам повести Константина Паустовского «Судьба Шарля Лонсевиля».
Дирижер-постановщик Анатолий Рыбалко. Режиссер-постановщик Александр Петров.
Художник-постановщик Вячеслав Окунев. Художник по свету Ирина Вторникова.
Балетмейстер Ирина Новик. Видеоарт Даниила Бакалина.
Исторический консультант Михаил Гольденберг.
Историзм этого события не вызывает сомнений. Не так уж часто это бывает – современная опера, да еще карельская. На моем веку вспоминаются «Меч кузнеца» Ю. Зарицкого, которую я не слышал и не видел, «Красавица Насто» Анастасии Сало, «Кумоха» Рувима Пергамента, которую я слышал и видел фрагментарно, «Бьярмия» в Национальном театре Вл. Панченко по пьесе Е. Сойни, «Тростниковая свирель» Б. Напреева и «Золотая дева» В. Сергиенко в консерватории, которая мне пришлась по душе больше остальных. По сути, я мало знаком с карельской оперой, а с современной российской не знаком вовсе. Так что «Карельский пленник» был ожидаем мною и интересен при любом результате.
Прежде всего я восхищен либретто, и вот почему. Повесть «Судьба Шарля Лонсевиля» была представлена автором в виде своеобразного отчета о невыполненном задании М. Горького по написанию истории Онежского завода для задуманной серии «История фабрик и заводов». Тонкий лирик К. Паустовский, конечно же, не описатель некого производства. Тем не менее писатель честно проработал какое-то время в петрозаводском архиве и собрал, на мой взгляд, фрагментарный материал, из которого история Онежского завода никак не могла вырисоваться. Но Паустовский на то и писатель. Он придумал пленного француза, поселил его в Петрозаводске, устроил на Александровский завод и сделал участником ряда исторических событий, взятых как бы напрокат из будущих хрестоматий по истории Карелии.
Почему я так говорю? Да потому, что даже письмо Марии, невесты Шарля, переполнено историческими фактами из карельской истории. К тому же авторы «Истории фабрик и заводов» были обязаны описать тяжелую жизнь трудящихся при царизме. Таких сведений Паустовский нашел в архиве предостаточно. И вот из всего этого скомбинировалась повесть – на мой взгляд, худшее произведение Паустовского. Чтобы правильно понять меня, представьте, что Афанасию Фету кто-то поручил бы написать «Железную дорогу» и «Размышления у парадного подъезда». А Фет взял бы и написал. Это как раз тот случай.
Заслуга либреттиста в том, что она действительно сделала, как я считаю, прекрасный скелет оперы, добавив герою еще одну любовь, уже петрозаводскую. К примеру, «Телеграмма» Паустовского так и просится в оперу, а «Лонсевиль» всячески противится своей хрестоматийностью истории Карелии.
Материал либретто попал в руки профессионалов, прекрасно владеющих своим ремеслом, и они сделали из него настоящую историческую костюмную оперу, где есть не только что послушать, но и что посмотреть.
Зрелище монументальное. На сцене около сотни человек, одетых в достаточно приближенные к эпохе костюмы. А портретное сходство Александра I (Максим Аксенов) просто поражает.
Опера – искусство достаточно условное, и потому к отличному вокальному исполнению критики очень часто не придираются. Но в этом случае мое историческое образование поневоле натыкается на некоторые несуразные ляпы. Наверное, это еще и потому, что в роли консультантов постановки числятся 11 историков, этнографов, музыковедов во главе с М. Гольденбергом. Возможно, этих ляпов больше – честное слово, специально не считал и явно чего-то не заметил, сидя на последнем ряду.
Ничего не имею против Евгении Гудковой, выступившей в роли голосистой ворожеи. Но… В Карелии чаще всего в роли колдунов выступали мужчины, в том числе пастухи, и внешне они вели себя намного тише. Шаманского чукотского бубна у них не было.
Странно, что на некоем дворянско-крестьянском гадании на женщинах надеты павловопосадские платки. На Шуньгской, петрозаводских Афанасьевской и Петровской ярмарках их не было.
Мне кажется, что я вполне понимаю в сцене бала обличение чиновничьего мира Петрозаводска (карты, пьянство и т.п.), но канкан (?!). Зачем? Ведь Ж. Оффенбах использовал его в «Прекрасной Елене» гораздо позже. А вот вульгаризованная мазурка на этом же балу показалась мне удачной.
В своем увлечении масштабностью действа постановщики, по-моему, перенасытили сцену необязательными атрибутами: лодка, кантелистка, чайки, огромное изображение кондопожской Успенской церкви во время пожара жилища Лонсевиля, сцена колдуньи и Каменского в лесу. Почему это показалось не обязательным? Да потому, что озеро и национальный карельский колорит никак не оказали влияния на судьбу Шарля Лонсевиля.
Опера получилась такой, какой ее задумали создатели. Каждый исполнитель создал запоминающийся вокально-драматический образ. Больше остальных меня впечатлил полицмейстер Каменский (Игорь Макаров). В партии есть, что петь, а в характере, что играть. Трогателен, симпатичен, интеллигентен Шарль Лонсевиль (Павел Назаров) со своими любовями: Натальей (Наталья Ландовская) и Мари (Анна Луканова). Интересно решен образ графа Лансдорфа (Вячеслав Терентьев), участника Бородинского сражения, о чем он не преминет нам напомнить.
Особенности и некоторое жанровое разнообразие музыкальной палитры оперы привели меня в парадоксальной мысли. Да, опера получилась. Да, зрители ее хорошо воспринимают. Но мне все это понравилось бы еще больше, если бы на всем этом материале, в том числе уже имеющемся музыкальном, прозвучала бы не опера, а мюзикл.
P.S. К премьере театр выпустил прекрасную программку с историческим комментарием, данными о композиторе, дирижере, художнике по свету, авторе либретто режиссере, художнике-сценографе, историческом консультанте. В программке фотографии всех исполнителей. Все это легко читается благодаря современному дизайну. Я помню столь же прекрасные программки к «Лебединому озеру» и «Коппелии». Надеюсь, это войдет теперь в практику театра.
