«Основной лозунг — не «отнять и поделить», а «достали!». Революцию все ждали и для всех, включая Ленина, она началась совершенно неожиданно».
В том, что же всё-таки произошло с Россией ровно век назад, нам помогает разобраться Андрей Изыдорович Бутвило – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории, политических и социальных наук Петрозаводского государственного университета
Когда-то в советские годы был очень популярен анекдот о старушке, которая всякий раз, видя на экране бегущую к Зимнему дворцу толпу матросов и солдат, поспешно выключала телевизор и искренне радовалась: «Не успели! Не успели!». В этом году, когда отмечается столетие двух русских революций, наша страна очень напоминает эту бабулю – вот только у неё большая проблема: в какой именно момент надо выдёргивать штепсель из розетки?
С одной стороны Самодержавие, Православие и Народность вроде бы снова становятся чуть ли не частью нашей официальной идеологии. С другой – мы всё ещё живём за счёт достижений социалистического государства, созданного людьми, убившими царя и отменившими Бога. С третьей же, период между двумя революциями тоже не даёт нам покоя – как пусть и неудавшаяся, но всё же попытка пожить в условиях демократии и свободы слова. Так скорбеть нам или праздновать, гордиться или каяться? Или вообще постараться забыть прошлое как страшный сон? Ведь и сто лет спустя мы всё ещё разделены на «красных» и «белых», у нас по-прежнему болят раны, полученные на гражданской войне. И чем печальнее окружающая нас действительность, тем горше от мысли, что всё могло бы быть совсем по-другому.
Беседа с Андреем Изыдоровичем началась с вопроса о стереотипах, вбитых в нас ещё в детстве.
— В школьные годы, выпавшие у меня на начало 80-х, в одном из коридоров нашей школы висел плакат, на котором огромными буквами было написано: «Октябрьская революция – важнейшее событие ХХ века!» Вы, Андрей Изыдорович, согласны с этим тезисом?
— Нет. Важнейшими событиями ХХ века стали две мировых войны. Составной частью Первой стала революция 1917 года, Второй — Великая Отечественная война. Проблема в том, что человечество, судя по всему, энергично устремилось к Третьей.
— И все-таки с каким знаком это событие – плюс или минус?
— Знаки зависят от точки зрения. Для В.И. Ленина и Николая II, например, они были разными. Для Г.А. Зюганова и Е.Т. Гайдара — тоже. Я, не как историк, а как обычный человек, исхожу при оценках из того, что считаю недопустимыми убийства людей вообще, и по политическим мотивам в особенности. К власти пришли люди, занявшиеся политическими убийствами с большим энтузиазмом. Уже в феврале 1918 года в декрете «Социалистическое отечество в опасности» были узаконены расстрелы без суда и следствия, в том числе за хулиганство. А дальше только входили во вкус. Если же говорить с профессиональной точки зрения, то дело ученого не знаки присваивать, а исследовать содержание и последствия исторических событий.
— Революция была неизбежна? Если да, то где та точка невозврата, миновав которую, царская Россия обрекла себя на гибель?
— Историки, в отличие от других ученых, лишены возможности проводить эксперименты, исследуя различные варианты развития событий. Нам остается изучать то, что все же случилось. Хотя можно и нужно думать о гипотетических вариантах. Что было бы, если бы немцы не пустили Ленина в Россию? Если бы Временное правительство арестовало людей, которым любезно позволила проехать через свою территорию воюющая с Россией страна? Если бы Временное правительство решилось на проведение земельной реформы и выход из войны, не дожидаясь Учредительного собрания? И таких вопросов можно задать сколько угодно.
То, что царская Россия обрекла себя на катастрофу, — факт. Одной точки невозврата, конечно, не было. Одной из фатальных точек стало вступление в мировую войну, при этом преследуя крайне невнятные цели.
— Не кажется ли вам, что любая революция – это проявление своеобразного инфантильного сознания? Ведь это очень похоже на детские разборки в песочнице: если у другого мальчика есть такая машинка, которой нет у меня, я ее либо сломаю, либо отберу…
— Революция чаще всего — проявление бессознательного. Основной лозунг — не «отнять и поделить», а «достали!». Революцию все ждали и для всех, включая Ленина, она началась совершенно неожиданно. На мой взгляд, лучше всего революционную ситуацию сможет объяснить синергетика, но только тогда, когда будут разработаны соответствующие исследовательские методики. Пока их нет.
— Как в этом контексте следует оценивать фигуру последнего русского императора? Не являлось ли его главной бедой то, что он был человеком прошлого века и не мог адекватно отвечать на вызовы, брошенные стране современным миром?
— Николай II — типичный герой чеховских пьес. Все они в конечном счете сводятся к тому, что сидят милые, интеллигентные люди и с упоением мотают друг другу нервы. Он политик и государственный деятель — никакой. Своей «профнепригодностью» погубил и страну, и семью. Нынешние кликуши из секты «царебожников» забывают, что речь идет о человеке, обладавшем к началу революции огромной властью и не сумевшим ею должным образом воспользоваться. Огромная власть — огромная ответственность.
– На мой взгляд, среди всех российских царей наиболее талантливым и эффективным политиком был Петр I – ведь созданная им империя простояла 200 лет. Может быть, и в начале ХХ века Россия ждала нового Петра, который бы дал ей мощный импульс для дальнейшего развития?
– Я, вслед за В.О. Ключевским, предпочитаю Алексея Михайловича, отца Петра. От Петра отталкивают запредельная жестокость, граничащая с садизмом, а также целый букет других особенностей личности, обсуждение которых в «Лицее» было бы неуместным. А в историческом отношении он типичный большевик, готовый ради некоей идеи неограниченно жертвовать чужими жизнями. Эта милая забава — измываться над нынешним поколением ради счастья будущих — не входит в число тех, что способны вызвать мою симпатию.
России же начала ХХ века не нужно было ждать ни нового Петра, ни каких-либо импульсов. По темпам (не по уровню) экономического развития она была в числе мировых лидеров. Слова Столыпина – сначала оболганного, а затем без меры идеализированного, обсюсюканного – о двадцати годах спокойного развития были не случайны.
– Рядом с Николаем II постоянно находились такие талантливые и мудрые советчики, как Витте или Столыпин. Почему они не смогли предотвратить катастрофу?
– Для того чтобы понять, а тем более реализовать умный совет, надо самому быть умным. Кроме того, умные раздражают, нарушают психологический комфорт царя-батюшки. Поэтому их стараются держать на расстоянии. А в стандартной чиновной среде умничать еще и не принято. Вспоминаем «Обыкновенную историю» Гончарова: «Не надо – как лучше, надо – как положено». Витте попросили на выход. Столыпина убили в тщательно охраняемом театре в присутствии императора. И последний не особенно переживал по этому поводу. Удобнее был «старикашка Штюрмер».
– Люди, пришедшие на смену царю, были более талантливыми политиками? Керенский, например, мне кажется политической поп-звездой типа Жириновского, то есть яркий оратор, но абсолютно беспомощный деятель там, где требуется принятие судьбоносных стратегических решений…
– Тем, кому это действительно интересно, рекомендую найти в Интернете воспоминания В.Д. Набокова, отца знаменитого писателя, опубликованные в первом томе «Архива русской революции». Он дает замечательные оценки и характеристики членов Временного правительства.
– Какую ошибку Временного правительства вы считаете самой роковой?
– Они хотели заниматься политикой, оставшись при этом честными людьми, в частности, исполнять данные при приходе к власти обещания.
– И всё-таки, не удивительно ли, что окончательная победа в борьбе за власть досталась большевикам, которых ещё в апреле 17-го никто не воспринимал всерьёз?
– Ленин таких глупостей – см. предыдущий ответ – себе не позволял. Измученному войной и экономическим кризисом народу предложили простые способы решения сложных проблем: мир — народам (в реальности преподнеся вместо империалистической войны войну гражданскую), земля — крестьянам (сначала введя продразверстку, то есть забирая все, что на той земле удавалось вырастить, а потом, в ходе коллективизации, отобрав и землю), фабрики — рабочим (не умея наладить работу этих самых фабрик). У нас, в частности, большевистское правительство уже в конце 1917 года попыталось закрыть Александровский завод, и не подумав этих самых рабочих спросить.
– На ваш взгляд, Ленин – это гений или случайный баловень судьбы?
– Ленин – очень серьезный политик, много раз доказывавший способность навязывать свою точку зрения партии и стране. Недооценивать его — значит примитивизировать предельно события, происходившие в тот период в стране.
– Я обратил внимание, что современные коммунисты в основном ностальгируют по Сталину, а не по Ленину. Как бы вы объяснили этот феномен?
– Ленин создал и привел к власти революционную партию. Сталин возглавил партию, уже находившуюся у власти и состоявшую в подавляющем большинстве из тех, кто вступил в нее после 1917 года – так называемые «октябрьские коммунисты». А тех немногих «старых большевиков» и большую часть ближайшего ленинского окружения уничтожил. В каком месте нынешняя КПРФ является революционной партией? Не на словах, а на деле? Зачем им Ленин? Что бы Ленин им сказал по поводу их тактики и стратегии? Да и Сталин к нынешним коммунистам, к счастью, никакого отношения не имеет. Эта партия состоит сегодня из людей, сформировавшихся во времена Брежнева и Суслова. И они пытаются возродить именно позднюю КПСС. Их критика в адрес нынешнего режима и его «выдающихся» социально-экономических достижений, во многом справедлива. Но их же руководство вполне удачно в этот режим вросло и ему не нужно никаких революций.
– У западных леваков Ильич тоже не в чести – для них куда важнее фигуры типа Троцкого и Бакунина. Может быть, он для них слишком русский?
– Я не слишком хорошо знаком с тем, что происходит у «западных леваков». Скажу только, что до того момента, пока Троцкий не проиграл бездарно схватку со Сталиным за власть, он воспринимался в партии как человек если не равный, то наиболее близкий по масштабу к Ленину. Особенно ценились его заслуги перед большевиками в период Октября и гражданской войны. Главная ошибка Троцкого, блестяще использованная Сталиным, заключалась в том, что он и сам чрезвычайно высоко себя оценивал, полагая переход ленинского престола к нему чем-то само собой разумеющимся. Впрочем, не думаю, что победа Троцкого что-то принципиально изменила бы. Ну, расстреливали бы не в затылок, а в лоб…
– Как современная историческая наука относится к версии, что революция была совершена чуть ли не под прямым руководством германской разведки и генштаба?
– Современная историческая наука пока еще, вопреки энергичным усилиям власти, характеризуется плюрализмом оценок, концепций, методологических подходов. До тех пор, пока этот плюрализм не наступает в голове одного отдельно взятого ученого, такая ситуация обеспечивает поступательное развитие научного знания. А посему вы можете найти весь спектр мнений, в том числе и по вопросу о роли Германии в русской революции. Проблема в том, что имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют однозначно и исчерпывающе эту роль оценить. Не менее энергично действовали разведки стран Антанты, так же поначалу рассчитывавших использовать большевиков. Большевики в свою очередь не без успеха использовали и тех, и других. Но поскольку речь идет именно о спецслужбах, вопрос доступности источников становится особенно болезненным.
– Какие ещё мифы, связанные с революцией, отраженные в современной массовой литературе, особенно раздражают серьёзных историков?
– Серьезных историков преимущественно раздражает сама массовая литература, а также то, что преподносят по исторической тематике наши замечательные СМИ, прежде всего телевидение. А что касается мифов, то есть точка зрения, что мы только с мифами и имеем дело. Просто одни мифы заменяются со временем другими. И в этом есть доля сермяжной правды.
– Что бы вы посоветовали почитать нашим читателям об обеих революциях для получения наиболее объективной картины событий?
– Этот вопрос не так прост, как может показаться. По-настоящему серьезные работы по определению слишком сложны и скучны для массового читателя. А популярная литература чаще всего съезжает либо к дешевым сенсациям и спекуляциям, про то же «германское золото», либо является формой политической пропаганды. Можно порекомендовать, например, хоть и с некоторыми оговорками, книги Ю.Н. Жукова, в том числе «Первое поражение Сталина», В.Н. Булдакова, только что вышедшую в свет энциклопедию «Россия в 1917 году». Если говорить чуть шире, выходя за рамки революционной тематики, то настоятельно рекомендую новую серию «Что такое Россия?» издательства «Новое литературное обозрение». По крайней мере вышедшая в этой серии монография К. Соловьева «Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна» впервые за долгое время порадовала меня правильным сочетанием научности и популярности.
– Какие уроки из событий столетней давности следовало бы извлечь современным политикам?
– Про уроки — это не ко мне. Тут я также солидарен с В.О. Ключевским. Все помнят и цитируют к месту и не к месту его мудрые, хоть и замусоленные, слова о том, что история учит тому, что ничему не учит. Но чаще всего забывают вторую часть этого афоризма: «…но она сурово наказывает за невыученные уроки».
В Открытом университете ПетрГУ продолжается курс лекций Андрея Бутвило по истории России, посвященный 100-летию Октябрьской социалистической революции » Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем…»: 12 месяцев и 12 персонажей Великой российской революции 1917 года».
Очередная лекция состоится 7 ноября в 19 час. в 356 ауд. (главный корпус ПетрГУ; пр. Ленина, 33)
Вход свободный