Светлана освоила такой экзотический жанр, как тавтограмма: это когда в тексте все слова, включая предлоги, частицы и междометия, начинаются на одну букву. У начинающей поэтессы будто открылось второе дыхание.
Одноклассница
Когда-то мы сидели за одной партой и никак не могли поделить общую территорию – так что дело доходило до мелких пограничных конфликтов прямо на уроке. Да таких, что хоть миротворцев из ООН вызывай! Иногда даже парта опрокидывалась, вываливая на пол всё своё содержимое. (Почему-то запомнилось, как во время одной такой потасовки из портфеля соседки мне под ноги выпал толстый том романа Николая Островского «Как закалялась сталь», который обязана была прочитать каждая примерная пионерка).
А сорок лет спустя я принимаю её в руководимое мною литобъединение – и это кажется чем-то само собой разумеющимся. Читаю рецензии на её стихи, написанные самыми активными членами литературного клуба «СоНеТ» — и удивляюсь тем сюжетным поворотам, на которые способна самая, вроде бы обыкновенная, человеческая судьба.
Между теми пионерскими приключениями и днём сегодняшним была долгая и полная самых разных событий жизнь. Петрозаводскую школу-интернат для слабовидящих Светлана Семенович окончила в 1989 году, а в 1991-м педучилище по специальности «Учительница начальных классов». Следующие четыре года посвятила малокомплектной школе в родной Кудаме, затем перебралась в Пряжу и проработала в тамошней санаторной школе вплоть до самого её расформирования. А дальше – полная потеря зрения и… обретение веры. Два обстоятельства, определившие нынешний образ жизни Светланы и во многом способствовавшие её первым поэтическим опытам.
О том, из каких трудностей и усилий по их преодолению состоят повседневные будни нашей сегодняшней героини, я рассказывать подробно не стану, отослав всех интересующихся к недавней статье наших коллег из газеты «Наша жизнь», опубликованной вот здесь.
Расскажу лучше о том, что осталось за пределами этой публикации.
К творчеству Светлана имела склонность ещё в школьные годы. Её сочинения на банальные, вроде бы, темы, иногда приобретали настолько исповедальный характер, что учителя, ставя высокие оценки, не решались зачитывать их перед всем классом. Ярким документом тех лет стал и хранящийся в моем архиве личный дневник, где отразились самые болезненные переживания, свойственные подростковому и юношескому возрасту. Как, впрочем, и неожиданные открытия, крушения и возрождение надежд на лучшее.
Представительница поколения, вошедшего в большую взрослую жизнь в момент, когда вся страна меняла свой облик до неузнаваемости, Светлана старалась жить не только в материальном мире, но и в мире стихов и музыки. Её увлекали то труды психологов-фрейдистов, то детективная литература, то проза Веллера и Пелевина и Акунина, которую в 90-х, кажется, читали все мои ровесники, а главными музыкальными и поэтическими кумирами надолго остались Владимир Высоцкий, Виктор Цой и Игорь Тальков. Все это помогало выживать и просто согревало душу на фоне беспросветного провинциального быта.
В период, когда на страницах газеты «Петрозаводский университет» я вёл дискуссионную рубрику «Очаг», в рамках которой обсуждались различные актуальные социальные и культурные проблемы, среди самых активных участников, высказывавших свою нетрадиционную точку зрения, была и Светлана Семенович. Какие-то её реплики имели даже скандальный резонанс, но большинству всё же запомнилась одна, посвящённая первой любви.
Светлана искренне рассказала о своей наивной влюблённости в учителя немецкого языка. К тому времени он уже стал известным учёным-лингвистом, автором целого ряда книг. Однако эта публикация вызвала в нем особую гордость – как, наверное, и у любого педагога, узнающего, что за след он оставил в душе бывших учеников.
Вышло так, что и героиней моего первого в жизни интервью, взятого университетской газеты, тоже стала Светлана. Причем, многие из вопросов, которые мы обговаривали осенью 1991 года, когда она только-только начала вести свои уроки в кудамской школе, не утратили своей актуальности и в наши дни:
«- Все это прекрасно, но в учебниках, изданных даже в самые последние годы, все те же картинки с «дедушкой Лениным», все те же стихи про «красный день календаря», партию…
— Я еще совсем недавно была противником политики, идеологии в школе. А теперь думаю: может, надо, давать начальные знания. Как ни трудно, но надо об этом говорить. Но в таком виде политика не должна засорять детские умы и души. Они же очерствели от нее. Нужно побольше материала о природе, о дружбе и т.д. Мы же учим добру, развиваем. Чтение для 2—3 классов, что ни возьми — все Ленин, революция, целые темы. Я все это выбросила.
— Сейчас культивируется мнение, что все проблемы с духовностью будут решены, когда в систему школьного образования введут обязательное изучение Закона Божьего. Что ты думаешь на этот счет?
— Человек к Богу приходит или нет? Может, оттого, что мы не читали Библии, и злые мы, и жестокие. Поэтому знать это нам надо. Но в школе! Превращать это в обычный урок с оценками? Ведь получают оценки за вызубренные правила. А Бог — это не предмет, к нему надо прийти через чувство, через страдание. Закон Божий при нашей системе может возыметь обратное действие, оттолкнуть. В крайнем случае пусть вводят его как свободный предмет».
20 лет спустя она скажет, что не представляет, как могла раньше жить без Бога. И ещё – как могла пройти мимо почти всей русской классической литературы: мимо Пушкина, Тургенева, Достоевского, Чехова, Горького, присутствовавших в школьной программе, но не усвоенных, не прочувствованных тогда. Сейчас Светлана открывает всё это для себя заново. Недавно прочитала «Идиота» и поняла, что именно князя Мышкина считает своим человеческим идеалом – даже стихотворение об этом написала. А сколько открытий её ждёт впереди! Учиться же никогда не поздно – даже если для этого осталось не так уж много возможностей.
Скажем прямо – большая часть написанных Светланой стихотворений пока что с технической точки зрения далека от совершенства. Однако в прошлом году она освоила такой экзотический жанр, как тавтограмма: это когда в тексте все слова, включая предлоги, частицы и междометия, начинаются на одну букву.
У начинающей поэтессы будто открылось второе дыхание. Она начала работать в этом направлении целенаправленно, обыгрывая в своих произведениях преимущественно христианские мотивы и сюжеты. Получился большой цикл, охватывающий все буквы алфавита, кроме «ы», «ъ» и «ь». С наиболее интересными его фрагментами я бы хотел сегодня познакомить читателей «Лицея».
***
Антична алая аллея.
Аркады, ангелы, амуры.
Авоська Алькина алеет
Атласной аркой абажура.
***
Венценосная весна
Волнует воздухом весенним.
Выпьем, верные, вина
Возвеличим воскресение.
***
Вседержитель воплотился,
Вифлеем владыку видел.
Вестник высший восхитился,
Ветхий век возненавидел.
***
Воспоём Вознесение,
Вопия восторженно.
Высшее восхождение
Властию возложено.
***
Вот вихрастый воробей
Влезши в вазу, выглянул.
Ветерок весёлый, вей,
Вихры влагой выглади.
О душе
Жениха желанная ждёт,
Жалости жаждет живая,
Жестоких жалея, живёт,
Жертвенной жизни желая.
***
Зерно засыпано землёю,
Золото злодей зарыл,
Заботой заняты земною,
Званный звавшего забыл.
***
Звонко звонят звонари,
Зябнущих зазывают.
Звёзды завтрашней зари
Землю зажигают.
***
Лопарь ломает ломом лодку,
Ликующе лещи летают,
Лопарка Лося лижет ложку.
Лукавые лисицы лают.
Летнее
Легким лимонадным летом
Ловкая летала лира.
Ласковый любовный лепет
Ликами луны ловила.
Марфа
Марфа мало молилась,
Морем мирским металась.
Младенчески мирилась,
Монашески мужалась.
***
Миленький мелькая маской,
Мальчик мудрствовал, мечтая.
Мучимый морозом майским,
Межеумствовал местами.
***
Некрепкий нектар налить,
Настроиться напевно,
Направить нервную нить
На небеса наверно.
Отец
Оберегал овин отец,
Овёс отборный отмерял.
Он обстригал одних овец,
Оградой оных отделял.
Осень
Оделась осень,
Обильно омылась.
Озябла очень,
Огнём опалилась.
Преображение
Помазанник преобразился,
Покровы плоти побелели.
Посланник просто поразился,
Почить пророки повелели.
Побирушка
Побирушка песни помнила,
Принимала подаяние,
Познавала правду полную,
Приносила покаяние.
***
Пресвятой помолиться
Подойду поближе.
Помоги покориться
Поклонюсь пониже.
Ребёнок
Розовощёкий ребёнок ревёт:
Расстроили ранимого
Резко рисунок ручонками рвёт:
Разгневали родимого.
Распятие
Разделили ризы распятого,
Распинатели рубищу рады.
Раздавался рокот раскатами.
Растянули разбойников рядом
***
Соглядатаи совет созвали,
Собираясь схватить спасителя.
Соучастники своим соврали,
Синагог слепые смотрители.
Святые
Святые стойко страдали,
Страстным сердцем смиряясь.
Скорбями славу создали,
Силой слова спасаясь.
***
Солнце слабо светило,
Стихала суета.
Спаржу Света садила
Слепая сирота.
Трапеза
Тополя Твои темные,
Тропа тянет туда.
Только трапеза теплая
Топит тяжесть труда.
Учительница
Умом увлечь умела,
Увы, учить устала.
Урок узнать успела,
Унылая упала.
Фигурист Фактурный
Франтоватый фигурист
Фланирует фигурно.
Флегматичный фаталист,
Фамилия – Фактурный.
***
Хладнокровный ходит хулитель,
Хлопотливо хоронит хлам.
Христиане, Христа хвалите,
Хорошенько храните храм.
Церковь
Царствуя, царица церковь
Целомудренно цвела,
Цепями цепляла цепко,
Целой ценностью ценна.
Чудотворцы
Чтила чудная чета,
Чаявшая чистой чаши.
Чадо чуткое, читай,
Чествуй чудотворцев чаще.
Шалун
Шелковистая шерстка,
Шикарная шубка.
Шестицветная шторка
Шевелится шумно.
Шебутной шалунишка,
Шершавое шило.
Шерстяные штанишки
Шкодливому шила.
Щенок
Щиплет щупленький щенок
Щепочки щетинки.
Щёчкой щупает щиток:
Щелочки, щербинки.
Ябеда
Яко ясное яблочко,
Ярка ягода.
Ядовитая язвочка
Янка ябеда.