Скитания по фотографиям Игоря Подгорного
«Жизнь — это путь. У кого-то это путь до булочной и обратно, у кого-то — кругосветное путешествие», — сказал Константин Хабенский, более известный как актер, чем эксперт по путям. В данной классификации мои маршруты — до булочной.
Пока ударники капиталистического труда буквально плавят «все экраны страны» альтруистическими призывами посетить «уникальную в своём великолепии Финляндию» или «кусочек земного рая — Таиланд» (за стиль изложения они ответят на Страшном Суде), я обнаруживаю в себе атрофию органа, отвечающего за уступку соблазну дорог. И дальше можно ничего не писать, потому как нечем мне поделиться с согражданами — ни описанием экзотики, ни матерными выражениями по поводу так называемого сервиса, ни фотками своей VIP-персоны, значимость которой явно должна затмевать все существующие памятники древности и современности. И не то, чтобы у меня географический кретинизм или прогрессирующая агорафобия, просто нет мотива. Рыба ищет, где глубже, человек — где лучше.
Мне думается, что людей в дорогу обычно гонит чувство недостатка: где-то там, за горизонтом, есть то, чего нет здесь. Мне повезло родиться закоренелой петрозаводчанкой с абсолютной вписываемостью в пейзаж и социум. У меня для жизни есть всё: серое небо, редкое солнце, онежский пейзаж, расписанные подворотни, асфальт и кирпич, еще раз — асфальт и кирпич, деревья и троллейбусы. Люди. Я по этому поводу оды «К радости!» строчу от случая к случаю. Счастье в строчки не влезает.
А еще у меня в жизни есть профессиональные фотографии петрозаводчанина Игоря Подгорного. С них я начинаю каждое утро, чтобы день задался. Нежные и робкие первоцветы, ледяные глыбы Онего, шмель на мирте, горностай в центре Петрозаводска, сказочные лесные деревья, из-за которых просто обязан выглянуть леший… Иногда сидишь перед монитором, на фотографии смотришь и чувствуешь себя, как Достоевский перед «Сикстинской мадонной», — необъяснимая красота! Причем красота простых вещей, от которых глаз замылился, — до чего ж они привычны. А Игорь Подгорный вдыхает в них жизнь, придает новый смысл, делает акцент на скрытых для нелюбопытного взгляда качествах и… Нет, горностай не превращается в Снежную королеву, так и остается лесным зверьком, но как минимум вызывает эмоциональный отклик. Как будто ты увидел его глазами другого человека и прирастил его опыт к своему. Ведь меня за руку отведи и поставь в «центр фотографии», я изображённое так не увижу. Наверное, это качество проходит по небесному реестру под наименованием «искра Божия».
Сижу вот читаю незамысловатые слова:
«Под вечер поехал в лес, растрясти пасхальные угощения :) На болоте нечаянно прервал глухариный ужин. В лесу — весна. Местами остался снег, но жизнь кипит. Кроме глухаря видел рябчика, уток, тетеревов, куликов каких-то. На обратном пути перед машиной дорогу перебежал медведь. А через 100 метров — лиса. Думал, что уж и лось для комплекта перебежит, но нет. Ну ничего, впереди вся неделя чудесная — пасхальная :)».
Описание просто и понятно, как книга «Колобок», но… Вот как-то не заметно торжества простоты вокруг. Не рады соотечественники глухарю в лесу, лисе на дороге, синице на ветке. Только если на многочисленных работах Подгорного их не увидят. Потому что не радоваться им могут только те, кого вместо сердца одарили камнем.
В общем, благодаря фотографиям Игоря Подгорного я вполне себе путешественник. Только скитания мои своеобразны. Гляжу на картины природы и бреду по бескрайнему макрокосму свой души иногда в ущерб географическим перемещениям по микрокосму Вселенной. И еще неизвестно, что увлекательней. Я — за большие величины. Видимо, неизлечимая гигантомания.
