В московском издательстве «Рипол Классик» только что вышел в свет роман «Росстани» Алексея Брагина. Под этим псевдонимом скрывается известный петрозаводский литератор.
В романе, говорится, в аннотации, «две сюжетных линии, которые косвенно и явно неоднократно пересекаются на протяжении всего повествования. Первый герой – молодой врач, анестезиолог, в конце восьмидесятых по распределению попавший в далёкую районную больницу на севере России. Другой персонаж – отшельник, в силу обстоятельств ставший таковым после раскулачивания его семьи…».
Год назад автор знакомил с рукописью своих друзей и знакомых. Валентина Калачева написала тогда автору письмо, которое мы с разрешения ее и Алексея Брагина публикуем.
***
«Сложно говорить со сложившемся художником о его произведении, потому что он сделал то, что хотел, что считал нужным, что Бог в него вложил, а талант позволил перевести с небесного языка на земной. Поэтому все наши «нравится-не нравится», несущиеся трескучими сороками вослед, — вообще ни о чём, то есть ничего не прибавляют, ничего не убавляют. Роман, эта смысловая глыба, есть, и в добрый путь ему — в издательства какие-нибудь приличные, потому что, на мой взгляд, людям его неплохо бы прочитать.
Я Вам впечатления свои набросаю пунктиром. Может, они укрепят в Вас уверенность, что Вы сделали благое дело и сделали его талантливо. Потому что когда я читала «Росстани», мне было понятно, что Вы не из тех, кто чает памятника при жизни, почетных грамот и бьёт себя кулаком в грудь.
Первое, что бросается в глаза, — это ткань текста. Она необычная, дорогая, качественная и напомнила мне гобелен «Весна» покойной петрозаводской художницы Татьяны Калининой (на удивление, я нашла его фото в интернете). Разнофактурные куски, связанные одним замыслом, образуют законченное произведение и… Вот у неё от гобелена весной пахло, северной, неяркой, в зелено-коричневой гамме. А у Вас от «Росстаней» пахнет северным морем. Просто такое ощущение, что ты читаешь, сидя на камнях у не всегда дружелюбного Гандвика (Grandvicus sinus :))) под аккомпанемент волн и ветра, которые несмотря на величие и стихийность в данной ситуации всё же факультативны. Почему? Потому что проигрывают музыке языка вашего романа. Особенно частей, написанных на северном говоре. Это песня, а не проза. Прямо душа поёт, когда читаешь. И за это поклон вам в пол. Очень красиво, до обрыва дыхания.
Когда берешь в руки текст, а за спиной у тебя его уже километров столько, что, наверное, хватит экватор опоясать, внутри живёт настороженность. Потому что, Вам и самому это известно, порожняка больше золота. В тысячи раз. И я понимаю тех, кто в зрелом возрасте переходит на документалистику и технические книжки. Посему часто будешь ходить, думать «а нужно ли?», потом листать, въезжать потихоньку, пока не включишься на какой-нибудь фразе, порождающей спонтанный вопль, типа «Ай да Пушкин!».
Такая фраза случилась со мной на странице 13: «Если на Джоконду надеть халат, колпак и маску — понятно станет, отчего картина гениальная». То есть это такой слом парадигмы, что мама не горюй. Акцент перенесён с обмусоленной улыбки на глаза, и после этого очень хочется читать дальше. Не знаю, у кого как это происходит, но мне в тексте важен человек, который его писал, и тот опыт освоения Божиего творения, который у него есть, и как он может его раскрыть другим. Раскрыться-то готовы только люди мужественные, а их не орды. А опыт этот всегда уникален. И приобщаясь к нему, ты раздвигаешь границы мира и замираешь в восторге перед открытием. Это один из моих способов Богопознания.
Может, Вам покажется это забавным, но мне на сердце, как влитые, легли две вещи — пролог и перечисление мест, где Вы этот роман писали, в самом конце, потому что это напоминает стихи. То есть это не просто перечень топонимов, а — в контексте романа — география биографии. Здорово. И композиция классная. Части так подогнаны, что бритву во швы не вставить. И скелет текста прозрачен, всё понятно: где зачин, куда движется основное повествование и к чему, в конце концов, приплыли. Редкость, прямо скажем. Тут я с уважением к Вам, как и к другим романистам, отношусь, так как тасовать в голове такие массивы текста и не заблудиться — это тоже талант. Название «Росстани» удачное. Во-первых, соответствует стилистике романа. А во-вторых, перекрёсток, крест, постоянная ситуация выбора присутствует во всём тексте и связывает его воедино. Да и жизнь как крест показана…
Спаси Бог!»
