На следующее утро в комнату зашёл дедушка и спросил, не видел ли я удочку. Я сразу вскочил с кровати: Ты что на рыбалку? Можно я тоже? Ну не знаю, я просто собирался поймать очень большую рыбу. Если быть научно точным – самую большую рыбу в нашей реке. Ты не боишься самой большой рыбы? Она во-о-от такая, – дедушка раскрыл свои руки, как крылья, а потом быстро обнял меня и поднял в воздух, покрутил вокруг.
Мы уже выходили, и бабушка провожала нас. Она держала руки за спиной, опираясь на открытую калитку, которая при малейшем движении сильно скрипела. Только осторожно! Знаю я эти ваши рыбалки, – бабушка сердилась как бы на самом деле. Она закрыла за собой несмазанную дверцу, и я услышал её тихий посмеивающийся голос, – калошу рваную выловят – вот и весь праздник. Мы недалеко отошли, когда сзади себя я услышал скрип и оглянулся – бабушка смотрела нам вслед. Она помахала мне.
Мы шли по лесу, и я держал пакет с фиолетовыми земляными червяками, которые извивались в шуршащем пакете. Сначала было противно, но когда дедушка сказал, что я молодец и что не каждый с этим справится вот так просто, я почувствовал, что это совсем не противно.
Мы сели на берегу реки и разложили снасти. Я внимательно смотрел за расходившимися от поплавка кругами, то и дело собирая всю свою силу, чтобы вытащить из воды рыбу, но крючок с червяком лишь взмывал вверх над водой, и никакой рыбы не было. Прошло немного времени, около часа, когда вдруг я снова увидел расходящиеся круги и начал тянуть вверх удочку. Я тянул изо всех сил, но ничего не получалось, и дедушка взял у меня удочку, и она сильно изогнулась. Вскоре над поверхностью воды показался крючок, по обе стороны которого свисала большая чёрная ветка.
Дедушка хотел отбросить эту непонятную ветку. Он потянулся к ней, и вдруг его начало трясти. Он рухнул на землю, удочка с плеском упала в воду. Дедушку трясло, с него слетела панама. Моё лицо стало очень горячим, и я очень испугался.
Дедушка, что?..
Не трогать меня!
Дедушка сказал это грозно, сквозь зубы, и я побежал домой с солёными ручьями слёз на щеках. Казалось, я бежал целую вечность, и горячим слезам нет конца. Я чувствовал злость на дедушку: Почему он так грубо сказал мне?
Когда мы с бабушкой вернулись к месту, синие глаза были открыты и неподвижны – дедушка был мёртв. Потом мне говорили, что дедушка не мог ничего сказать, потому что его ударило током. Но я помню, что он сказал.
Я думал о похоронах. Хотел увидеть настоящий гроб и как всё это происходит, но меня не взяли с собой. Я представлял, как подбадриваю маму и папу, когда все вокруг опустили вниз головы и в чёрном.
–––
Через полгода после смерти дедушки я узнал, что родители разводятся, и я часто думал о том, что только на несколько месяцев его смерть отсрочила их расставание. Через пятнадцать лет я ходил к дедушке на кладбище, просил, чтобы отец не узнал, что я разбил его машину, и тогда мне было стыдно просить это. Я никогда не считал себя суеверным человеком.
Через двадцать лет я напускал на себя не бог весть что, когда думал, что эта история, рассказанная как бы нехотя, может произвести на человека впечатление. Но всё это не имеет никакого значения сейчас, когда моя жизнь – рваная и незаметно ускорившаяся – подошла к концу.
Дедушка сказал, что без меня не сможет выловить самую большую рыбу.
Я подумал тогда, что без него тоже не смогу.