В самом ее имени заключена хрупкость, ломкость и… очарование. Аль-ги-на!
О Любови Альгиной, выставка ранних работ которой открыта в Детской художественной школе Петрозаводска, вслед за Валентиной Акуленко вспоминает Галина Акбулатова.
Я познакомилась с Любой сначала заочно. Компания местной «золотой» молодежи, в которую я стала вхожа, приехав в Петрозаводск после окончания МГУ, гордилась своей землячкой, рассказывала о ее художественных достижениях, и кое-что из творений Любы я уже видела на стенах столовой Дома прессы на Титова.
При личной встрече в той же компании я увидела небольшого роста, спортивную, очень симпатичную и очень легкую в общении девушку. Последнее, впрочем, оказалось обманчивым: Люба могла и замкнуться в себе, что-то тайно переживая и никого в этот период не впуская в свой мир.
С того первого дня знакомства Люба как бы взяла надо мной шефство (возможно, памятуя трудности своего вживания в чужой город) – посылала из Москвы тогда дефицитные в Петрозаводске свежие огурцы и апельсины, а то и художественно сшитую собственными руками юбочку из ситца – «для поднятия тонуса»; приглашала в Крым, в свою любимую Алушту. Там она познакомила меня с ныне популярным певцом Александром Градским. Но мне этот очень громкий, очень раскованный и очень самоуверенный молодой человек не понравился, и я ретировалась. Позже Люба со смехом рассказывала, что Градский сам испугался, потому что она представила меня собкором «Комсомолки», которая специально приехала в Крым брать интервью у начинающего певца.
Письмо из Крыма
Чаще мы, конечно, встречались в Петрозаводске, где Люба держала свой «салон» – в квартире бывшего собкора «Комсомолки» Галины Подгурской. Здесь собирались молодые журналисты, художники, артисты, педагоги… Да кого там только не было! И все – вокруг Любы. Потому что там, где она, всегда были смех, шутки, импровизации.
Импровизациями – легкими, искрометными были и ее рисунки и акварели, которые она творила как бы шутя, между делом, одним росчерком пера или карандаша (недаром кто-то сравнил Любу с Надей Рушевой) и тут же дарила гостю. Так я получила несколько своих портретов. Один из них – в виде дружеского шаржа – Люба сделала на «отвальном» вечере по случаю моего отъезда в Польшу на семинар журналистов соцстран. В подписи зафиксирован тогдашний телефон квартиры Подгурской – 5-13-13, автограф Любы – «АГ» – и год – 1974.
Любовь Альгина. Дружеский шарж с паровозом
Любовь Альгина. Портрет Галины Скворцовой (Акбулатовой)
Прошло еще какое-то время, и я уже застаю Любу преподавателем Краснопресненской детской художественной школы, вижу прекрасные выставки ее учеников, где нередко угадывается почерк самой Любы, ее уверенная рука, за которой чувствуется не только талант, но и хорошая художественная подготовка. К сожалению, собственное творчество Любы с началом ее педагогической деятельности как бы отходит на второй план.
Она по-прежнему гостеприимна и хлебосольна, а ее дом, уже совместный с ее супругом Романом Арсеньевичем Соломахиным, открыт для гостей со всего Советского Союза, и прежде всего для земляков-петрозаводчан. В этом доме вблизи Тишинского рынка, к примеру, подолгу жил и мой муж, художник Борис Акбулатов, тогда студент Московского полиграфического института. Он-то, много общавшийся с Любой, и назвал ее тогда Бегущей по волнам – наверное, за присущие Любе стремительность, легкость на подъем, на общение, на восприятие новых впечатлений и встреч… и на фиксацию увиденного на листе, в записной книжке, на куске картона, на спичечной коробке, на стене…
Шли годы. Наши личные встречи становились реже, но к тому времени Люба подружилась с моими друзьями – Эллой Орешкиной, автором замечательной повести «Дожди в Проточном переулке» и Таней Блынской, редактором «Юного художника». И уже через них протягивалась связующая нас ниточка, доходили известиях о Любиных педагогических успехах.
Практически каждый год она бывала в Карелии. В 1983 году Люба решила купить старый крестьянский дом в Кузаранде (Заонежье), но, к сожалению, это оказалось невозможным из-за отсутствия документов. Потом Люба арендовала крошечный домик в Мальково, прямо напротив Кижского комплекса (через пролив). Здесь она много писала пейзажей, которые пользовались большим спросом у туристов. В конце концов на заработанные собственным трудом средства она и построила себе дачу в Мальково.
Люба вывозила своих воспитанников и преподавателей школы на пленеры в Карелию, в частности, в Заонежье и Сортавала; сотрудничала с Медвежьегорской художественной школой и со школой Сенной Губы: снабжала тамошних учителей рисования современным методическим материалом, которого сельской школе, конечно же, не хватало.
Она оформляла поэтические сборники и детские книги, делала заставки для телевидения (возможно, кто-то еще помнит оформление Любой Альгиной спектакля Карельского телевидения по повести Паустовского «Судьба Шарля Лонсевиля»). Во второй половине девяностых она подарила мне чудесные «Розы», а Борису «Кижский мотив» – рисунок, основанный на символах и весьма неоднозначный по своему прочтению.
Любовь Альгина. Розы
…Последний раз Люба была в Петрозаводске в середине двухтысячных. Она провела у нас ночь перед отъездом на свою любимую кижскую дачу. Было слишком заметно, что ей уже нельзя одной отправляться в столь далекое путешествие. Но Любе хотелось еще раз подышать родным воздухом, полюбоваться Кижами, Онего…
Мы проводили Любу до причала и простились. Было ощущение, что навсегда. И вот выставка, Любины юношеские работы, воспоминания друзей… Люба вернулась! Спасибо всем за эту радость.