Театр, который себя создал и не дал закрыть

Анна Цунская: «В театрах датский не только принц, но и спектакль, поставленный к «дате». Но эти не вполне «датские» заметки к 20-летию театра «Творческая мастерская» написаны совсем не по обязанности».

Была Масленица, а блины у Дианы Андреевны, надо сказать, удивительно вкусные… «Только она…» Как давно Иван Петров сказал эти слова и как готов повторять их сейчас!
– Я долго ее добивался, долго и терпеливо, влюбленно скрывал, что я влюблен… Я фанатик театра и творческой работы, но без ощущения дома, без грандиозной помощи жены многое было бы неосуществимо…
В гостеприимном доме Петровых мы говорим о Чехове. О том, что Чехов всегда «сегодня». Три спектакля Ивана Петрова долгое время держали классический каркас «ТМ» – «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишневый сад». Но мы о «Чайке». Такой же вечно привлекательной для театра, как «Гамлет». О заманчивости многих построений конфликта в чеховских «пьесах ни о чем». О «ненужной любви» Маши к Косте, Кости к Нине, Нины к Тригорину… О, да там все любови ненужные, непринятые, отвергнутые… Интересно, как повернет сегодня эту тему сценический вариант «Гранатового браслета» Куприна, над которым сейчас колдует «ТМ». (Но это уже моя, авторская, реплика.)

Драматург предлагает пьесу, режиссер ищет и осуществляет ее версию. Какую? Это – от вкуса, взглядов и опыта. Никогда не знаешь, кто из них подведет.

– Готовый спектакль – это детище, которое оторвалось от тебя и зашагало в сторону. Узнаешь и не узнаешь…

Вот и сам театр оторвался и зашагал дальше – уже с новым главным.

Продолжают жить несколько спектаклей из прежнего репертуара. Но иных уж нет, хотя забыть невозможно. И в первую очередь «Вдовий пароход», «датский», кстати говоря. Возможно, церковному детству Ивана Петрова обязаны мы пронзительным подзаголовком спектакля «Родительская суббота». Как незаметно война стала далекой историей! Как быстро «тихими суровыми колоннами» ушли в небытие матери целого поколения детей войны. Как горько расплачивается человек за невнимание при жизни к давшим и сохранившим жизнь ему самому…

Преемственность к неизбывной этой теме театр сберег, поставив «Марьино поле». Другая стилистика, другой подход, но опять объединение всей труппы вокруг темы ответственности перед поколением, вынесшим на себе жестокое бремя нашей истории.

Андрей Тупиков, второе плечо «ТМ» от «Зойкиной квартиры» до «Чисто российского убийства», не просто имеет свой взгляд на сценическое искусство, но, шлифуя и выверяя его на труппе «ТМ», бросает вызов зрителю, поощряя его на чтение и дискуссию. И только адепты одной версии будут упрямо твердить, что «это не Достоевский, равно как и не Конан-Дойль», даже не удосужившись убедиться, как интересна версия, соединившая столь разных писателей, как блистательно сыграл Федора Карамазова великолепный актер Владимир Мойковский, как иезуитски прочитан Дмитрием Максимовым Смердяков, как мастерски ведет расследование Холмс-Чебурканов.

Вешалка-то вешалкой, а все-таки театр начинается с того же, что и весь мир: вначале было Слово. Как произносится, как слышится, как согласуется с другими словами и вырастает в мысль, в смысл. Как бьется при этом сердце и там, на сцене, и здесь, в зале. Как важно, чтобы и плакали, и смеялись мы вместе с актерами, а не просто наблюдали «кипящие страсти» или назидательную скуку со стороны. И как невероятно трудно создать это взаимопритяжение, которое потом назовут признанием, верностью или просто любовью к театру.

Мы любим «ТМ», наш маленький театр, созданный группой талантливых актеров, не ставших терять время на запасной скамейке. С подачи Елены Бычковой они подготовили и предложили зрителю сценическое прочтение повести Бориса Васильева «Завтра была война». И покорили всех! Потом был еще «Печальный детектив» (первый «мент» Александра Лисицына), поэтические композиции (с таким чтецом, как Олег Белонучкин) и, наконец, «Плаха» Айтматова, поставленная приглашенным самими энтузиастами Иваном Петровым.

Они назвали себя «семьей», и семья эта разрасталась, обретала крышу, предопределившую демократизм политики труппы и заметное пополнение, самими и выращенное.

В семье не без потерь. Самой горькой за последнее время стала та, в которую и верить не хочется, – уход Людмилы Живых. Однажды в телепередаче Людмила Филипповна, самая титулованная актриса «ТМ», рассказала эпизод из студенческой жизни. В предложенном ее однокурсником Александром Ширвиндтом этюде ей не оказалось места: пришлось смотреть со стороны. Каково же было ее удивление, когда педагог поставила ей самую высокую оценку – «за то, как слушала».

Она умела слушать и слышать и в обычном разговоре, и лишь сказанное со множеством интонаций «ой» давало понять ее отношение. Как не хватает ее на наших городских улицах, «дамы с собачкой» из «пятиэтажной России». Ее беспородная собака сама выбрала себе покровительницу и не ошиблась. «Какая у вас раскормленная собака», – заметила как-то случайная прохожая. «Она не толстая, – с удивительным спокойствием ответила Живых. – У нее была трудная жизнь, она болела и голодала, это следствие».

Собака вошла уже во вдовью часть жизни актрисы. По утрам они ходили гулять к плотине, и народная актриса собирала в полиэтиленовый мешок мусор, оставленный за ночь отнюдь не собаками, чтобы донести его до помойки. «Эта странная миссия Живых»… (Миссис Сэвидж она побывала на сцене).

В один из юбилеев актрисе пожаловали новую квартиру в отнюдь не панельном доме. Но она туда не переехала. Своей семьей она считала не только театр, но и свой подъезд с гнутыми жестяными перилами и отзывчивыми людьми.

Муж называл ее Люди. Не Люсей, не Людой, не Милой – а двенадцатой буквой кириллицы – люди. И точно. Люди всегда были вокруг нее – и на сцене, и в жизни. И было в этом множественном числе что-то от множества человеческих качеств. Воспитанная на высоких примерах отечественного театра, она относилась к профессии актера с неизменным пиететом. Компромиссы мучали ее. А жизнь требовала, «отказавшись от должного, ограничиться возможным». Это реальность, но это для нее нестерпимо. Она бунтовала, и не всегда справедлив был ее бунт. Но бунтарский характер Живых (равно как и общесоюзная-общероссийская признанность) не раз помогал театру сохраниться. «ТМ» – это не только театр, который сам себя создал, но и театр, который не дал себя закрыть, а таких попыток было немало.

В истоках «ТМ» встретились две театральные школы – московская и питерская. Вольнолюбивая и «эстетская». Две большие культуры были явственно представлены двумя замечательными актрисами – Людмилой Живых и Еленой Бычковой – в спектакле «Княжны». На сцене его не увидеть, но ведь он есть! Это была последняя запись театрального спектакля на телевидении. Нет Живых, нет и того телевидения. Но запись сохранилась.

Есть целый ряд передач о «ТМ» в разные периоды его истории, в дни его торжеств и буден. В одной из них можно найти эпизод, где Иван Петров сказал, что, «мобилизуя себя, он любит повторять с детства запомнившиеся строки: «Встань пораньше, сразу подымайся, за сотворение мира принимайся…» Ему заметили: не велика ли претензия, не грех ли? А он ответил: «Созидание грехом быть не может. А творчество всегда созидание…»

Анна Цунская