Дуэль, ранение и смерть Александра Пушкина

Дискуссии не утихают

Как мне представляется, неутихающие дискуссии, связанные со смертью А. С. Пушкина, обусловлены личностью погибшего пациента; обстоятельствами, сопутствующими ранению и смерти; отсутствием определённости в характере ранения, данных вскрытия и причине смерти; противоречивостью врачебных оценок во время лечения в последующие годы; обвинения со стороны общества в адрес лечащих врачей в якобы допущенных ими ошибках (в том числе и умышленных).

Обвинения в адрес врачей продолжаются и ныне. В 1944 году писатель Владимир Набоков в статье, посвященной Н.В. Гоголю, написал следующее: «Лет за 15 до этого (до лечения Гоголя.— И.Г.) медики лечили Пушкина, раненного в живот, как ребёнка, страдающего запорами. В эту пору ещё верховодили посредственные немецкие и французские лекари, а замечательная школа великих русских лекарей только зачиналась».

Наиболее урожайным на дискуссии оказался 1937 год, когда были опубликованы статьи многих известных ученых-специалистов. Обвинения в умышленных действиях врачей, лечивших поэта, содержались, например, в статьях доктора Г.Д. Сперанского, журналиста В. Закруткина из Ростова-на-Дону. Последний договорился до того, что прямо написал: «Он (Н.Ф. Арендт. – И.Г.) знал, что смерть Пушкина доставит удовольствие царю».

В 1966 году в газете «Неделя» была напечатана статья пушкиниста Б.С. Мейлаха «Дуэль, рана, лечение Пушкина», в которой также осуждаются неправильные действия врачей, лечивших поэта, и даже предлагается провести «суд истории» с участием специалистов!

В 1987 году, и вновь в газете «Неделя», журналист А. Гудимов публикует статью «После дуэли. История одной ошибки, не исправленной до сих пор». В этой статье приводится интересный факт, дающий в некоторой степени ответ на прогноз о выживании Пушкина, получи он аналогичное ранение в XX веке. Некто А. Соболь в 1937 году у памятника Пушкину в Москве нанёс себе огнестрельное ранение в область, куда был ранен великий поэт. Пострадавшего доставили в Институт имени Склифосовского, где он скончался, несмотря на современные лечебные мероприятия.

Пожалуй, из всех тех материалов, которые были опубликованы за прошедшие годы, наибольшее доверие у меня вызвала глава, посвященная ранению Пушкина, в книге Ш.И. Удермана «Избранные очерки истории отечественной хирургии XIX столетия» (Издательство «Медицина, Л., 1970). Автор использует и приводит многие документы и письма, опубликованные высказывания по поводу давней трагедии и, не навязывая свою точку зрения, позволяет судить о произошедшем самому.

Дневник истории болезни

Исходя из прочитанных мною документов, можно рассуждать о четырех вариантах диагноза: 1) Огнестрельное ранение брюшной полости с повреждением костей таза и бедренной вены, осложнённое наружно-внутренним кровотечением. 2) Огнестрельное ранение брюшной полости, кишки и костей таза, осложнённое наружно-внутренним кровотечением и перитонитом. 3) Огнестрельное ранение брюшной полости с повреждением костей таза и развитием газовой гангрены. 4) Огнестрельное повреждение брюшной полости, костей таза, осложненное тромбозом крупных вен таза.

Сторонники всех версий полностью согласны с тем, что огнестрельное ранение повредило брюшную полость и кости таза. Разногласия касаются осложнений, вызванных ранением и связанной с этим осложнением причиной смерти.

Высказано четыре точки зрения на осложнения и причину смерти:

● кровотечение и кровопотеря;
● перитонит (воспаление брюшины);
● закупорка и воспаление в крупных венах, то есть тромбофлебит;
● развившаяся в месте ранения газовая гангрена.

На проведение лечебных мероприятий существуют три точки зрения: 1) Лечение проводилось правильно и соответствовало уровню развития медицины, и в частности, хирургии того времени. 2) Лечение проводилось неправильно и даже умышленно неправильно, так как на то были указания царя и Бенкендорфа. 3) Лечение проводилось правильно, но были допущены ошибки, оказавшие влияние на исход лечения.

Для того, чтобы составить свое профессиональное представление как о диагнозе, так и о проводимом лечении, целесообразно привести дневник истории болезни, оставленный нам очевидцами-современниками.

Пушкин получил огнестрельное ранение во время дуэли с Дантесом 27 января 1837 года в 16 часов с минутами. Место дуэли находилось в семи с половиной верстах от дома, где жил поэт.

Дантес выстрелил первым с расстояния 11 шагов (примерно 8 метров).

Диаметр пули 7–8 мм, она попала в правую подвздошную область, на 5,8 см кнутри (?) от передневерхней ости подвздошной кости.

Сразу после ранения Пушкин упал на левый бок вперед, но затем приподнялся и пожелал произвести свой выстрел. Стрелял он сидя и причинил противнику легкое ранение в руку. После своего выстрела Пушкин вновь упал лицом в снег, и несколько минут находился без сознания, лицо и кисти рук были бледны, «расширенный взгляд». Постепенно пришел в сознание. Самостоятельно передвигаться не мог.

Волоком на шинели поэта тащат к саням, одежда окровавлена, на снегу по следу также кровь. На руках его переносят и кладут в сани, а затем сани тащат до дороги и пересаживают в карету.

Везут сидя, в течение часа. Беспокоит сильная боль в области ранения, мучительная тошнота, кратковременные потери сознания, из-за которых приходилось останавливаться. В дом внесли на руках.

27 января, 18–19 часов (2–3 часа после ранения). Несколько возбужден, сам переоделся в чистое белье, продолжается кровотечение из раны. Выраженная жажда, охотно пьет холодную воду. Пульс частый, слабый, конечности холодные.

27 января, 19–23 часа (3–7 часов после ранения). Нарастают боли в животе. Периодически впадает в забытье.

27 января, 23 часа, до 3 часов 28 января (7–11 часов после ранения). Периодически кричит от боли в животе.

28 января, 3–7 часов (11–15 часов после ранения). Резко нарастает боль в животе, настолько, что хочет застрелиться. Н. Ф. Арендт ставит клизму («очистительное») после чего состояние резко ухудшается: «дикий взор», глаза как бы вылезли из орбит, холодный пот, похолодание конечностей, пульс не определяется. Пушкин стонет, но сознание сохраняется, он прощается с женой и детьми.

28 января, 7–11 часов (19 часов после ранения). Состояние тяжелое, принимает экстракт белены с каломелем, сохраняется вздутие живота, но боли уменьшились, конечности холодные, пульс едва прощупывается, сознание сохранено.

28 января, 11–12 часов (19–20 часов после ранения). Арендт дает опий в каплях. Пушкин несколько успокаивается и беседует с Арендтом.

28 января, 12–14 часов (20–22 часа после ранения). Чувствует улучшение, согрелись руки, стал определяться пульс и улучшилось его качество, на живот стали прикладывать «мягчительные припарки». Пушкин стал активнее, сам помогает класть «припарки».

28 января, 14–17 часов (22–25 часов после ранения). Страдает меньше, но состояние остается тяжёлым. Пришел Даль и записал: «Пульс крайне мал, слаб и част». Пользует лавровишневой водой с каломелью. Пушкин более или менее спокоен, но есть страх смерти.

28 января, 17–18 часов (25–26 часов после ранения). Небольшой общий жар. Пульс 120, полный, твердый. Усилилось беспокойство. Даль считает, что начало образовываться воспаление. Поставили 25 пиявок на живот.

28 января, 19–23 часа (27–31 час после ранения). Состояние слабости. Стихла лихорадка, опал живот, кожное испарение. Пульс стал ровнее и мягче. Дали касторку. Не спит, чувство тоски, боли продолжаются. Частое прерывистое дыхание. Тихо стонет. Сознание сохранено.

28 января, 24 часа до 12 дня 29 января. (32 – 44 часа после ранения). Пульс падает с каждым часом. Общее изнеможение (адинамия.— И.Г.). Изменилось лицо, остыли руки, ноги теплые. Из-за слабости с трудом говорит. Чувство тоски.

29 января, 12–14. 45 (44–46 часов 45 минут после ранения). Руки остыли по самые плечи. Частое отрывистое дыхание сменяется протяжным. Состояние забытья, головокружение, путаность сознания. Зрительные галлюцинации. Просветление с ясным сознанием. Сказал: «Трудно дышать».

29 января. 14 часов 45 минут. Смерть.

Всего после ранения прошло 46 часов 15 минут.

Вскрытие тела А. С. Пушкина производилось в домашних условиях докторами И.Т. Спасским и В.И. Далем.

Мое представление о диагнозе

Открытый огнестрельный перелом правой подвздошной кости и крестца, повреждение тазовых мышц и сосудов таза. Наружно-внутреннее кровотечение (приблизительные кровопотери около 2 литров крови). Септический перитонит.

Сумма повреждений и осложнений вполне достаточна для смертельного исхода при уровне медицины первой трети XIX века.

Как проводилось лечение?

Лечебные мероприятия: холодные примочки на живот в первые часы; холодное питьё; клизма; экстракт белены с каломелью внутрь; капли настойки опия внутрь; «мягчительные» (тёплые) припарки на живот; пиявки к животу; касторовое масло (внутрь).

В первые же часы Пушкину сказали о том, что рана смертельная.

Николай Фёдорович Арендт. На момент ранения Пушкина ему был 51 год, он являлся с 1829 года лейб-медиком императора Николая I. Пользовался большим авторитетом в обществе и врачебных кругах. Арендт руководил всем лечением Пушкина с момента приезда и до кончины.

Академик Иван Тимофеевич Спасский, 42 года. Прекрасный и очень авторитетный врач, домашний врач семьи Пушкиных. Он практически все время (за исключением нескольких часов отдыха, когда его заменил доктор медицины Е.И. Андриевский), находился при раненом Пушкине, выполнял назначения Н.Ф. Арендта. Вместе с В.И. Далем он производил вскрытие тела А.С. Пушкина.

Владимир Иванович Даль, 36 лет, выпускник Дерптского университета. Защитил докторскую диссертацию по хирургии, успешно, как хирург, участвовал в Турецкой войне 1828 года. О нем писали, как о мастере на все руки и ловком операторе. Принимал участие в лечении А. С. Пушкина с полудня 28 января, выполнял указания Н.Ф. Арендта, участвовал при вскрытии тела Пушкина, вел дневник истории болезни, писал протокол вскрытия.

Профессор Христиин Христианович Саломон, 41 год. Прекрасный хирург, один из первых в России использовал эфирный наркоз. При лечении Пушкина он выступал только единожды, консультируя Н.Ф. Арендта при первом осмотре раненного Пушкина.

Доктор медицины Ефим Иванович Андриевский, 51 год. Известный и уважаемый в Петербурге врач. Он оставался при раненом на время кратковременного отдыха И. Т. Спасского.

Академик Илья Васильевич Буяльский, 48 лет. Один из крупнейших отечественных хирургов. Консультировал Н.Ф. Арендта по поводу ранения Пушкина.

Таким образом можно сказать, что в лечении А.С. Пушкина принимал участие весь цвет тогдашней российской медицины.

 

Оценка лечебных мероприятий

С точки зрения современной медицины, опий был применен с опозданием. По мнению дежурившего у постели Пушкина И.Т. Спасского, он боялся назначить опий, так как Пушкин впадал в забытье, и опий мог убыстрить смертельный исход. Примененная Н.Ф. Арендтом клизма вызвала у раненого шок и резко ухудшила его состояние. Врач, назначая клизму, не предполагал ранение крестцовой кости, а клизма была в то время одной из самых распространенных лечебных процедур при перитоните, который предполагался у Пушкина. Доктор Малис в 1915 году обвинял врачей в применении клизмы, а Даля в желании выгородить коллег в ее использовании.

Назначение одновременно двух препаратов — опия и каломели, по мнению двух известных отечественных хирургов В.А. Шаака и С. С. Юдина, было нецелесообразно, поскольку их действие антагонистично. Однако, по мнению фармакологов, в тех дозах, в которых названные препараты давались А.С. Пушкину, они должны были усиливать друг друга.

Доктор Родзевич в 1899 году упрекал лечащих врачей за назначение пиявок, которые ослабили состояние больного. С ним можно согласиться, но для того времени применение пиявок являлось основным в лечении перитонита.

В ряде публикаций высказывались претензии к профессору Шольцу за правдивый ответ на вопрос А.С. Пушкина о неблагоприятном исходе ранения. Думаю, в те времена правда, сказанная больному о его болезни и исходе, была нормой поведения, как это сегодня принято в большинстве стран.

И, наконец, имелись высказывания о напрасном зондировании раны, якобы произведенном доктором Задлером. Подтверждения в документах этой манипуляции не существует.

 

Заключение

Считаю, что с позиции развития медицины первой половины XIX века А.С. Пушкина лечили правильно, хотя и просматривается некоторая растерянность врачей, обусловленная личностью больного.

 

Об авторе: Игорь Николаевич Григович —  профессорПетрГУ, доктор медицинских наук.

Публикуется в сокращении. Полностью текст опубликован в книге И.Н. Григовича «Время собирать камни». — Издательство Петрозаводского университета, 2002.