В объятиях Парижа

 

— Ты была в Париже? — это действует на людей как бокал шампанского.

Было ли это со мной? И я ли это была?

…А началось все с фразы, которую произнес один француз много лет назад. «До встречи в Париже!» Случайные слова  прозвучали как «до встречи на Луне», но занозой зацепились в душе, напоминая о себе время от времени. Любовь к французскому шансону, судорожные попытки сохранить знание языка – многолетнее чтение  новелл  Андре Моруа, стихотворений Верлена и Аполлинера. А Париж  перемещался все дальше и дальше – и вот он уже в другой галактике, а вокруг тебя дети – свои и чужие, и нет  времени и сил ни на язык, ни на Моруа, ни на Верлена. Только песни Ива Монтана, Джо Дассена и  Далиды вдруг  выхватывают тебя из круга земной суеты и… И вот уже дети выросли  – а Париж не приблизился ничуть. Ты уже по привычке произносишь: хочу в Париж! «А кто не хочет? Покажи мне такого человека?»

И однажды, произнеся привычное заклинание, ты вдруг слышишь в ответ: так в чем же дело – поезжай! Одна! Ты храбро отвечаешь: поеду! А сама уже звонишь сыну:  может, все-таки в Египет, там дешевле? И слышишь в ответ: лучше в белорусский санаторий, там еще дешевле. Мама, ты же столько лет мечтала о Париже!

«Ну все, билеты куплены, теперь уж не отвертится…» Это, между прочим, о тебе. А ты себя чувствуешь астронавтом, которому  придется высадиться на неизвестной планете. Последние наставления перед стартом… «Поехали!»

Вы помните, как римские полководцы возвращались после победы над многочисленными врагами? Мои первые шаги в Париже – шаги римлянина, который готовится пройти через триумфальную арку. Я на площади Этуаль и передо мной возвышается Триумфальная арка, а под ногами, где-то в глубине – парижское метро, как Критский лабиринт. В душе уже звучат песни Монтана,  а  разум напоминает советы подруги: не бойся спрашивать у людей, один, другой, третий, четвертый не ответят — пятый обязательно поможет. А я и не боюсь – я спрашиваю. Правда, не все понимают, что я говорю по-французски. «Englich?» Слова застревают, стремясь вырваться наружу. И вот он уже – спасительный выход из «чрева Парижа» — метро. «Не спущусь в метро больше ни разу», — даю  себе слово и через пару часов его нарушаю.

Маленькая уютная гостиница, улыбающийся портье. Я легко произношу заготовленную  заранее фразу по-французски: «Здравствуйте, месье, меня зовут Элен, я из России». И слышу в ответ на  русском: «Расслабьтесь, Элен, я знаю русский язык».

…Что меня в Париже поразило больше всего? Атмосфера, люди, улыбки, протяжное «бонжу-у-ур, мадам», солнце даже тогда, когда его нет.

– Спасибо! – поблагодарила я двух девушек, которые запечатлели  меня на фоне «пирамиды» Лувра.

– Il ne faut pas dire спасибо, Il faut dire merci, — услышала я за спиной. Высокий, похожий на Д’Артаньяна француз улыбался мне.

— Конечно, я забыла, что нахожусь во Франции, —  ответила я.

— Откуда вы приехали?

— Я из России, в Париже всего несколько часов.

«Ущипните меня, неужели я в городе своей мечты?» Но ущипнуть было некому, ведь я не смогла это произнести на французском языке. А  «Д’Артаньян» между тем шел следом за мной по квадратному двору Лувра.

– Il pleur dans mon ceur comme il pleut sur les rues…* — произнес он строки известного стихотворения Верлена.

– Quelle est cette langueur qui penetre mon сoeur..** – продолжила я.

Так с Верлена  началось наше знакомство с Клодом Лебреном, служащим банка на Елисейских Полях.

— Я турист в родном городе, люблю ходить пешком по улицам Парижа.

— Может, вы из туриста на время превратитесь в моего гида?

— С удовольствием!

Мост Искусств, остров Сите, Нотр Дам де Пари, бульвар Сен-Жермен де Пре…

Слова потекли сначала робким ручейком.

— Пожалуйста, медленнее, — просила я Клода. И он терпеливо повторял мне какой-нибудь вопрос.

Но чем больше я общалась с Клодом, тем больше мне хотелось говорить на языке. Наконец-то нашелся человек, который был способен оценить  стихи и песни, которые я читала и пела самой себе столько лет…

— Мне очень нравятся песни Ива Монтана.

— Так вот же, Элен, в этом доме на бульваре  Сен-Жермен де Пре жил Ив Монтан!

— Элен, такая женщина, как ты, не может быть одна.

— У меня семья, дети… А ты?

—  Я не женат, моя женщина опаздывает.

— Но это ты опаздываешь…

…Я иду на свидание с настоящим французом! Такого я не предполагала  даже в моих самых смелых мечтах о Париже. «Может, стоит остановиться? Воспоминаний о первой встрече с Клодом тебе надолго хватит. Помнишь свое жизненное кредо: пришел, увидел…решил не связываться?»  — шептал мне внутренний голос.

Вечерний Париж в расплывающихся от дождя огнях… Таинственное, подсвеченное снизу здание Лувра, фонтан, поющий свою бесконечную песню в унисон с дождем… И никого. Правда, я опоздала на 15 минут.

«Видишь, как хорошо, все решилось за тебя. Можно вернуться в теплую уютную гостиницу, а не бродить под дождем неизвестно с кем», — убаюкивал меня внутренний голос.

— Будьте добры, сфотографируйте меня.

Обернувшись, я увидела еще одного «настоящего» француза в длинном плаще с гитарой за спиной. Мишель, так звали моего нового знакомого, уже собрался исполнить на гитаре одну из композиций собственного сочинения, но тут… появился  «Д’Артаньян».

— Клод, ты опоздал почти на полчаса!

— Нет, Элен, я пришел вовремя, тебя не было, я вернулся случайно.

Два «настоящих» француза пожали друг другу руки.  Я поняла, что музыку услышу как-нибудь в другой раз.

И вновь мы с Клодом идем по улицам Парижа, и французский язык звучит лучше всякой музыки… Подсознание выталкивало из меня такие слова и выражения, о существовании которых я даже не подозревала.

— Элен, куда мы пойдем? В кафе?

«А вдруг тебе придется самой платить? Как ты будешь доставать деньги из кармашка, пришитого с внутренней стороны юбки? А если Клод заплатит за тебя, как ты будешь с ним расплачиваться?» — это все тот же трусливый тоненький внутренний голос продолжал запугивать меня.

— Я очень хочу увидеть Латинский квартал, Сорбонну…

— Элен, и ты не хочешь попробовать устрицы? Ты любишь устрицы?

«Ха-ха, — веселился внутренний голос. – Вспомни мультик про зайца, у которого спросили, любит ли он конфеты. А заяц ответил: я так люблю конфеты, я так люблю конфеты, только я их никогда не ел…»

— Нет, Клод, я не очень люблю устрицы.

«Интересно, попробую ли я когда-нибудь устрицы? «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока», — вспомнилось мне вдруг.

— А что же ты любишь, Элен? Красную или черную икру? – допытывался Клод. Видимо, голоден был, это я уже потом поняла.

— Предпочитаю черную, —  поспешно ответила я и переключила внимание Клода на высившееся впереди здание Консьержери.

Принарядившиеся к Рождеству сияющие витрины бутиков и призрачные, темные, как будто выплывающие из глубины веков здания  Сорбонны, Пантеона… Дождь,  лес новогодних елок на площади перед театром Одеон, внезапно пробудившийся фонтан в одном из дворов…

— Элен, хотела бы ты жить в Париже?

«Скажи ему, как тебе здесь хорошо, как ты растворяешься в этом городе и чувствуешь себя его частью, как близки тебе парижане по темпераменту, по непосредственности и эмоциональности… Что же ты молчишь?» — мой внутренний голос перехватило от волнения. Вот он, этот момент выбора.

— Элен,  почему ты молчишь? Ты хочешь жить в Париже?

— Не знаю, скорей всего нет…

«Дура!»

Может, и вправду дура? Принять всерьез обычную французскую учтивость, дежурный вопрос воспринять как гамлетовский «быть или не быть»? Сколько стереотипов пришлось разрушить, страхов преодолеть за эти несколько дней, для того чтобы понять, что все барьеры  – внутри тебя. Отпусти их – и ты станешь счастливее.

…А  самолет уже набрал высоту, и  Париж выпустил меня из своих объятий…

* «Плачется в моем сердце, как идет дождь на улице»

** «Что это за язык, который проник в мое сердце»