Цурэн — один из персонажей романа Стругацких «Трудно быть богом». Сразу после опубликования в 1964 году повести появился новый вид сонета, названный «Сонетом Цурэна» и содержавшим строку «Как лист увядший падает на душу…». Со времени выхода в свет повести Стругацких таких сонетов в мире написаны тысячи. Среди них теперь и сонеты Марка Полыковского.
От автора. «Как лист увядший падает на душу…»
Заглавие «Сонеты Цурэна», которое, не мудрствуя лукаво, я предпослал небольшому циклу сонетов, в ком-то из читателей вызовет недоумение, а в ком-то всколыхнёт воспоминание о повести братьев Аркадия и Бориса Стругацких «Трудно быть богом», написанной в 1963-м и впервые опубликованной в 1964 году. А точнее, о третьестепенном персонаже по имени Цурэн Правдивый, которому в повести отведено лишь несколько строк:
«Цурэн Правдивый, написавший более пятисот баллад и сонетов, положенных в народе на музыку».
«На улице Премногоблагодарения он заглянул в оружейную лавку, купил новые кольца для ножен, попробовал пару кинжалов (покидал в стену, примерил к ладони – не понравилось), затем, присев на прилавок, поговорил с хозяином, отцом Гауком. У отца Гаука были печальные добрые глаза и маленькие бледные руки в неотмытых чернильных пятнах. Румата немного поспорил с ним о достоинствах стихов Цурэна, выслушал интересный комментарий к строчке «Как лист увядший падает на душу…», попросил прочесть что-нибудь новенькое и, повздыхав вместе с автором над невыразимо грустными строфами, продекламировал перед уходом «Быть или не быть?» в своём переводе на ируканский».
«Цурэн Правдивый, изобличённый в преступной двусмысленности и потакании вкусам низших сословий, был лишён чести и имущества, пытался спорить, читал в кабаках теперь уже откровенно разрушительные баллады, дважды был смертельно бит патриотическими личностями и только тогда поддался уговорам своего большого друга и ценителя дона Руматы и уехал в метрополию. Румата навсегда запомнил его, иссиня-бледного от пьянства, как он стоит, вцепившись тонкими руками в ванты, на палубе уходящего корабля и звонким, молодым голосом выкрикивает свой прощальный сонет “Как лист увядший падает на душу”».
Освежив свою и читательскую память, прошу прощения за столь обильное цитирование. Оправданием мне служит то, что это всё, что написали братья Стругацкие о Цурэне Правдивом. Бесконечно мало в сравнении с тем откликом в русской, а по большому счёту и в мировой литературе, который вызвала всего лишь одна строка прощального сонета Цурэна:
Как лист увядший падает на душу…
Мировой культуре отлично известно это явление, когда в том или ином произведении одного автора присутствуют реминисценции или аллюзии на иные произведения. Я не собираюсь исследовать это явление, исследователей его и без меня хватает, но хочу лишь упомянуть о двух не сравнимых по масштабу произведениях мировой литературы. Первое – это Ветхий и Новый Заветы, без знания сюжетов которых невозможно понять ни «Братьев Карамазовых» Достоевского, ни некоторых рассказов Чехова, ни «Чистого понедельника» Бунина, ни «Станционного смотрителя» Пушкина или «Молитвы» Лермонтова, не говоря о «Мастере и Маргарите» Булгакова или «Двенадцати» Блока. Ветхий и Новый Заветы – величайшие произведения мировой литературы, я не касаюсь иных, в частности, религиозных аспектов – явились источниками не только всей духовной музыки, но и многих вполне светских произведений. А живопись! Вся без исключения живопись эпохи Возрождения в основе имеет библейские сюжеты.
В качестве второго явления, как читатель догадался, я выбрал «Трудно быть богом» Стругацких. Не могу ещё раз не упомянуть, что я осознаю разномасштабность этих двух произведений литературы. И тем не менее сразу после опубликования в Советском Союзе повести «Трудно быть богом» в 1964 году появился новый вид сонета, названный «Сонетом Цурэна» и содержавшим уже неоднократно упоминавшуюся мною строку «Как лист увядший падает на душу…». Как правило, с этой строки «Сонет Цурэна» и начинался.
Приём цитирования в поэзии известен и используется с давних пор. Известны стихи, полностью составленные из цитат, например, пародия Ильи Сельвинского на Александра Жарова:
Буду петь, буду петь, буду петь (С. Есенин)
Многоярусный корпус завода (А. Блок)
И кобылок в просторах свободы (Н. Некрасов),
Чтоб на блоке до Блока вскрипеть (С. Кирсанов).
Стихотворение такого рода имеет специальное название – центон.
Но часто цитирование ограничивается одной или несколькими строками заимствованного текста, причём цитирование может быть неточным, например:
| Александр Пушкин
Я вас любил: любовь ещё, быть может, Я вас любил безмолвно, безнадежно. |
Иосиф Бродский
Я вас любил. Любовь ещё (возможно, |
Поэт и философ Юрий Владимирович Линник изобрёл новый термин – моноцентон, – назвав так стихотворение, в частности, сонет, содержащий одну цитируемую строку. Приведу отрывок из статьи Юрия Линника:
«Вспомним великий термин Виктора Борисовича Шкловского: остранение.
Центоны возмущают причинность – инверсируют или запутывают ход времён – создают парадоксальную ситуацию, противоречащую привычной логике.
Цитата чудодейственно обретает воскрешающую силу.
Поэзия – причастница вечности: там нет ни смерти, ни забвения.
Мы удивились – и внятно почувствовали: поэт-символист прошёл мимо нас, приподняв котелок.
Померещилось?
Грёза и явь сейчас неразличимы.
Важен результат: мир – обновился, восприятие – освежилось».
Итак, сонет Цурэна – моноцентон. Со времени выхода в свет повести Стругацких их, этих сонетов, написаны тысячи. В 1980-х годах для поступающих на филфак ЛГУ одним из заданий было написать сонет Цурэна, проводилось несметное число конкурсов на лучший сонет Цурэна. Передо мною изданная Российским союзом писателей в 2017 году книга Николая Синяка «Печальная лирика», содержащая 40 сонетов Цурэна.
Мне известны Венки сонетов Цурэна, один из них принадлежит и моему перу. При этом мне пришлось решать задачу «сцепления», «сродства» смежных сонетов Венка, которые не могли, как в классическом Венке, плавно «перетекать» один в другой, ибо, являясь моноцентонами, начинаются с одной и той же упомянутой ранее строки. Поэтому в моём варианте «Сцепление» смежных сонетов осуществляется по их последним строкам, которые, взятые в совокупности, и составляют магистрал.
Всё это ширящееся с каждым годом множество, независимо от качества сонета, его строфики и ритмики, изящества рифмовки и мастерства автора, рождает – или воссоздаёт – отголоски, налаживает связь времён между нашим миром и Миром Полудня.
«…Загадали же братья Стругацкие нам загадку! И вот уже больше 50 лет мы пытаемся её разгадать!.. Так о чём же пел Цурэн Правдивый? Вероятно, о том, о чём всегда поют Настоящие Поэты: о Любви и Смерти, – о Жизни, о нас, землянах и арканарцах, о нашей жизни, о том, что быстротечна и трепетна она, как осенний листок, – и не стоит разменивать её на пустяки!..»
Этой цитатой, почерпнутой в бездонных глубинах интернета, я заканчиваю затянувшееся вступление к написанным мною сонетам Цурэна.
Марк Полыковский. Сонеты Цурэна
1.
Как лист увядший, падает на душу1
Тоска – осенним мыслям в унисон.
Но душит мир томительный муссон,
Дыханием безумным сушит сушу.
Надежды нет, но, может, всё же сдюжу.
Кто я? И не Сизиф, и не Самсон,
Я просто подстригаю свой газон –
В жару и зной, в безжалостную стужу.
Лишь осенью пленительной живу,
Спуская дум минорных тетиву,
И нет тогда потоку слов предела.
Пишу сонет, за ним – ещё сонет,
Играй, играй, черешневый кларнет2,
О чём грустим – кому какое дело.
1) Строка из прощального сонета, написанного поэтом Цурэном по прозвищу Правдивый, эпизодическим героем повести братьев Аркадия (1925 – 1991) и Бориса (1933 – 2012) Стругацких «Трудно быть богом» (1963), при отъезде из Арканара в воображаемом Мире Полудня. В повести приводится лишь одна его строка: «Как лист увядший падает на душу».
2) Аллюзия на песню «В городском саду» (1964) на стихи Булата Окуджавы (1924 – 1997) и музыку Виктора Берковского (1932 – 2005).
2.05.18
2.
Как лист увядший, падает на душу
Слепой унылый отблеск фонаря,
Ничто пока не предвещает стужу,
Жду осень. На пороге сентября
Тягучий дождик барабанит лужи,
Ни утром и ни вечером заря
Не высветит сквозь облачные рюши
Заросшего крапивой пустыря.
Я не грущу, что лето на исходе,
Осенней переменчивой погоде
Я в глубине души безмерно рад,
Готов брести под вечер наобум,
Не музыку ещё, уже не шум3
Наигрывает ранний листопад.
3) Заключительная строка стихотворения Иосифа Бродского (1940 – 1996) «Почти элегия» (1968).
03.08.2020
3.
Как лист увядший падает на душу,
Так робкий шёпот волн ласкает слух,
Когда их языки ползут на сушу…
Один по берегу брожу до белых мух;
Вот у воды стоит, прижавшись к мужу,
Жена, – мне дела нет до этих двух,
Я их покой ни словом не нарушу;
А в воздухе кружат, как белый пух,
Снежинки. Кое-где меж облаков
Вдруг вспыхнет звёздный луч – и был таков,
Мне трудно с этим берегом расстаться –
Когда-то мы гуляли здесь вдвоём,
И усмирял осенний водоём
И стук сердец, и трепетные пальцы.
04.08.2020
4.
Как лист увядший, падает на душу
Гладь тихой заводи, головки камышей,
Я с папой в лодке и совсем не трушу,
Мы ловим с ним плотвичек и ершей,
Я провожу ручонкой, как по плюшу,
По камышам – мне можно, он ничей, –
А рыбкам будет рад наш котофей,
Он наш любимец, хоть и бьёт баклуши.
Давно нет лодки, папы тоже нет,
Я ж вспоминаю и пишу сонет
О времени безудержно далёком,
Когда кружилась, падая, листва,
И осень оголяла дерева,
И год – всего лишь год! – был долгим сроком…
04.08.2020
5.
Как лист увядший, падает на душу
Когда-то буквами исписанный листок.
Прочту его – и что там обнаружу?
Как с Запада стремились на Восток,
Как всячески противились удушью?
Воспоминания о том, как на каток
Ходили и катались неуклюже –
И замирали, вроде, на чуток?
Прочту давно написанные строки,
В них праведность, а может быть, пороки
Прошедших и невозвратимых лет.
Порок не превратится в благодетель,
Но умолчишь – и вот ты лжесвидетель,
И всем твоим словам доверья нет.
05.08.2020
6.
Как лист увядший, падает на душу
Случайно брошенный вдогонку взгляд,
И видишь не согбенную старушью
Фигуру, но, как много лет назад,
Задорную проказницу Танюшу,
На ней всё тот же девичий наряд –
Он не истлел за эти шестьдесят,
А то и больше лет, – всё ту же
Подругу давней юности моей
Я вдруг увидел на закате дней,
Прекрасное виденье из далёка,
Оно мелькнуло, и его уж нет…
Цурэном недописанный сонет
Помог понять, что значит подоплёка.
05.08.2020
7.
Как лист увядший, падает на душу
Повдоль садовой тропки звон цикад,
Их стрёкот – ни о чём, о всякой чуши –
Рождает суетливый звукоряд,
Который я ни словом не нарушу,
И даже птицы замерли, молчат,
Лишь старые вороны, эти клуши,
О чём-то по-старушечьи ворчат.
Но им не пересилить этот звон,
Которым жаркий день до края полн –
Живым единством скрипки и смычка.
Вот так уютным зимним вечерком,
С женой на кухне балуясь чайком,
Я слушал стрекотание сверчка…
06.08.2020
8.
Как лист увядший, падает на душу
Куда-то вдаль летящих облаков
Унылый шлейф. Так караван верблюжий
Размеренно скользит в стране песков
И исчезает за пределом суши…
Мираж воздушных замков, пустяков,
Реальных или призрачных оков –
Всё это, мне не нужное, разрушу,
Оно мне в новой жизни ни к чему.
А впрочем, разделяя свет и тьму,
Добьюсь ли я на склоне дней успеха?
Пусть ветер жизни гонит облака,
Я не спешу в иную даль пока, –
Зане не ведаю, где веха, где прореха…
06.08.2020
9.
Как лист увядший, падает на душу
Вид людной площади в базарный день:
Мясник с подручным тащат бычью тушу,
Ямщик с цигаркою в картузе набекрень
Ждёт рынок обходящего чинушу,
К несчастью, глаз перекосил ячмень,
Не то бы навестил вдову Марфушу, –
И к чёрту вечную её мигрень.
На площади базарной жизнь течёт,
Кто б ни был ты, она представит счёт,
В котором дебет с кредитом сойдутся,
И как ты ни пришпоривай коней,
Поймёшь, что нет таких базарных дней,
Чтоб каждый не был полон безрассудства.
08.08.2020
10.
Как, лист увядший, падает на душу?
Ты видишь, над поверхностью пруда
Он кру́жит, отраженья не наруша
Подлунных сосен, дальняя звезда
Мне что-то шепчет, намекая, сдюжу
В краю, куда не ходят поезда,
И если в том краю вдруг занедужу,
Мир предков не покину никогда.
Хотя не здесь я рос, не здесь был молод,
Я полюбил тебя, мой белый город,
Когда мы врозь, спешу к тебе, Ашдод,
Но помню о шуршанье листопада,
Грусть об аллеях городского сада
Во мне живёт, пока ещё живёт…
08.08.2020
Марк Полыковский. Венок сонетов Цурэна
1.
Как лист увядший, падает на душу1
Осенний бледно-розовый закат,
Сосед горланит так, что вянут уши,
Один куплет пятнадцать раз подряд, –
Как расцветали яблони и груши2,
Потом, как тёмные курганы спят3, –
Сосед уже неделю бьёт баклуши,
Поскольку он районный депутат,
Партиец и внештатник КГБ,
И чемпион чего-то по стрельбе,
И морда набок, и мозги петушьи.
Когда он буен, – сущий сатана,
Но лишь уснёт, мгновенно тишина,
Как лист увядший, падает на душу.
1.Строка из прощального сонета, написанного поэтом Цурэном по прозвищу Правдивый, эпизодическим героем повести братьев Аркадия (1925 – 1991) и Бориса (1933 – 2012) Стругацких «Трудно быть богом» (1963), при отъезде из Арканара в воображаемом Мире Полудня. В повести приводится лишь одна его строка: «Как лист увядший падает на душу».
2. Строка из песни «Катюша» (1938) на стихи Михаила Исаковского (1900 – 1973) и музыку Матвея Блантера (1903 – 1990).
3) Аллюзия на песню «Спят курганы тёмные» (1939) на стихи Бориса Ласкина (1914 – 1983) и музыку Никиты Богословского (1913 – 20014).
2.
Как лист увядший, падает на душу
Почти забытый мерный плеск весла,
Нам с тестем ли не знать повадку щучью
Таиться в камышах, где нет числа
Подлещикам, плотвичкам, – этой чушью
Она питается. Преподнесла
Природа хищным щукам прорву, тучу
Всего, чтоб та, насытясь, доросла
До той поры, когда, попав к нам в сети,
Докажет, как прекрасно на рассвете
Рыбачить, что не зря часы прождя,
С добычей возвращаемся на дачу,
А за окном – пожалте, как на сдачу,
Привычно монотонный шум дождя.
3.
Как лист увядший, падает на душу
Осенняя нахмуренность небес,
Ни лучик не прорвётся через тучу,
Не выйдешь ни с супругою, ни без,
И даже пса не выманишь наружу,
Он хоть дворняжка, всё же не балбес
И твёрдо знает про погоду сучью –
Не зря прошёл ускоренный ликбез.
О, милый край осенних непогод,
Я здесь давно, всё знаю наперёд,
Чтоб не озябнуть, приготовим пуншу
И скоротаем этот вечерок, –
Я напишу об этом пару строк.
Порывы ветра предвещают стужу…
4.
Как лист увядший, падает на душу
Поездка в выходные по грибы.
Садимся, словно баловни судьбы,
В наш «Запорожец» – тряскую каруцу,
Он всю дорогу нас трясёт как грушу,
Машина наша – транспорт голытьбы,
Колдобины и рытвины утюжу,
На колымаге, ставшей на дыбы.
В лесу под каждой ёлкой по грибу,
Жена гребёт в корзину, я гребу,
В багажник загружаем всё, кряхтя.
Прощай, до новых встреч, осенний лес!
Спешит домой усталый Геркулес,
Наш «Запорожец», жутко тарахтя.
5.
Как лист увядший, падает на душу
Не музыка ещё, уже не шум4,
Напоминая дудочку пастушью
И отвлекая от вселенских дум,
Заполонила всё пространство, – в уши
Немолчный наглый комариный зум
Вторгается и там живёт… Но глуше
Он стал: видать, мы шли не наобум.
И вот видавший виды драндулет,
Он ждёт нас. Грязь стряхнувши со штиблет,
Мы покидаем девственную пущу.
Преград не знает верный вездеход
И, неуклонно двигаясь вперёд,
Из грязи выбирается на сушу.
4) Заключительная строка стихотворения Иосифа Бродского (1940 – 1996) «Почти элегия» (1968).
6.
Как лист увядший, падает на душу
Суровый быт послевоенных лет.
Как, из чего готовили обед?
Висят плакаты с несусветной чушью
Про вкусных крабов, про икру севрюжью5,
А колбасы и сыра нет как нет,
Готовили овсянку – да погуще,
Да щи, да мой любимый винегрет…
Играли во дворе почти до ночи,
По фонарям палили, между прочим,
Мы пульками из гнутого гвоздя
И пели вздор дурными голосами,
Взирал на нас бесцветными глазами
Задумчиво с забора лик вождя.
5) Отлично помню висевшие в гастрономе напротив нашего дома плакаты, на одном из которых с изображением баночек с икрой было написано: «Заставляй себя есть чёрную икру!», на втором же была изображена улыбающаяся гражданка, подносящая ко рту вилочку с чем-то там, надпись гласила: «Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы».
7.
Как лист увядший, падает на душу
Холодный свет ночного фонаря,
И сеет мелкий дождь, и как-то уже
Стал тротуар к исходу сентября,
Вдоль улицы протяжно и тягуче
Чуть слышен пряный запах имбиря, –
То ветерок пожухлых листьев кучи
Раздул… Так в шторм кусочки янтаря
Волной выносит на пустынный берег.
Никто средь ночи не заглянет в скверик,
И я его безлюдья не нарушу.
И лишь фонарь, как истукан, во мраке,
В своём дождём омытом лапсердаке
Взирает на бесформенную лужу.
8.
Как лист увядший, падает на душу
Искрящихся снежинок лёгкий пух,
Лошадка тянет сани-волокушу,
На возчике засаленный треух,
На сани усадил свою милушу,
Вдвоём, приняв на грудь, горланят вслух
Похабные частушки про старух,
Про тяготы да канитель супружью…
Снегурка, Дед Мороз в смешном наряде –
И снег… Воспоминанье об отраде
Болит, как незажившая культя.
Я помню рой снежинок белоснежных –
Из детских снов, чарующих и нежных,
Иным предметам этот предпочтя.
9.
Как лист увядший, падает на душу
Полночных окон негасимый свет6,
Я их немного в доме обнаружу –
Тех, что на мой вопрос дадут ответ:
Быть может, там, накинув плед верблюжий,
К утру допишет стих мой друг поэт,
А может быть, отведав бок севрюжий,
Эстет готов приняться за шербет.
Таких немного. Завтра будет утро,
И снова трудный день, и это мудро, –
Так будет впредь, как это было встарь.
Нет, крутоверть земная не устанет,
Назавтра утро новое нагрянет, –
Я брошу взгляд на вечный календарь.
6) Аллюзия на строку «Московских окон негасимый свет» из песни «Московские окна» (1960) на стихи Михаила Матусовского (1915 – 1990) и музыку Тихона Хренникова (1913 – 2007).
10.
Как лист увядший, падает на душу
Сирень, её густой к исходу дня
Неодолимый запах. Я не струшу:
«Ещё не раз Вы вспомните меня7» –
Хоть шёпотом сказать… Наш путь всё круче,
Кузнечиков зелёных стрекотня,
Не ровен час8, чего-то отчебучу…
Нет, ни к чему вся эта суетня!
Мой Бог, когда, когда всё это было?
Годов не счесть. Виски посеребрило.
И был ли я тогда настолько храбр?
Как знать, как знать… Осенний человек –
Я знаю: лишь она продлит мой век.
Что ж, снова приближается ноябрь.
7) Начальная строка стихотворения Николая Гумилёва (1886 – 1921) «Ещё не раз Вы вспомните меня…» (1917). На эти стихи Николая Гумилёва написано несколько романсов, в частности, Александром
Дуловым (1931 – 2007) в 1989 году, Юрием Вайханским (1958 – 2019) в 1992 году, а также Валерием Кругликовым, романс на музыку которого исполнял Валерий Агафонов (1941 – 1984).
8) Автор отдаёт себе отчёт, что лексема «не ровён» изначально писалась с буквой «ё», на которую и падало ударение, – «не ровё́н». Тем не менее, я использую форму «не ро́вен» со смещённым на первый слог ударением, во-первых, потому что в бытовой речи именно так это выражение и произносилось, во-вторых, современные словари считают оба варианта равноправными.
11.
Как лист увядший, падает на душу
Размеренное тиканье часов,
Напоминая: время вездесуще
В горах, на море и среди лесов,
Оно едино для пожара в пуще9
И для звучащих рядом голосов,
Которые всё глуше, глуше, глуше, –
И вот уже не сыщешь адресов
Ни в памяти усталой, ни в блокноте,
Ни в притчах Соломона не найдёте,
Круг на асфальте мелом очертя10,
Как сделать время хоть на йоту зримым,
Когда в краю берёз полуднем зимним
Завьюжит, вихри снежные крутя11.
9) В конце января 1962 года в Беловежской пуще произошёл пожар, во время которого сгорел охотничий домик, бывшая царская резиденция. Пожар в Беловежской пуще многие местные жители связывали с попыткой покушения на Хрущёва. Не случайно там распространились легенды о том, что во время происшествия советский лидер находился в охотничьем домике и выскочил на снег в одном белье. Беловежцы даже придумали такой анекдот: “Когда Хрущёв вернулся в Москву с охоты, партийные товарищи у него поинтересовались: «Ну что, Никита, подстрелил в Беловежской пуще зайца?». На это он со злостью отвечал: «Нет, но обжёг себе яйца!»”.
10) Аллюзия на притчу царя Соломона о двух женщинах в суде, каждая из которых заявляет, что она мать ребёнка. Судья велит нарисовать на земле круг, ставит в круг малыша и велит женщинам тянуть мальчика на себя что есть силы, дескать, которая перетянет, та и мать. Настоящая мать, разумеется, сдаётся и со словами: «Не разорвать же мне его,» – она отпускает детскую руку. На этой притче основаны пьеса «Кавказский меловой круг» и новелла «Аугсбургский меловой круг» Бертольда Брехта (1898 – 1956).
11) Строка из стихотворения Александра Пушкина (1799 – 1837) «Зимний вечер» (1825).
12.
Как лист увядший, падает на душу
Закатом освещённый небосклон,
Корабль, как будто прорисован тушью,
Уходит вдаль, куда-то под уклон,
За дальний горизонт, в пучину, в гущу
Солёных вод, в тот мир, где нет колонн
И портиков, где нет сравненья «суше», –
Там водяной простор, и почтальон
Туда ни кратких телеграмм, ни писем
Не принесёт, и голубочком сизым12
Не донесутся вести о земном…
Отдаться мне фантазиям нетрудно,
Пока бормочет медленно и нудно
Осенний мелкий дождик за окном.
12) Аллюзия на библейский рассказ о голубке, принёсшей Ною в ковчег ветвь маслины (Бытие, 8: 10—11).
13.
Как лист увядший, падает на душу
С утра пораньше петушиный крик,
И рой наседок, слыша песнь петушью,
Слетают наземь. Долгожданный миг
Настал. Петух разрыл навозну кучу
И зёрна для несушек отыскал,
Съел, правда, те, что повкусней, получше,
И отдохнуть взлетел на сеновал.
Вот так и наша жизнь – как скотский хутор13:
Кто раб, кто мироед, взнесённый круто,
Кто кормится дерьмом, а кто зерном.
А я пишу цурэновы сонеты,
Ищу вопросы, а потом – ответы,
И хочется подумать о земном.
13) Имеется в виду «Скотный двор» (англ. Animal Farm: A Fairy Story, в других переводах «Скотское хозяйство», «Скотский уголок», «Скотский хутор», «Ферма животных», «Ферма Энимал», «Зверская Ферма», «Скотоферма») – изданная в 1945 году сатирическая повесть—притча Джорджа Оруэлла (1903 – 1950). Под названием «Скотский хутор» повесть вышла в 1989 году в переводе Илана Полоцка (1938 – 2013).
14.
Как лист увядший, падает на душу
Дразнящий запах детства, запах грёз, –
Ну где его ещё я обнаружу,
Как не в краю непуганых берёз.
С друзьями сев на сани-волокушу,
По Волховской, как будто под откос,
Летим, и ветер обжигает уши,
Наглеет и свирепствует мороз.
Нет больше снега с запахом полыни,
Остался в памятной карельской стыни…
Не плачь о том, что, в детстве упустя,
На склоне лет пытаешься восполнить,
Поведай-ка о том, что можешь вспомнить
Под свежий хруст солёного груздя.
15. Магистрал
Как лист увядший, падает на душу
Привычно монотонный шум дождя,
Порывы ветра предвещают стужу,
Наш «Запорожец», жутко тарахтя,
Из грязи выбирается на сушу,
Задумчиво с забора лик вождя
Взирает на бесформенную лужу,
Иным предметам этот предпочтя.
Я брошу взгляд на вечный календарь:
Что ж, снова приближается ноябрь,
Завьюжит, вихри снежные крутя.
Осенний мелкий дождик за окном,
И хочется подумать о земном
Под свежий хруст солёного груздя.
08 – 18.08.2020