— Евгений Михайлович, что вас подтолкнуло стать преподавателем? Может, кто-то повлиял?
— Жизнь подсказала. Что касается влияния, то мне всегда везло на учителей как в школе, так и в нашем университете. Я с благодарностью вспоминаю и всегда буду помнить своего учителя, своего научного руководителя профессора Ирину Петровну Лупанову. Их влияние, наверное, было определяющим.
— Так уж повелось, что преподаватели учат студентов, а вы чему-нибудь учитесь у своих студентов?
— Настоящее преподавание — это не только учить предмету, но и учиться жизни. В любой области задачи вначале формулируются, а потом решаются. А в литературе задачи можно сформулировать лишь тогда, когда они решены. Это задачи жизни. Жизнь учит человека, а слышать жизнь учит искусство. Когда преподаешь литературу, невольно учишься и сам.
— Вы заместитель декана по научной деятельности. Много ли научных работ публикуется на филологическом факультете?
— Очень много, и самое главное в том, что это количество подкрепляется высоким качеством. Труды преподавателей нашего университета знают во многих странах мира. Научная работа на нашем факультете ведется очень хорошо, хотя сейчас есть трудности из-за некой разобщенности научного сообщества, маленьких тиражей, необходимости финансового обеспечения и прочего. Несмотря на все это, в прошлом году было напечатано около ста работ.
— Вы много путешествовали по Карелии, расскажите о своих экспедициях.
— По Карелии сколько ни путешествуй, сказать, что очень много нельзя. Дело не в географических масштабах, а в том, что Карелия не случайно была названа «Исландией Русского Севера». Она сохранила традиционную народную культуру плюс великолепная, поразительная природа, которые взаимны, друг друга поддерживают и перекликаются. От древних, чуть ли не мифологических начал, до современных форм — все это у нас в Карелии есть. Бабушки пускали студентов на постой, рассказывали о старинной свадьбе и о прошлой жизни, пели песни и рассказывали сказки, и в то же время и о непонятных явлениях технического плана, всякого рода НЛО, которые наблюдали местные жители.
— Сказка и фантастика — это для вас больше работа или хобби?
— Это и то и другое вместе взятое. Для меня и работа, и лучший отдых — хорошая фантастическая книга. Я могу назвать несколько имен, таких как Сергей Лукьяненко с его знаменитым циклом «Дозоров», дилогией «Недотепа» и «Непоседа». Кроме этого «Трое из леса» Юрия Никитина — известнейшая серия, которую многие любят и любят заслуженно. Среди более молодых авторов я бы назвал Ольгу Громыко — белорусская писательница, которая пишет на русском языке. У нее великолепные романы — это и городское фэнтези, и условно-фантастический средневековый мир. Здесь есть то, чего нет у многих других авторов, — ирония по отношению к самому себе, которая рождает юмор и многоплановость. Словом, когда читаешь повесть «Плюс на минус» или дилогию «Профессия: ведьма», видишь этот фантастический мир как реально существующий.
— Как вы относитесь к зарубежной фантастике?
— Есть очень интересные вещи, но мы убили зарубежную фэнтези своими переводами. В Советском Союзе была одна из лучших школ перевода в мире. Читатели, избалованные этим, привыкли к тому, что книга — это прежде всего хороший русский язык. Хотя сегодня таких уж откровенных халтурщиков нет, все равно переводы в лучшем случае находятся на среднем уровне. Вот читаешь какой-то сборник: «Ах, великолепно! Вот это да!» — потом смотришь: «Ну правильно, это же Бредбери, которого переводили еще в 70-е годы». Поэтому сейчас я очень мало читаю зарубежную фантастику, исходя из таких вот филологических позиций, но стараюсь следить за современными авторами.
— Вы увлекаетесь поэзией и даже сами пишете стихи…
— Когда-то, будучи на третьем курсе, я печатался в газете «Петрозаводский университет». Было такое объединение «Синий меридиан». Я писал, пока не понял, что это бесполезное дело. Быть писателем — это значит обладать трудноуловимым качеством — талантом. Оно не зависит от твоего технического умения. Любой филологический факультет может обучить человека ремеслу, таланту обучить никто не может. Человек, владеющий только ремеслом, может написать что-то среднее, но это сразу забудется. Я понял, что могу писать стихи хоть километрами, но это скорее не поэзия.
— Вы изучаете сказки, народное творчество. А верите ли вы в приметы?
— Хочу думать, что нет. Во всяком случае если я встречу черную кошку, не поверну назад. Психологи давно показали, что каждый человек вырабатывает свои привычки, близкие к суевериям. Скажем, кто-то идет по тротуару, перепрыгивая какие-то канавки. Я думаю, что такие забавные привычки есть у каждого. Другое дело, что сейчас идет активнейшая пропаганда такого восприятия как некой истины, особенно по телевизору во всех этих «Экстрасенсах» и прочем. Лучшее противоядие от всего этого — фантастика. Хотя я знаю многих людей, занимающихся фольклором, которые свято верят в приметы и могут привести массу примеров в доказательство. Я вполне допускаю, что если суеверие действительно срабатывает, то можно задуматься: а почему оно срабатывает? Возможно, есть какие-то нам еще неизвестные связи?
— Евгений Михайлович, я читал, что ваша фамилия происходит от старинного русского слова «неёла», что значит «неудача». А вы удачливый человек?
— Думаю, что до сих пор да. Вот, кстати, к вопросу о суевериях, нельзя сказать про удачливость на будущее. Откуда слово «неёла» происходит, я даже не знаю и не задумывался. Есть у Некрасова, помните, «Горелова, Неёлова, Неурожайка тож», мне казалось, что это ближе к этому. Тут этимология может быть разная.
— Напоследок хотелось бы узнать, есть ли у вас еще какие-нибудь увлечения, кроме литературы?
— Да, моя жена.