Я сижу в папиной комнате… На полу, среди огромного количества бумаг, папок, книг… Здесь все так же, как и в тот день, 11 декабря 1998 года… Отцу стало лучше, он сидел на диване, я -рядом. Как в детстве, положив ему голову на плечо. От него шло такое ровное, надежное тепло. Мне стало спокойно, как всегда становилось спокойно, когда папа был рядом. О чем мы говорили в этот вечер? О разном… О том, что нужно сделать в ближайшее время… На столе до сих пор лежит календарь, расчерченный его рукой, и блокнот со списком неотложных дел, где расписано все вплоть до 2000 года.
***
Эта комната кажется сгустком его жизни, большой, трудной, но яркой.
Беру одну бумагу, другую… Всплывают события, слова, лица… Вот стопка писем. Детей, друзей, родных. Отдельно — старые, написанные карандашом на газетной бумаге. Мама поражена: оказывается, все эти годы он, несмотря на переезды, мытарства, бережно хранил — все до единого — ее письма к нему!
Те, кто так или иначе общался с нашей семьей, всегда говорили: «Как у вас хорошо, тепло…» Теперь я понимаю, в чем секрет: в семье был культ Женщины, Матери. Чувствовалось это во всем — в неизменной радости, когда наша мама входила в дом, в отцовской непримиримости к нашим неблаговидным поступкам по отношению к старшим, в желании облегчить во всем мамину трудную жизнь. Неблагодарную работу по дому он очень часто брал на себя. Отец любил готовить, особенно в последние годы, когда из-за больных ног был вынужден проводить много времени дома. Причем, в силу масштабности натуры, если уж готовил, то с таким размахом! Да и блюда все трудоемкие: холодец, заливное, кисло-сладкое мясо, изысканные салаты.
Был он родом с Украины, и осталась на всю жизнь у него любовь к вкусной обильной еде да застольям — собрать родных, друзей и накормить. Кстати, качество, присущее всему этому поколению — наголодались!
***
Пока мы были маленькими, папа любил усаживать вечером всех за круглый стол, и мы все вместе играли в лото, фантики. А с каким нетерпением с сестрой Дашей мы ждали дней рождения! Они у нас рядышком — 23 и 24 декабря. Папа этим совпадением очень гордился: вот что такое союз математика и педиатра! Именно он завел такую традицию: каждый член семьи готовил свой подарок — сюрприз, каждый писал свое поздравление и утром около кровати нас ожидал стул с подарками. Все это было тщательно накрыто, расставлено и, хоть убей, сколько мы ни старались, так и не смогли узнать, в какой именно момент папа это делал. Причем, всегда и для меня, и для Даши была приготовлена стопка книг — редких, о которых мечтали. Как мы радовались этим подаркам, к тому же моя радость растягивалась на два дня — от сестры всегда перепадало что-нибудь вкусненькое. Я эту традицию переняла и уже моя дочка с нетерпением ждала своего дня рождения.
***
Всю жизнь отец собирал библиотеку. Достать хорошие книги было практически невозможно. Но в книжном магазине на проспекте Карла Маркса всегда знали, что первым делом в день зарплаты И.С. Фрадков зайдет к ним. Мы же всегда были в предвкушении! Что на этот раз «достанет» папа, чем пополнится наша библиотека? Хотя ему самому читать особенно было некогда. И я помню, как в последние годы жизни он радовался появившейся для этого возможности.
Делал он это азартно и увлеченно, как впрочем и все, за что брался. Хотя не без промахов. Учился на собственных ошибках, а слушать чужие советы никак не хотел. Кстати, если бы отец не занялся книгоиздательством, никогда бы мой муж не смог защитить докторскую. Целый ряд неудач с изданием его научной монографии поверг его в полное отчаянье. Отец за этим понаблюдал, ничего никому не сказал, договорился с самым дешевым издательством, достал часть денег, часть вложил своих, и книга была напечатана.
***
Он очень придерживался традиций. Считал, что в праздники вся семья должна собираться вместе. Приглашал всех по воскресеньям на обед и ужасно злился, если кто-либо опаздывал. Помню, как на свое 60-летие он пошел и купил всем подарки и очень радовался, когда вручал их нам — на память о своем дне рождения.
***
Он прекрасно чувствовал, как хочется маме побывать в родном городе Воронеже, из которого она уехала во время войны. Мы отдыхали на юге, денег, как всегда, было в обрез, и вдруг папа твердо сказал: «Поедем домой через Воронеж с остановкой на два дня, дети должны побывать в городе твоего детства». Мама пыталась возражать: она не настроилась, дорого, дети устанут… Как мы все волновались, подъезжая к Воронежу. А папа, понимая мамино состояние, целый час вел специальный репортаж с юмором и патетикой одновременно, желая нас настроить и придать особую значимость этому моменту: «Мы подъезжаем к городу Маминого детства!»
Когда Даше исполнилось 14 лет, он повез ее в свой родной Харьков, хотел познакомить с родными: «Я покинул этот город, когда мне было 14 лет, я хочу , чтобы ты увидела его моими глазами…»
***
Отец был военным. Но ранение в ногу давало о себе знать, и мама понимала, что ему нужно гражданское высшее образование. Поставила условие: даст согласие на брак, когда увидит зачетку за первый курс института. Отец условие выполнил, поступив на заочное отделение в Московский пединститут на физмат, потом ему пришлось перевестись в Ленинград — ближе к дому. Офицерская служба, воинская часть за городом, в семье маленький ребенок, да еще снимали квартиру в деревянном доме — он уставал, все время хотелось спать. А тут еще учеба! Иногда ему хотелось все бросить, но мама была непреклонна. Как-то она обратила внимание, что папа уж очень активно вызывается погулять с Дашенькой на стадионе, якобы совмещая приятное с полезным — ребенок спит, он учится. Отец возвращался с прогулок довольный, отдохнувший. Мама решила однажды их навестить. Картина была изумительная! Ребенок сладко спал в коляске, а рядом на скамеечке посапывал папа, аккуратно подложив под голову учебники…
Диплом он привез в начале 54-го года — подарок к моему рождению.
***
На стадионе ему пришлось ночевать еще раз. Дашу хотели отдать в музыкальную школу. Но туда не принимали, если дома не было инструмента. Купить пианино тогда было очень трудно — записывались с ночи, дежурили. Папа еще с одним мужчиной несколько ночей провел на стадионе, чтобы не пропустить очередь. Наконец, привезли четыре инструмента, объявили, что два из них — черных, два — красных. Денег хватало только на черный, а условия были строгие: если подошла твоя очередь, открывали ящик, какой инструмент попадется, такой и покупай.
Отец замер от волнения — ящик открыли… черный!
«Красный октябрь» стоит сейчас в моем доме — иногда на нем играет моя дочка — под настроение.
***
Военный человек сохранился в нем на всю жизнь. Он был очень собранным и дисциплинированным. Вставал в пять утра, успевал сделать очень много дел, а в семь его уже дома не было. Он никогда никуда не опаздывал. На вокзал приезжал за час. Именно папа занимал нам места в пригородном поезде. Удивляла его обязательность, чувство долга. Уже будучи очень больным человеком, он ездил в Кондопогу, где проводил авторскую школу директоров. Никто его в этот момент сопроводить не мог. А чтобы снять и надеть обувь, ему требовалась помощь. Мы отговаривали его, убеждая немного подождать. Отец уезжал по намеченному плану и спал в гостинице, не снимая ботинка, положив ногу на стул.
Из армии он принес стремление упорядочить жизнь, составлял нам режим дня, график дежурств по дому. Единственное, что нас с сестрой спасало, — отсутствие наших родителей дома. Внукам повезло меньше — их дед гораздо чаще бывал дома и отвертеться от «правильного» образа жизни было сложнее. Летом объявлялся трудовой десант. Помню, как сбежал друг Саши (сына Даши), который приехал погостить к нам на дачу на недельку, и увидел распорядок дня, составленный рукой отца: подъем в 7, зарядка, завтрак, работа на участке.
Саша грустно смотрел вслед другу, его в город не отпустили.
***
Когда встал вопрос о возможности взять земельный участок и построить на нем дачу, папа воспринял это неожиданно: «Даже если меня повезут на золотой карете, я все равно на дачу не поеду. Нет, нет и еще раз нет!». А потом вдруг увлекся — и начались планы посадок, постройки. В то время он работал на УПК, собралась целая бригада — помогать строить дачу Фрадкову. Построили, она и по сей день стоит, только опустела завалинка, на которой он так любил сидеть и ждать гостей. Как он радовался, когда все приезжали! Сколько было смеха, шума, бесконечных рассказов о прошлом и будущем, споров о политике… Гораздо хуже было с урожаями. Но отец не отчаивался, снова строил грандиозные планы, и весной начиналось все сначала…
В честь рождения внуков он посадил елочку и сосенку.
Они сейчас уже большие.
***
Он очень ждал внуков, хотел, чтобы их было много. И надо же такому случиться, что первый внук — сын Даши — родился с дедом в один день! Кстати, как только появился он на свет, все дружно переименовали отца в дедулю, и так ему шло это теплое и ласковое название! Счастью его не было предела. По дороге домой в честь этого события он купил сразу все, что нужно и не очень, а потом, выпив с новоиспеченным папой, своим зятем, за здоровье малыша, отец, несмотря на свой изрядный вес, сумел вскарабкаться по шаткой деревянной лестнице на второй этаж родильного дома. Хотел немедленно увидеть внука.
Когда в 1982 году появилась внучка, он написал ей письмо в 2000 год, к восемнадцатилетию. Наверное, чувствуя, что читать это письмо она будет уже без него, он просит ее во всем брать пример с бабушки и беречь ее.
Внуки деда любили. Помню, как маленькая Инна, гладя его по голове, утешала: «Ну, ничего, мой родной, ничего, я тебе волосы достану, и приделаю к твоей голове, и ты снова будешь молодой!».
Поступая в институт, она написала в творческой работе: «В одиннадцатом классе я потеряла человека, который вырастил меня, мое «я», согревая на своих мудрых ладонях, — моего дедушку. Я помню, как говорила ему в детстве: «Дедушка, когда ты умрешь, из тебя вырастет цветок, а я его поливать буду!»…
Я твердо знаю, что буду всегда верна его сердцу, его стремлению идти честной, истинной дорогой».
***
Отец был в хорошем смысле игрок. Как загорались его глаза, когда он что-то задумывал! Иногда случались курьезы. Сколько было веселья, когда он с Дальнего Востока выписал для посадок на даче бруснику. Или чего стоила посылка из Москвы с комплексными обедами! Правда, оказалось, что они вегетарианские и сухие, но нужно было видеть выражение маминого лица, когда принесли почтовое извещение!
Отец был очень доверчив, простодушен. Помню, как смущенно он сообщил маме, что два надежных человека делают ему сейф. Мама недоумевала: «Зачем тебе сейф? Ты ведь сейчас почти все время дома…». Папа настоял на своем. Когда привезли огромный металлический сундук, который нужно было закрывать висячим замком, даже папа долго молчал. Оказалось, он давно уже оплатил эту работу, работникам же просто хотелось выпить.
***
К нему не просто можно было, а хотелось прийти поговорить. Обставлялось это очень уютно: «Пошли, чайку попьем!». И начинались разговоры… А когда я из Карельского научного центра перешла на работу в Институт повышения квалификации работников образования, отец радовался: наконец-то в семье, где четыре врача и разговоры только о больных и о болезнях, можно с кем-то поговорить о том, что его волновало, — карельской педагогике. Кстати, он считал, что она тоже серьезно больна и требует немедленного оздоровления.
***
Он был прозорлив и обладал удивительной интуицией, хорошо чувствовал людей. Но в конце жизни, по-прежнему им доверяя (особенно если они были связаны с 9-й школой), не раз сталкивался с предательством, непорядочностью. Он продолжал верить в неизменность человеческих ценностей и пытался отдать все, что мог и чем владел. Но, увы, ему было трудно принять, что время очень изменилось. И многие просто использовали его имя и авторитет в своих, им только известных, целях. Чудаки, они не в состоянии были понять, что как кого ни используй, если тебе не дано … увы. Ты просто будешь смешон и жалок!
А больно было, и предательство отец переживал. Шумел. Он был громким человеком. Прямым, вспыльчивым — и при этом очень добрым. В детстве мы с сестрой этого не понимали.И воспринимали его как грозного, строгого, крутого отца.
***
Отец очень любил ездить в командировки. Заряжался новыми впечатлениями. Побывал он во многих городах страны. Привозил всегда интересные сувениры, подарки. Часто бывал в Москве. Этот город был олицетворением маминой сестры — Сони и ее мужа Михаила Швейцера. Мы очень были близки. Папе везло, так как он умудрялся познакомиться в доме Швейцеров со многими знаменитостями. Несколько встреч его особенно взволновали. Оказавшись на юбилее кинорежиссера В. Венгерова, близкого друга дяди Миши, за одним столом с Булатом Окуджавой, он с удивлением узнал, что тот преподавал литературу в школе. Разговор их длился достаточно долго, потом слушали новые песни Окуджавы.
И еще один эпизод. Звонок в дверь. Отец идет открывать. На пороге человек невысокого роста, в потертых джинсах. Он протягивает руку: «Высоцкий». Отец ему: «Фрадков». И уходит на кухню. Тетя Соня, обращаясь к Высоцкому: «Вот так, Володя, провинциальный зритель тебя не узнает!». Папа был ошеломлен: «Как — это тот самый Высоцкий?».
***
В последние годы своей жизни отец стоял у истоков создания нескольких учебных заведений республики. Одно из них — Лицей № 1.
…Юрий Алексеевич Шабанов появился у нас дома неожиданно. Кажется, Наталья Мешкова порекомендовала молодому директору познакомиться с Фрадковым. Они познакомились. Юрий Алексеевич попросил отца стать своего рода его наставником. Как обрадовался он возможности передать накопленный опыт начинающему директору. Сначала они работали дома, и я узнавала, что у нас Шабанов по его характерному раскатистому смеху. Вскоре последовало предложение — поработать вместе. Из 41-й школы они начали создавать лицей, первый в городе. Вот тогда-то и пригодился богатейший опыт, накопленный за время работы в 9-й школе. Став заместителем директора школы по научно-методической работе, отец приобщил меня и моего мужа к педагогической работе (мы оба биологи). Он создавал дифференцированные классы, в том числе и биологический. «Я хочу, чтобы в этом классе преподавали вы!» — заявил он нам. «Но у нас нет опыта!». «Вот и хорошо, — парировал отец. — Наши многие учителя испорчены педагогическим опытом! Создавайте программу и вперед…»
…Идея создания очно-заочной республиканской школы для особо способных детей была делом огромной важности. Наконец-то у детей из глубинки появилась возможность быть замеченными. Им создавали условия для развития, работали они со специалистами высокого уровня, могли определиться в выборе будущей профессии. Проект школы был уникален, так как учитывал специфику нашего края, позволял существовать независимо от финансовой ситуации. Жаль, что эта идея со временем сильно трансформировалась.
Я же благодарна судьбе, что мне удалось увидеть своего отца в деле! Это был удивительно прогрессивно мыслящий и масштабный человек, мало зависящий от чужого мнения, он пытался всегда идти своей дорогой, никого не боялся и ни под кого не подстраивался.
***
Боялся мой отец самых неожиданных вещей. Особенно напряженные отношения у него были с животными. Как-то он зашел в комнату и вдруг вылетел из нее совершенно белый: «Соня! Там голубь!». Маме пришлось ловить и выдворять из нашего дома злополучную несчастную птицу. А когда моя подруга решила продемонстрировать живую обезьянку и принесла ее к нам в дом, я впервые в жизни увидела, как мой весьма внушительных размеров отец вжимается в кресло, становясь абсолютно плоским.
***
У родителей все 50 лет их совместной жизни (папа мечтал дожить до золотой свадьбы) сохранялись очень молодые отношения. Жизнь была сложной. Учитель, врач — они всецело отдавали себя работе, приходили усталые. Конечно, дома возникали проблемы, иногда вспыхивали ссоры. Мама всегда проявляла мудрость и сдержанность, дожидалась, пока утихали страсти. Чаще спасало чувство юмора. Иногда они баловались, как дети, подтрунивали друг над другом. У мамы, знающей множество стихов и частушек, всегда находилось что-нибудь к месту. Как-то удивительно родители дополняли друг друга. Это были разные натуры. Мама считала, что у отца гораздо больше способностей, она же многое брала кропотливейшим трудом. Общим у них было отношение к жизни и духовные ценности. А еще кредо, ставшее кредо всей семьи: «Спешите делать добро!»
Они его вершили, наградой этому — искренняя любовь людей.
Из книги «Школа Фрадкова»