Известный российский общественник Александр Гезалов летом неизменно приезжает в Карелию. Здесь он начинал свою деятельность по защите детей-сирот, создал организацию «Равновесие», написал книгу «Соленое детство», окончил ПетрГУ, построил несколько храмов. Здесь у него впервые в жизни появился дом.
Сейчас Александр находится в Карелии и прислал нам эти записки.
Невозможная Карелия
Карелия прекрасна своими невозможностями. С самого утра невозможное количество часов льет дождь. Он не может не лить, это его такая особая невозможность – быть чаще всех рядом. В моем доме проведена вода, чтобы я имел возможность мыть посуду и свое немолодое тело. Но в какой-то момент я понял, что эта возможность мне абсолютна не нужна, так как это то, что дает мне возможность невозможного – жить вне цивилизации.
Ранним утром встаю, беру два белых ведра с розовыми ручками и иду на колодец. Набираю нужное количество воды и тащусь домой. Пока я иду с ведрами к колодцу, селяне переходят учтиво дорогу, кланяются, видя легкость моего движения с пустыми ведрами. Пустые ведра плохой для них знак – не будет удачи и денег. И когда я плетусь с наполненными ведрами домой, поселяне спешат вернуться мне на встречную полосу, ведь встречный с ведрами, полными водой, — хороший знак. Остановив на полдороге, долго расспрашивают, как там Москва – гудит? Потом почему-то быстро прекращают разговор, вспомнив про свои огороды, спешат по делам. Невозможно учтивые люди.
Мобильная связь в Карелии зависит от погоды. Если светит солнце, можно выйти в интернет и что-то написать своим друзьям. Если льет дождь, а он льет постоянно, связи нет совсем, что в принципе мне на руку: устал от плотного общения в социальных сетях, и карельский дождь напрочь вырубает эту возможность. Очень люблю за это карельские дожди. В Карелии летом холодно, надев теплый банный махровый халат, хожу по необогреваемому дому и чувствую себя барином. Хорошо, что никто не видит, как я в белом халате весь день брожу туда-сюда.
Огород мой стал совсем плох. За время моих отъездов все быстро вырастает, и нужно приезжать косить, убирать, резать. Соседи меня за это не любят, им важно, чтобы их глаз радовали и соседские покосы. Для меня это невозможно, приезжаю я в Карелию крайне редко, а когда навещаю деревню, трава вырастает невозможного роста и количества.
Чтобы все успеть, везу с собой бензопилу и прочие «приспособы», чтобы быстро рассчитаться с поросшей ивой и травой. Траву я убираю полдня, она немыслимо плодовита. И когда дело касается уборки наросших деревьев, не самый трудный момент, вдруг я понимаю, что совсем не устал от кошения травы. А устать очень хочется.
В Москве усталость иного рода — беговая. Когда ты носишься по городу, такому огромному и неуютному, устаешь от мотаний по метро и переходов, от рассматривания спящих горожан, устают ноги, гул в голове как в улье. Невозможно сосредоточиться на чем-то важном, подумать, осмыслить. А в Карелии, пока косишь ту же траву или финской пилой убираешь молодую и старую поросль, мысли оживают и начинают выводить новые формулы и алгоритмы. Жизнь оживает в новых смыслах и красках. Поэтому, чтобы больше трудиться, привезенные предметы — нерасчехлённая бензопила и огромные кусачки — так и остаются на своих местах.
К примеру, замерзла в этом году яблоня, огромная, давно не плодоносящая. Беру ручную пилу и, забивая от натуги мышцы, пилю ее, бедную, приговаривая, чтобы простила меня, окаянного. Нет бы схватить бензопилу и снести. Терпеливо срезаю огромные ветки и таскаю в огромную кучу. Этакая измывательская трудотерапия получается. Уже через два дня все дела переделаны, руки стали каменными от труда, начинаешь ходить по соседям и предлагать им чего спилить или покосить.
Поздними вечерами, зажигаю свечу, завариваю «жопки» (хвостики ягоды морошки) и, усевшись у тихого окна, отдыхаю. Свеча сначала неохотно отзывается на предложение погореть для хозяина. Я смотрю, как медленно горит ее синий огонек, затем отходит еле заметный дымок — начинается горение, и уже свеча заменяет привычное освящение, которым так тяготишься. На печке мерно стучат часы, печка нерабочая, старинная, но сносить ее не понимается рука. Где-то в дальней комнате бьют бой старинные часы, подобранные мною на помойке. Бой добавляет тихое очарование уходящего трудового дня. Вечереет.
Позже, в дверь стучит сосед. Приятный мужичок Владимир, с которым мы водим давнюю дружбу. Зовет в свою баню. Привычного душа нет, помывка весьма приятное и полезное дело. Пар обдает уставшее от труда тело. И сидя на полатях старинной баньки, охаживая себя спелым веником, осознаешь, что рай он где-то тут. В невозможно красивой и щедрой Карелии.
Деревенские параллели
В деревне Педасельга Прионежского района Карелии я оказался случайно. Мне, не имевшему своего собственного жилья после детского дома, так и не реализовавшего свое право на жилые метры, денег на покупку дома дали Дмитрий Печатников, некогда живший в Финляндии, и Галина Рыбчинская, правозащитник и главный редактор журнала «Право Ребенка». Дмитрий дал большую часть, узнавшие о моей бездомности москвичи отзывались на призыв Галины и те подкинули еще сто тысяч.
Кое-что дали друзья, и мне удалось найти в объявлениях срочную продажу дома, аж 1902 года постройки. Не задумываясь, приобрел старый и убитый дом. Сначала я брал его просто для того, чтобы сделать прописку, так как ее не было практически до сорока лет. Но со временем, поняв, что иного дома у меня не будет, отремонтировал потихоньку старую развалину. Сейчас в доме можно жить, что я иногда и делаю приезжая из Москвы. Много сплю, отдыхая от московской суеты.
Останавливаясь в доме, навожу порядок, кошу огород, срезаю поросль ивы, быстро растущей и заживляющую все вокруг. Печь не топлю, если только когда совсем холодно. К тому же я очень терпелив к холоду, привычка привилась на подводной лодке Северного флота, где мы, матросы, ходили в тонкой форме по постоянно продуваемой лодке.
В Карелии пью много травяного чаю, в огороде его растет в достатке, отдыхаю. И первое, что делаю, иду на местное кладбище, где стоит построенная мною и моими друзьями десяток лет назад часовенка Святому Георгию Победоносцу, в создании которой принимало участие много людей. Их хотелось бы вспомнить и поблагодарить этими строками.
К примеру, недавно повесившийся от неясных проблем сосед Виктор, живший в большом двухэтажном доме как раз напротив часовни, приносивший на стройку пироги и компот. Теперь он лежит недалеко от часовенки. Мне, с одной стороны, страшно, что человек ушел в мир иной таким образом, а с другой — его участие в строительстве часовни было искренним. Мы нередко беседовали с ним за жизнь, улыбчивый был человек.
В деревне мой переезд приняли неблагосклонно, ходили разные слухи и разговоры: мол, богатые переехали. Но уже через некоторое время мы стали общаться и кое с кем удалось подружиться. И первое, что я сделал, — пошел на местное кладбище, заросшее, неухоженное, на окраине которого собирались местные алкаши, водили свадебные хороводы собаки. Кругом бутылки, высохшие венки…
Пообщавшись с местными, решил узнать, была ли раньше в деревне церковь, ведь перед тем я завершил строить храм Иоанна Богослова в Петрозаводске, помогал о. Константину Савандеру строить храм в Машезере. Был полезный опыт и знания. Решение построить часовенку пришло потому, что хотелось внести свой вклад в жизнь деревни.
Жители говорили разное, кое-кто помнил, что на окраине кладбища стояла церковь, но ее сожгли в семидесятых годах. Поехал к тогдашнему владыке Мануилу с просьбой дать благословение на строительство часовни. Владыка, как всегда, тепло принял, мы обсудили место строительства, и я получил благословение строить. Как раз у о. Константина оставались большие бревна от храма в Машезеро, решили строить из них. Активно подключился Борис Мазаев, перевезший на своей машине все необходимые части.
Установили поклонный крест, позвали местное начальство, иерей Андрей Мазаев освятил крест, и стройка началась. Приезжали помогать дети из восьмой спецшколы вместе с тогдашнем директором Игорем Борисовичем Пепитаевым. Мы говорили с детьми о жизни и смерти. Дети ходили среди могил, вычисляя сроки рождения, удивляясь тем, кто прожил долго, а кто нет. Для них это было весьма полезно.
Некоторые жители приходили к стройке и выговаривали нам с Сергеем Середа, сидящим на крыше часовни, кто что. Кто-то ругал, кто-то говорил, что дело полезное. Срез мнений с крыши часовни мы изучили хорошо. Но явных противников не было, даже местные алкаши, просившие иногда работу и ворующие материалы для продажи на пропой, вели себя чинно. Все они спились окончательно и теперь тоже лежат на кладбище рядом с часовней.
Стройка велась год, за это время многих отпели прямо около стройки, положив гробы на специальные стропила. А однажды, когда надо было соединить красиво балки, пришлось взять подарок от осужденных одной из колоний, стесать добрые слова и прикрутить на стыке балок. Главку часовни вырезали у меня на участке, впервые ножницами сам вырезал купол будущей часовни. Близкая подруга Наталья Коленчук, написала большую и красивую икону Георгия Победоносца, окна украсили витражами, мебель купил Александр Белоногов.
И каждую весну в часовне выводят детей ласточки, дверь всегда отрыта, и они смело летают за кормом для малышей. Всё было сделано, часовню освятили, и в нее потянулись принимать крещение местные жители. «Ожило» и кладбище, из города стали приезжать родственники умерших и наводить порядок, теперь на кладбище чистота и порядок, появилась кованая ограда и даже место для парковки. Местные жители ухаживают за территорией и самой часовней. Негласный смотритель Марина Городилова, некогда сотрудница министерства образования Карелии, многое делает, чтобы увековечить память тех селян, которые воевали на фронтах Великой Отечественной. Ее усилиями появился мемориал, напоминающий о подвиге жителей деревни.
В благодарность за построенную часовенку, соседи присматривают за моим одиноким домом, косят траву. Присылают в социальных сетях фотографии ждущего меня дома. Это очень трогательно и приятно.
Так в одной параллели – строительстве часовенки – пересеклись судьбы сотен людей, когда-то ушедших в мир иной, и тех, кто покинул мир недавно, и тех, кто еще живет на земле, но уже внес вклад в деревенское созидание. Et cetera…
5 августа 2019 года
Деревня Педасельга, Карелия