Деревня потеряла за эти годы восемь крепких хозяев, державших скот, косивших у дома траву, ловивших рыбу, отмечавших праздники. Живших, любивших, рожавших детей. И вот их нет. Людей увозят из деревни уже навсегда и хоронят не рядом с Колодозером, а где-то там… А дети уезжают из Колодозера в поисках лучшей доли. Так деревня уезжает в прошлое.
…Все началось очень давно, в далекие двухтысячные годы, когда я был относительно молод и горяч и возводил храм Иоанна Богослова за Дворцом пионеров в Петрозаводске. На стройку приехали бородатые москвичи – Александр Шумских, Аркадий Шлыков и Михаил Скуридин. Позвали на свою стройку в дальний карельский угол – село Колодозеро Пудожского района. И уже через несколько месяцев я оказался там.
Кипела работ, все были в приподнятом настроении. Дух общности витал над стройкой, молодые ребята поднимали бревна на высоту будущего храма Рождества Пресвятой Богородицы, в деревне ходили строем, так много было желающих потрудиться. Приезжали и известные люди, и те, кто хотел понять – зачем московские парни решили строить в глухой деревне храм?
Это не понято до сих пор, хотя прошло уже много лет, храм покрылся мхом, канули в Лету Михаил Скуридин и иерей Аркадий Шлыков. Александр Шумских остался один из тех, кто когда-то решил затеять стройку и отдать на общее дело все имеющиеся средства, силы, здоровье. Когда ушел Аркадий, опустели дома, в которые приезжали гости. Да и само село потеряло за это время восемь крепких хозяев, державших скот, косивших у дома траву, ловивших рыбу, отмечавших праздники. Живших, любивших, рожавших своих детей. И вот их нет. Их тела отвозят за двести с лишним километров, так как в Пудоже закрыли морг, уволив единственного работника. Людей увозят из деревни уже навсегда и хоронят не рядом с Колодозером, где прошла вся их жизнь, а где-то там… По сути, увозят саму суть деревни, людей, выросших и поднявших своих детей. Дети уезжают также в поисках лучшей доли.
Деревня уезжает в прошлое.
Если честно, я скептически относился к этой затее — строить храм в месте, где едва теплится жизнь, так как остро понимал, что не будет притока тех, кто захочет решить поселиться в этой далекой деревушке. Мы регулярно обсуждали это со всеми, кто был вовлечен в стройку, звучало разное, была надежда… Но четкого тогда ответа я так и не услышал, так как предполагалось, что рукоположенный отец Аркадий притянет к себе тех, кто будет искать в деревенской жизни новые смыслы. Кто-то, устав от городской суеты, имея в руках ремесло, переедет жить в колодозерские просторы. Ведь храм построен в живописном месте для вдохновения и прочих экзерсисов. Но когда наступает тягучая карельская зима, немногие могут сдюжить тихое житие.
В деревне три магазина советского пошиба, там продают одновременно всё. Посетителей немного, так как в деревне большинство живет на пенсию. Есть небольшая школа и детский сад, почему-то совмещенные между собой. Учеников в школе немного, но судя по тому, что происходит, их скоро совсем не будет. Школу приписали к другому, еще живому поселению, которое тоже уезжает.
Скотины в деревне немного, так как держать ее также нужны силы и здоровье. У «уехавшей деревни» таких сил нет. Зато много разнородных собак, которые лежат на траве, мирно оглядывая редких прохожих. Среди них выделяется маленькая собачка по кличке Фрося, которую опекает огромный пес, элегантно перепрыгивая через забор. У Фроси очередная течка, посему около нее собирается весь собачий люд. Видел, как два огромных пса дрались за расположение маленькой собачки, почему-то называемой мексиканкой.
Фрося небольшого росточка, милая собачка, но вредная, когда течка. Фрося живет около дома девушки Вики, некогда маленькой девочки, вдруг ставшей многодетной мамой. Семья живет заработком мужа, рукоделистого Сережи. Но и эта семья тоже скоро уедет в город — нет работы. Все дети похожи на мать и отца, белобрысые и тоже рукодельные.
Фрося вступает в конфликт с приехавшей со мной Феней. Здесь чужаков не любят. Большие псы не вступают в конфликт, хотя голубоглазый пес Цыган регулярно прибегает к дому, где мы живем, — звать гулять Феню. Я спасаю ее от местного красавца тем, что кидаю попавшееся бревно в реку и Феня уплывает от голубоглазого дружка. Тот стоит в воде, ждет, когда Феня притащит назад палку. А между тем большие собаки сожрали некоего небольшого пса, который терроризировал всю деревню. Многие перекрестились, уж очень был противный пес: по словам местных, кусал за ноги и громко лаял.
Я приехал в Колодозеро помогать Сашке Шумских класть печную трубу. Двух парней, его помощников, покусали клещи, им нужны были лекарства. И я, зная, что Саша один в деревне, рванул по пробкам на помощь. Александру и друзьям удалось снести старую русскую печку и по инструкции, которую привез из Москвы, сложить новую. Он ходит вокруг нее и трет пальчиком, а позже моет ее тряпочкой, отмывая то, что налипло от глинистого замеса. И вот дело дошло до трубы, ни я ни он, никогда трубы не клали. Погода стоит прекрасная, ничто не предвещает дождя. Кошу траву возле старинных торговых рядов, нахожу в траве посаженные Сашей елки, все живы.
Потом погода резко ухудшилась. Для меня, прожившего в Карелии почти двадцать лет, это привычно. Планы возвести трубу отложены. Мы ходим по деревне, обсуждаем разные новости и будущее деревни. Я пытаю Сашку о его видении жизни деревни. Он надеется, что все еще возможно и деревня вернется.
Утром выходит солнце, спешим на работу. Сашка лезет впервые на крышу, я впервые помогаю ему в новом деле. Перед этим мы съездили на его машине в Каргополь, по бездорожью, привезли кирпичи. Мне было дано задание привезти из Москвы дымник, все готово для того, чтобы начать стройку. Сашка наверху, как Вини Пух, я внизу — Пятачок Саша — бегаю с ведрами и кирпичами, мешу растворы и готовлю подавать всё наверх.
Мы оба смотрим на небо, погода стоит прекрасная, но откуда-то со стороны Москвы начинает надвигаться гроза. Наступает волнение – успеем ли положить ряды кирпичей до прихода дождя? Через некоторое время вижу, как труба начинает высовываться из дома. Кирпичей все меньше, но все ближе дождь. Прерываться мы не хотим, но в грозу работать опасно. Дождь все-таки прерывает нас, но неожиданно тучи отходят, мы продолжаем работу.
И вот уже труба полностью оседлала конек. Сашка ставит дымник, и уже через пару дней обещает пустить первый дымок. Мне это увидеть не удастся, пора ехать в душную и суетную Москву.
Когда мы занимались стройкой, около нас стучали молотки: это дети той самой многодетной Вики строили дом, носили доски и шифер. Они шумно обсуждали детали строительства, сообща решая, куда поставят «мебель» и выброшенный мною из окна телевизор, который мне не удалось сбросить много лет назад. Вокруг был «собачий вальс» — вальсировали Феня и Фрося, их кавалеры.
Мы попрощались с Сашкой, он зачем-то поклонился мне в ноги, с благодарностью за то, что не оставил его одного в трудный момент. Я не стал спрашивать его, зачем ему нужно ездить в «уезжающую деревню»: ответили дети, колотившие около нас свой дом, тоже первый в жизни. Значит, надо ехать опять. Строить. Жить. Поехали?
Село Колодозеро Пудожского района