Петрозаводчанин Виталий Герасимов – действительно в различных волшбах кудесник: и фокусник, и ведущий праздничных программ , и актер, и ювелир, и мастер резьбы и чеканки по коже, и … Самое важное – он удивлен и наивен сердцем. Такими, наверное, бывают только дети, непосредственные в своих речах и поступках. Не очень понятно, как о них можно рассказывать обыкновенными словами.
Чур, я буду паровоз!
– Виталий Вячеславович, если не ошибаюсь, вам уже пора отмечать тридцатилетие своей иллюзионистской деятельности?
– Начал я в пятнадцать лет. Правда, совершенно случайно. В Петрозаводском техникуме железнодорожного транспорта, нынче он гордо именуется колледжем, где я учился, существовала оригинальная система подготовки к разного рода праздникам. Педагог входил в аудиторию и, тыча пальцем в грудь того или иного студента, говорил: «Ты будешь танцевать, ты – петь, ты – читать стихи!». Поскольку я не умел делать ни то, ни другое, ни третье, то был назначен показывать фокусы. Правда, кое-что я уже умел – друг подарил «Набор фокусника». Бедная моя сестра, как же я ее измучил, заставляя смотреть на свои жалкие манипуляции!
– Это что, одна моя хорошая знакомая маленькой танцевала перед родными партии всех персонажей трехчасового балета Гельмера Синисало «Сампо», да не по одному разу. Только на партию старухи Лоухи был насильно ангажирован… пожилой домашний кот. Ему-то, бедняге, больше всех доставалось…
– В общем, я вошел во вкус. Тем более что со своими фокусами для публики был звездой. И уже мог ими иногда зарабатывать. Где-то мне за выступления платили пять рублей, где-то, хоть и редко, аж десять.
– Неплохие деньги по советским временам. Особенно, если учесть, что у народных артистов СССР официальная концертная ставка равнялась всего-навсего …шестнадцати рублям!
– И все же фокусы были для меня тогда во многом еще хобби. И, окончив техникум, я стал работать в Петрозаводском локомотивном депо техником-механиком по ремонту тепловозов. И только после того, как отслужил в армии, стал заниматься иллюзионизмом более осознанно и активно.
– Мне сейчас подумалось, что железную дорогу можно в чем-то уподобить искусству вводить в заблуждение: она как хороший фокусник лихо соединяет растрепанные края времени и пространства, превращая одну картину за окном вагона в другую, перемещая нас из города в город, из страны в страну. Из настоящего в прошлое и после долгого отсутствия обратно, где, несмотря на то что все вроде бы родное и близкое, мы уже мало что узнаем…
Фокус-покус, чехарда
Фокус-покус (по-английски hocus-pocus) происходит от фразы из католической мессы hoc est corpus (сие есть Тело), которую священник произносит при претворении хлеба в Тело Христово. Разные знахари и колдуны, пытаясь подражать церковному чуду, но не понимая толком латыни, стали говорить hocus-pocus, когда хотели сами делать «чудеса».
– Иногда меня спрашивают, есть ли у меня кумиры среди фокусников? Пожалуй, что кумиров нет. Ну как можно ответить на вопрос о любимой книге, любимой песне, любимом фильме? Нравится очень многое. Невозможно выбрать что-то одно. Или кого-то одного.
– Как говаривал мультипликационный поросенок Фунтик: «Фокусы — это ловкость рук и никакого мошенства!». Но, чтобы стать фокусником, надо все же иметь талант.
– Прежде всего надо иметь большое желание этим заниматься. И много тренироваться. Фокусником за неделю не станешь. Мне очень помогло то, что я в молодости занимался в театральном кружке, а после армии работал актером в театре-студии «Экспромт» при Доме культуры железнодорожников у Василия Сергеевича Сереброва. Мы тогда делали концерты с юмористическими миниатюрами, фокусами (угадайте, кто их показывал?), музыкальными номерами. Был у нас и кукольный спектакль. В те времена были очень популярны Юрий Никулин и Михаил Шуйдин, Аркадий Райкин. Я смотрел на их работы с огромным восторгом. И где-то в глубине души хотелось чем-то походить на них.
– Виталий Вячеславович, вы и в жизни только и делаете, что превращаетесь из одной ипостаси в другую?
– Что вы имеете в виду?
– Хотя бы ваше превращение в мастера чеканки и резьбы по коже…
– В детстве, насмотревшись фильмов про индейцев и ковбоев, мы с пацанами бегали по двору, делали луки и стрелы, пытались делать головные уборы из перьев, шить костюмы. Получалось (лично у меня) ужасно. Потом повзрослел, но увлечение осталось. Сделал несколько атрибутов в стиле «вестерн». Это и головные уборы, и ковбойские пояса с кобурами для кольтов. Делал их резными, с узорами, как положено… Но получалось не так, как хотелось бы. Потом оказалось, что кожа нужна растительного дубления. Именно она предназначена для подобного рода работ. Она хорошо режется, теснится, окрашивается. Работать с ней одно удовольствие. Рисунок получается выразительным с глубоким рельефом. Однажды, тоже отталкиваясь от детских впечатлений – от фильмов про Зорро и Индиану Джонса, вознамерился сделать из кожи кнут – такой, каким, если видели, иногда в цирке артист гасит свечи или перерубает трость…
Антракт, или Не бойся, я с тобой!
Его долго преследовали неудачи. Интернет был в стране почти неизвестен, а заезжие цирковые «кнутобойцы» за открытие секрета изготовления запрашивали непомерные деньги. Случай свел Герасимова с шорником в олимпийском конноспортивном комплексе в подмосковной Бице. Тот и сказал, что помочь может в Москве только один человек – представитель легендарной цирковой династии наездников Мухтарбек Кантемиров. Помните – мужественный и благородный Рустам в фильме «Не бойся, я с тобой!»?
– Мухтарбек Алибекович сразу же пригласил меня к себе домой. Накормил, напоил чаем. Дня два посвящал в процесс изготовления кнута. В общем, относился ко мне как к родному внуку, в гостинице на будущее останавливаться запретил. Когда я рассказал ему о том, что клоуны из заезжего цирка отказались поделиться со мной информацией о том, как делать кнуты, Мухтарбек сказал: «Дающий всегда богаче берущего». Мы с ним общаемся и сейчас, созваниваемся, иногда заезжаем в гости. Был такой случай. Пригласили Мухтарбека поехать вместе со съемочной группой Сергея Бодрова в Кармадонское ущелье. Это в Северной Осетии. Он собирался, но не смог Любимый конь заболел, надо было лечить. В общем, не до поездок. Группа уехала, а Мухтарбеку снится сон: стоят покойные отец и брат, в белых бурках на белых конях. Головами качают: «Почему не приехал? Мы тебя ждали»… Утром по телевидению сообщают, что вся группа Сергея Бодрова погибла…
Посторонним В.
У друга Вини-Пуха Поросенка рядом с домом была табличка с одноименной надписью. В переводе с английского языка –«Trespassers W», что в буквальном переводе звучит – «Нарушителей З» – «Нарушителей застрелят», если продолжить фразу «Trespassers Will Be Shot». В случае с Герасимовым эта табличка «Посторонним В.» так читаться не может. Хотя он и не склонен подробно раскрывать свои профессиональные секреты.
– С коллегами по цеху у вас могут быть теплые, откровенные отношения?
– Конечно могут. Я могу обсуждать свои идеи или за жизнь поговорить со своими друзьями и товарищами во Владикавказе, Саранске, Москве, Одессе, Киеве… Когда я приезжаю в Москву по делам в Московский клуб фокусников или в Российскую ассоциацию иллюзионистов, членом которой являюсь, общаюсь с фокусниками и там. Причем они могут использовать мои идеи, а я их. Почему? Потому, что мы работаем в разных городах и регионах. Наши зрители не видят их, их зрители не видят меня.
– А ученики у вас есть? Вот читаю книгу Юрия Никулина «Десять троллейбусов клоунов» – «старый клоун рассказал мне об одном фокусе», «один цирковой артист подарил мне забавную репризу»…
– Чему я могу научить? Тому, что умею сам. Нужен ли Петрозаводску, Карелии второй Виталий Герасимов? Двойник? Думаю, что ответ очевиден. Сам учился по книгам, смотрел, как работают другие, доходил своим умом. Потому что, когда я начинал, книги по фокусам были только в библиотеках в читальном зале, Интернета не было, выступления фокусников показывали редко.
– Допустим, вас пригласили на какое-то мероприятие – свадьбу или корпоратив в качестве ведущего праздничного вечера. Но заказчики говорят, что видели вас месяц назад на другом празднике. Есть ли что-нибудь новенькое?
– У меня в запасе ведь не одна программа. Я как репертуарный театр, у меня в афише много спектаклей – и премьерных, и идущих не один год. И всегда можно сделать программу на предложенную заказчиком тему.
– Что для вас главное в фокусе?
– Главное в фокусе для меня не сам трюк, хотя он, несомненно, важен, а его подача. Мне всегда нравилось не только удивить зрителя, но и рассмешить. Поэтому помимо фокусов главным в моей работе было и остается слово. Фокус рождается под шутливый комментарий. Люблю балагурить, порой жена дома мне пеняет – ты слишком разговорчив. Хотя она мой первый и самый надежный помощник. На разработку некоторых идей, которые я бы решал месяц, она тратит неделю, а то и меньше.
– У вас есть любимый фокус?
– Тот, который больше всего нравится публике, – китайские кольца. Этому фокусу уже лет пятьсот: соединяю восемь колец, которые потом никто не может разъединить.
– Кроме вас, конечно.
– Шутите. Хотя шутки все же моя прерогатива, у меня даже электронная почта с этого слова начинается.
Вместо послесловия
«На дверях ресторации явилась длинная афишка, извещающая почтеннейшую публику о том, что вышеименованный удивительный фокусник, акробат, химик и оптик будет иметь честь дать великолепное представление». (М.Ю. Лермонтов. «Герой нашего времени»).
Фото Ирины Ларионовой