В одном человеке вся история мира

 

Если мой четырежды прадед и дед знаменитого музыканта были в близком родстве, то я скромно могу назвать Феликса Мендельсона своим далёким близким родственником.

 

 

 

Я не знаю языка,
Значит,
Не на нем моя строка
Плачет.
Не на нем моя звенит
Песня,
И какой же я аид,
Если
Позабыл я своего
Деда,
Словно нет мне до него
Дела?
Вдаль уносится река,
Жарко.
Я не знаю языка –
Жалко.

Александр Городницкий

 

 

 

В далёком уже 1995 году мы с восьмилетним сыном встретили в журнале «Иностранная литература» такие строчки: «Все мы евреи, но не все об этом знаем». Обсудили и почему-то запомнили. Наверное, потому, что это было слишком неожиданное заявление. Вот нам, например, с рождения известно, в нас кровь костромских и вятских крестьян, какие там евреи! Но так как к этому времени был опыт отыскания немецкой ветви нашего прошлого, в том числе в лице родной 84-летней бабушки Марии Георгиевны Майер, мы поверили, что в жизни чего только не бывает.

 

Обнаруженное спустя столетие имя нашего прямого пращура Зиновия вызвало немедленную реакцию моего брата: «Зиновий, Зяма, ну, конечно, еврей! И посмотри на прекрасные глаза его внучки, актрисы Тамары Майер! Вот оно, наше еврейство!». А мой девятилетний сын добавил с детской серьёзностью и удовлетворением: «Ну вот, и мы, наконец, узнали». Только из неподтверждённых предположений рождаются мифы, и потому я решительно их отвергла. Оказалось, правильно, потому что дальнейшие находки показали, что прапрадедушка Зиновий был по службе кавалергард, по отчеству Иванович, по корням рязанско-саратовско-тамбовско-пензенский дворянин, а имя получил по дате рождения 30 октября, дню Зиновия-синичника.

 

Но брат не сдавался и во время поездки в Германию задал вопрос о национальной принадлежности Майеров. Ответ гласил: «Могут быть и немцами, и евреями». И брат постоял у плит с именами погибших в годы Холокоста. Кстати, фамилия эта имеет разные написания, но означает одно: «мелкий землевладелец», «управляющий», и понятно, почему она так распространена.

 

Прошло порядочно лет, пока в 2008 году двери в Прошлое мне не распахнул интернет. В 2009 в базе русских немцев профессора Эрика Амбургера отыскала своего трижды прадеда Карла Антоновича Майера, главного врача Обуховской больницы Петербурга. Среди коротких биографических данных удивила цитата из «Дневника старого врача» Николая Ивановича Пирогова. В изученном тексте первоисточника значилось: «В Обуховской больнице я рaдушно был встречен ординaторaми, особливо же бывшими студентaми Дерптского университетa. Из них доктор Гете… познaкомил меня с глaвным доктором Кaрлом Антоновичем Мaйером (семитического происхождения), a потом и с глaвным консультaнтом госпитaля Н.Ф.Арендтом». Но Николай Иванович Пирогов мог и ошибаться, сказать это походя, по первому внешнему впечатлению. А, с другой стороны, когда это он ошибался?

 

 

Потребовалось ещё года три, пока я нашла в великом интернете сборник названий трудов немецких врачей 1832 года выпуска. В нём имя моего четырежды прадеда упоминается дважды, и авторы не связывают между собой этих двоих. Потому что в одном случае это Иоганн Антон Майер, многолетний городской оператор и акушер города Брауншвейга, а в другом инспектор Слободско-Украинской врачебной управы, доктор Антон Эмануилович Майер. Русское имя появилось у моего предка в связи с переездом в 1808 году в Россию. И вот тут об Иоганне Антоне указано — «родился в еврейской семье в Глогау, позднее крещён». В этот вечер был поднят бокальчик красного за дедушку Иоганна и, пожалуй, уже с большим основанием можно было сказать: «Ну вот, и мы, наконец, узнали».

 

 

Река времени течёт неторопливо, что ей какие-то долгие для нас несколько лет! Этой зимой мне открылись сведения об авторах немецкой национальной библиотеки. Открылись сейчас не потому, что раньше плохо искала, просто интернет организм живой, и каждый день вносит что-то новое в его память. На карточке Иоганна Антона Майера, оператора и акушера города Брауншвейга, было указано много знакомого, и о еврейском происхождении тоже. Но тут подарено было нам его прежнее имя. Майер Мендель Сакс, волшебным нежным колокольчиком зазвучало оно для меня в холодные дни зимы 2014 года.

 

Тогда же, вводя в интернет новое, третье по счёту (!), имя одного и того же предка, я и вышла на книгу пастора из Виллерсхаузена и Вестерхофа Иммануила Зоммера 1784 года, которую через 230 лет после издания можно прочитать в Сети, просто чудеса! Прочитать-то можно, если хорошо знаешь немецкий да ещё владеешь непростым готическим алфавитом. А мне, немецкого не знающей, готику видящей загадкой со многими неизвестными, бессильной выделить текст мышкой и перенести в переводчик Гугла потому, что он дан в виде сканов, что остаётся? Положив рядом варианты готического алфавита, медленно и упорно угадывать каждую букву и набирать этот текст в переводчике вручную, ощущая, как с таким же упорством корпел над изучением Талмуда маленьким мальчиком мой еврейский дедушка.

 

 

Буквы на то и буквы, что складываются в слова. Чёрным по пожелтевшей старинной бумаге написано то, что знаю уже давно, но зато это подтверждение правильности моего пути. Мендель Сакс Майер родился в Бреслау в 1762 году. А вот дальше много нового! Семья была респектабельной, отец, учёный и книготорговец, видел сына раввином, готовил его к этому и в осуществление своей мечты в 9-летнем возрасте отправил в дом деда и бабушки в Глогау. С 13-летием в его жизни произошли большие изменения. Умер отец, сам он стал бар-мицвой, то есть достиг по законам иудаизма совершеннолетия, и отправился в Берлин.

Много путешествовал в поисках учителей и знаний. Последовательно названы Гамбург, какой-то городок Западной Пруссии, где полтора года он постигал премудрости в доме своего дяди, Хальберштадт, снова Гамбург, Прага, где он тяжело заболел, городок Стендаль, учёба на медицинском факультете Берлинского университета, Франкфурт-на-Майне. В 15 лет он стал сомневаться в вере отцов, и несколько лет никто не мог дать ответ на мучившие его вопросы. «Душа его была как корабль в бурном море».

Уже не иудей, ещё не христианин, он чувствовал себя глубоко несчастным. Ни те, ни другие не принимали его и не помогали ему. Помог случай: благодаря вылеченному им пациенту доктор Майер был направлен к пастору Зоммеру с просьбой «учить христианской религии, разрешить его сомнения, чтобы он, наконец, мог найти покой в своей душе». Как пишет автор книги, «не так уж редко происходит обращение евреев, но обстоятельства разные, и некоторые заслуживают особого внимания, как и было в данном случае». В своей речи во время крещения суперинтендант Франк (должность эта равна епископской) вопрошает «своего дорогого Менделя Сакса» о причинах и твердости принятого решения, предупреждает об ожидаемом презрении со стороны близких, о невозможности успешной жизни в своём привычном кругу. А пастор Зоммер рассказывает «любезному читателю» о сложном пути 22-летнего человека.

В книге «Разница иудаизма и христианства глазами прозелита» почти сто страниц, издана она на средства Майера спустя год после крещения. Думаю, ему было важно поделиться своим опытом с теми, кто находился на знакомом мучительном распутье. В ней уместились рассказ о долгой подготовке к важному событию его духовной жизни, многочисленные вопросы сложного экзамена, которому он был подвергнут, обряд крещения, свидетельство и данное ему новое имя, Иоганн Антон Майер. Увы, нет в ней имён его отца, бабушки с дедушкой, дяди, нет мне простых путей в поисках, а есть испытание на усидчивость, настырность и изобретательность.

 

Попытав счастья на сайтах по еврейской генеалогии Бреслау и не найдя (пока!) никаких подходов к своим предкам, решила зайти с другой стороны, что так важно в генеалогических поисках. Второй фразой после сведений о рождении моего 4 раза прадедушки, опередившей сведения о его отце, было интересное: «Известно, что Менделя сын (Мендельсон) из Берлина приходится ему близким родственником». На мой запрос интернет разразился уймой ссылок. Так я узнала, что близким родственником моего предка по прямой является Мозес (Моисей) Мендельсон из Дессау, сын Менахема Хаима, знаменитый философ, переводчик, критик, основоположник движения «еврейского просвещения». Так же с детства изучавший священные писания и готовившийся в раввины, так же в 14 лет пришедший в Берлин. Мой дедушка мог встречаться с ним, они жили в одно время, разделённые 33 годами возраста и опыта. Мозес умрёт через два года после выхода книги о крещении моего предка.

 

Это о нём написано: «Но ни один режиссер не выбрал бы уродливого горбуна из гетто на роль главного героя этой еврейской «культурной драмы». На это отважилась только история. Она предназначила Моше Мендельсону, горбуну из гетто в городе Дессау, стать главным защитником иудаизма среди христиан и главным проповедником христианской культуры среди евреев».

 

И это тоже о нём: «Его профессиональный и духовный рост был стремителен. В 25 лет Мендельсон дебютировал в немецкой литературе, написав ответ на антисемитские статьи в прусской прессе. «Нас не только ненавидят и презирают, — писал Мендельсон, — но возводят на нас ложные обвинения и клевету, чтобы этим оправдать жестокие преследования… Но не посягайте на то, в чем мы неустанно черпали силы и утешение в наших тяжелых испытаниях — моральную нашу чистоту и духовную мощь…» Эта статья вызвала сенсацию. Так до сих пор публично не говорил ни один еврей».

Он считал, что христианство слишком догматично и этим отличается от еврейской религии, которая не противоречит логике и разуму и не задаётся миссионерскими целями.

Он не принял христианство, но никогда и не собирался его принимать. Михаил Шапиро отмечает: «Мендельсон отвергал обращение и взывал к веротерпимости и взаимному уважению. Евреи должны оставаться евреями, а христиане христианами. У них так много общего». «И если бы среди моих современников жил Конфуций или Солон, я, согласно основам своей религии, мог бы любить и уважать этих великих людей, не задаваясь глупой затеей обратить их в свою веру», — писал Мозес.

 

«Великая цель Мендельсона состояла в примирении светской жизни и религиозной мысли. Посещение синагоги должно быть добровольным, а не принудительным, говорил Мозес. Он надеялся на слияние иудеев и христиан в разумном и свободном обществе». Выступал за «полное отделение церкви от государства, которому не должно быть дела до религии его граждан».

Его статьи и книги отличали «искренность тона и красота стиля». В одной из них он даже «осмелился подвергнуть критике поэтические опыты короля Фридриха Великого». Крайне интересна его встреча и знакомство с Иммануилом Кантом, его любовь к шахматам и дружба с Эфроимом Лессингом, «сочинившим драму «Натан Мудрый», ставшую проповедью веротерпимости и человечности. Общество уже не сомневалось в правдоподобности сюжета и согласилось с тем, что и среди евреев есть достойные во всех отношениях люди, так как все знали, что прототипом для Натана служил Мозес Мендельсон». И именно перу Мозеса принадлежит сочинение «Федон», имевшее ошеломляющий успех, потому что в нём он вернул обществу веру в бессмертие души.

Плита на его могиле была взорвана нацистами в 1943 году. Это значит, он не давал покоя злу даже через сотни лет. Не даёт и сегодня.

Портрет удивительного человека большой, сложной и благородной души предстал передо мной. Но полным потрясением оказалось узнать, что его внуком был Феликс Мендельсон-Бартольди, автор известного всем и каждому Свадебного марша и Песни без слов!

 

Хотя о семействе Мендельсонов существует огромная, в том числе и генеалогическая, информация, она мало поднимается вверх, и я пока не нашла, где же точно она встречается с моей. Но если мой четырежды прадед и дед знаменитого музыканта, вернувшего миру Баха, были в близком родстве, то я скромно могу назвать Феликса Мендельсона своим «далёким близким родственником».

 

Талант Мозеса Мендельсона передался детям, умножился во внуках и правнуках. Среди сыновей успешный банкир, автор литературных трудов и книг по политэкономии; механик, директор Политехнического общества; выдающийся финансист. Дочери были ещё более одарены и хорошо известны в литературном мире. Среди многочисленных потомков выдающиеся художники, химики, философы, историки, музыканты, математики и предприниматели.

 

Ощущения ведут меня в поисках, а открытия погружают в новые чувства и поднимают на какую-то очередную ступеньку постижения мира. Он хорош, когда свободен от ура-патриотизма, национализма, шовинизма, расизма. Если тебя или кого-то рядом, не дай Бог, занесёт туда, просто вспомни: «Все мы евреи, только не все об этом знаем». Все мы русские, украинцы, карелы, татары, белорусы, люди «кавказской национальности» и даже, быть может, эфиопы. Только крепко позабыли об этом, корни свои растеряв.

В одном человеке, в одном имени, в одной капле крови вся история мира. Наблюдая отсутствие (кроме технического) прогресса человеческого общества, прихожу к выводу, что духовный рост задача каждого человека на протяжении его собственной жизни, тогда и общество в целом в этот момент становится совершеннее и добрее. И тут важно, очень важно, успеть самими собой сделать мир лучше.

 

Мне предложили назвать этот рассказ «1/64, много или мало?» Всего лишь столько или максимум в два раза больше этой крови во мне, одна лишь капля. Но много ли, мало ли, неважно само по себе, а всё интересно, всё часть меня, всё ценно и любимо одинаково. Вот только свадебный марш Мендельсона я теперь слушаю с чувством сопричастности, как привет от тех, кто, казалось бы, очень далеко, но всегда рядом. Настолько рядом, что ближе просто нельзя, внутри моей генетической памяти и души.

 

 P.S. Хотела бы посвятить этот рассказ моему любимому брату, тоже немножко еврею)