Полёт к Поле́тикам

Юлия Свинцова

9 лет назад

Летать в прошлое можно во сне и наяву, на пушинке одуванчика, на осенней паутине, на птичьем пере.

А можно, как я сегодня, на зонтике десятиюродной бабушки!

Найдя свою прапрапрапрапрабабушку Марию Васильевну Лихачёву, я обрела утраченное в веках родство с этим обширнейшим семейством. Но и сын Марии Васильевны и Луки Андреевича Михайлова Пётр, мой четырежды прадед, преподнёс сюрприз не меньше.

А началось дело с досадной ошибки. Оставленная кем-то в интернете запись гласила, что женой Петра Лукича была Любовь Фёдоровна Бакунина. Сходилось и многое другое, и я приняла это как факт своей родословной. А, оказалось, зря. Пётр Лукич был женат дважды, но все его дети родились от другой женщины, на 31 год его моложе.

Вот запись в архивном деле о дворянстве ярославских Михайловых, расставившая всё на свои места. «По справке, учиненной в Ярославской Духовной Консистории оказалось: по метрикам Мышкинской округи села Сменцова, господин Майор вдовец Петр Лукин Михайлов с дворянской после умершего Надворного Советника и Кавалера Федора Герасимова Политковского дочерью девицей Любовью показаны венчанными 16 Сентября 1817 года».

Это был, конечно, удар. И не потому, что не стали мне родичами знаменитый анархист и первая любовь Пушкина, а потому что невольно ввела своего читателя в заблуждение. Уже написанный рассказ о мнимом родстве будет уничтожен, чтобы не обмануть ни современников, ни потомков. А впредь буду ещё внимательнее с выводами.

Оставалось только проверить, не знает ли что-нибудь интернет о моём 5 раз прадеде Фёдоре Герасимовиче Политковском.

Новости из прошлого перехватили дыхание. Оказывается, врачами были не только мои немецкие предки! Фёдор Герасимович Политковский — профессор натуральной истории и практической медицины Московского университета, несколько лет учившийся в Голландии и Франции, где слушал лекции Ламарка и Лавуазье, прекрасный лектор, известнейший в Москве врач, «оставивший по себе самую благодарную память во всех сословиях», бедных лечивший всегда «благодетельно». Скептически относился к слепому следованию любой теории и был уверен в необходимости выбирать из каждой разумное. Эти его слова хорошее напутствие нам, его потомкам: «На все системы советую смотреть беспристрастными глазами, коими должны руководствоваться. Безмен рассуждения должен быть при вас. Взвешивайте на оном все теории и делопроизводство других. Сосите мед и оставляйте яд. Впрочем, молитесь Господу и трудитесь: Он есть врач и душ и телес; Его только благословением и врач счастлив и больные выздоравливают».

И так уместно к моей невольной ошибке это воспоминание о прадеде его современников: «Как жрец истины, как Профессор, он имел еще одно высокое достоинство: никогда не таил своих ошибок. Для остережения своих неопытных слушателей он охотно сознавался в погрешностях, которые почти неизбежны на столь трудном и скользком пути, какова практическая медицина».

Фёдор Герасимович был первым директором университетского ботанического сада, который сгорит в пожарище 1812 года. Профессор Политковский создал при университете естественно-исторический музей, лучший и богатейший в Европе. И его уничтожит огонь войны с Наполеоном. У материального жизнь коротка.

А вот домик № 4 в Хоромном переулке Москвы, где он жил, и по сей день цел! Больше известен как дом Елагиной. Поселившаяся в нём после доктора Авдотья Елагина была хозяйкой литературного салона, который посещали Вяземский, Жуковский, Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Тютчев, Тургенев, Герцен и …Михаил Бакунин.

Сохранилась несмотря на время светлая память о Фёдоре Герасимовиче Политковском. Замечательный, знаменитый, любимый москвичами — эти эпитеты рядом с его именем и тогда, и сегодня. «Неутомимый в работе, решительный в затруднительных случаях, прозорливый в опасности и чистосердечный в советах», — характеристика ему от современников.

Владевшего словом и правильным русским языком в совершенстве, послушать его приходили известные артисты и даже сам Карамзин, отдававший «справедливость ревности и талантам» ученого, который «старается возбудить в слушателях любовь к великой Науке Природы».

Ученики и последователи дело его продолжили, вот что самое важное. Среди них и великий русский врач Матвей Мудров.

Словесное описание «Был он росту высокого, лица овального и пригожего, брюнет, с живостью, в крепких силах, с речью быстрой, размашист и шутлив, даже на лекциях и с больными… Слушателям давал собой образец» совпадает с дошедшим до нас портретом. А несколько лет назад в подмосковном селе Славково сотрудники факультетской терапевтической клиники Александр Викторович Недоступ, Ольга Владимировна Благова и Сергей Сергеевич Васюков чудесным образом отыскали его надгробие. Единственный уцелевший камень не уцелевшего кладбища местным жителем был выкопан 20 лет назад на своём участке, где кто-то встроил его в фундамент позднее сгоревшего дома, и перенесён в рощицу по соседству. Вот что было дальше:

«Буквы полустерты, читать трудно, но разобрать текст все-таки можно. Читаем… и не верим своим глазам:
«Здесь погребено тело раба Божия статского советника и кавалера Федора Герасимовича Пол<…>скаго скончавшегося 1809 года июля 13 дня».

Стоим, потрясенные. Точное совпадение даты смерти рассеивает все сомнения. Крестимся. Потому что иначе как волей Божией объяснить случившееся нельзя. И, наверное, молитвами Федора Герасимовича.

На обратной стороне — тоже надпись:
«Сей памятник есть сердечное приношение сына добрым и любезным родителям».

Пристраиваем на постаменте принесенную восковую свечку, зажигаем. Впервые за много-много лет над надгробием Федора Герасимовича Политковского звучат слова заупокойной литии. Поем «Вечную память». На душе спокойно и радостно».

На этом врачи, нашедшие место захоронения доктора Политковского, не остановились. Силами местных жителей камень был перевезён к воинскому сельскому мемориалу, а силами всех сотрудников клиники собраны средства на изготовление гранитного памятника-сопровождения, который был торжественно установлен 1 июня 2010 года. «На черной гранитной плите под восьмиконечным православным крестом воспроизведена надпись, высеченная на надгробии. Ниже медицинская эмблема (чаша со змеей) и текст: «Памятник выдающемуся русскому врачу, профессору, директору первого клинического института, декану медицинского факультета Московского университета Политковскому Федору Герасимовичу».

Моё несомненное родство с Фёдором Герасимовичем подтверждают метрические записи его внуков – детей Петра Лукича Михайлова. Крёстной матерью Ильи и моей трижды прабабушки Варвары была его дочь Вера Фёдоровна, а при крещении Владимира воедино сошлись все три моих фамильных линии – младенец Михайлов и крёстные отцы гвардии полковник Григорий Васильевич Лихачёв и поручик Яков Фёдорович Политковский.

Новым было для меня то, что доктор Политковский окончил Черниговскую семинарию, отец его был протоиереем, и в семействе были ещё священнослужители. До этого в нашем роду они почти не встречались.

А ещё оказалось, что отец доктора, а мой шесть раз прадедушка Герасим Иванович при рождении носил фамилию Поле́тика, которую изменил на Политковского. И поэтому все Поле́тики мои родственники! Вот тут снова на солнце моей родословной взвился ввысь прекрасный протуберанец!

Мой девять раз прадед Иван Поле́тика с женой Екатериной жили в своём шляхетском имении в Кременчугском повете возле города Броды, в то время польского. Наша ветвь от его сына Саввы и внука Ивана Саввича, «польской нации, породы шляхетской, вышедшего в давних годах под Всероссийскую державу». Иван, Савва, Иван, Герасим, Фёдор, Любовь, Варвара, Любовь, Георгий, бабушка Мура, моя мама и вот она, я! Легко пробегу по ступенькам туда и обратно, скрепляя разорванное когда-то фамильное полотно, соединяя времена и страны, восстанавливая кровообращение, возвращая память.

Поле́тики-Политковские семейство не менее обширное и интересное, чем недавно обретённые мной Лихачёвы. Писатели, переводчики, бунчуковые, войсковые и значковые товарищи, сотники, предводители дворянства, в том числе черниговские и ярославские, дипломаты, историки, музыканты, врачи. Самый известный медик четвероюродный брат Фёдора Политковского Иван Андреевич Поле́тика. Он первый русский, получивший звание профессора в иностранном университете. И первый русский, ставший старшим доктором сухопутного военного госпиталя. На этом посту он неустанно боролся с хищениям и злоупотреблениями. Боролся и с другой заразой – чумой, 20 лет трудясь карантинным врачом. «Честный, правдивый и немного горячий», — такова сохранившаяся в веках точная и всеобъемлющая ему характеристика.

Не только врачей, но и музыкантов в нашем роду всё прибывает. Аполлон Иванович Поле́тика был старшим преподавателем Петербургской консерватории. Как педагог он упоминается в биографиях и воспоминаниях разных состоявшихся музыкантов. Михаил Алексеевич Бихтер музыке начал учиться у Аполлона Ивановича в 12 лет на частных «Курсах Рапгоф», продолжил в его классе в консерватории. Бихтер пишет о той роли, которую Поле́тика сыграл в его жизни, заботясь не только о росте профессионализма, но и об уровне общей культуры. И не только об этом, но даже о самой возможности учиться: зная тяжёлое материальное положение своего подопечного, он просто не брал денег за обучение, а также вносил за него арендную плату за рояль. Среди других своих учителей Бихтер называет преподавателя Петербургской консерватории Николая Николаевича Черепнина, моего троюродного прадеда. «Одаренный тонким вкусом и определенностью творческого лика, Николай Николаевич играл очень важную роль в нашем музыкальном воспитании. В его преподавании никогда не ощущалась трафаретность мышления. К молодым музыкантам Черепнин относился исключительно внимательно и чутко. О юном С. Прокофьеве он говорил с величайшей нежностью “Это свечечка!”

Аполлон Иванович Поле́тика приходится Черепнину семиюродным дядей. Знали ли, что являются не только коллегами, но и кровными родственниками далеко разошедшейся лучами одной родословной? Вряд ли, но теперь они, как и положено, вместе.

Художников в моём Древе совсем немного, но Поле́тики пополнили и этот список. Да ещё таким замечательным человеком и нашей современницей, как художник-мультипликатор Тамара Владимировна Поле́тика! Это её рука рисовала Лошарика, «Бабушкин зонтик», «Петю и Волка», «Шесть Иванов — шесть капитанов», «Приключения барона Мюнхгаузена», «Генерала Топтыгина», «Доверчивого дракона», «Волшебное озеро». Скорее даже не рука, а душа, тонкая, ранимая, романтичная, очень внимательная к другим. Не пожалейте времени, посмотрите о ней прекрасный сюжет «Живые картинки» телеканала «Культура», автор сценария и режиссёр фильма Екатерина Круглая. Одна из зрительниц назвала её новым человеком в своей коллекции духоподъёмных людей и больше всего запомнила слова художника Красулина: «Тамара мне дала прекрасную школу отношения к старости. Она не паниковала. Не жаловалась… У неё всегда была улыбка. А совершенное чувство юмора — это, собственно, и есть вся святость». А я влюбилась в неё и уже не один раз прожила фильм вместе с его героями. Соломинка в трудные дни, лучик в ненастные, вот что она теперь для меня.

В последних кадрах фильма мелькнул старинный альбом с гербами и фотографиями предков, недосягаемая моя мечта. Ни в одной биографии и интервью художницы нет подробностей, к какой именно ветви рода она принадлежит. А в этом альбоме я разглядела фото Гавриила Романовича Поле́тики, вероятно, деда Тамары Владимировны. В таком случае, она трижды правнучатая племянница доктора Ивана Андреевича Поле́тики, а мне 10-юродная бабушка и в одной поколенческой обойме с моей бабушкой Мурой, то есть совсем близко. Многоюродность возникает из-за неуклонно расходящихся от далёких предков-братьев ветвей их потомства. Как же часто мы находимся рядом со своими родственниками, совершенно не подозревая об этом!

Тень Александра Сергеевича Пушкина и в этот раз передо мной мелькнула. «Я очень люблю Поле́тику!» — писал он в 1834 году в своём дневнике о сыне врача Ивана Андреевича, дипломате, полномочном министре России в США и моём шестиюродном четырежде прадеде Петре Ивановиче. А ещё Пушкин опубликовал отрывки из его книги о политике Соединённых Штатов, а ещё он был членом литературного общества «Арзамас», а ещё другом Карамзина, Вяземского, Жуковского, короче, всего не перечислить…

А вот печально известная Идалия Поле́тика кровного родства со мной не имеет. Эту фамилию она получила, выйдя замуж за «моего» Поле́тику, который вместе с бароном Геккерном был поручителем по невесте Екатерине Гончаровой при венчании её с Дантесом.

Несколько слов о неблаговидном поступке моего предка Александра Гавриловича Политковского. Именно он, поставивший в нашем родовом (по Михайловым) селе Сменцове церковь Гавриила Архангела в память умершего там проездом своего отца, ярославского губернатора Гавриила Герасимовича, совершил крупнейшую растрату века, присвоив инвалидный капитал в 1 миллион 200 тысяч рублей. Когда дело получило огласку, виновник тут же умер, но Николай I его и в гробу нашёл. Повелел многочисленные ордена убрать, мундир сменить на штатское платье и без почестей отправить покойного на кладбище на паре лошадей. Приходился казнокрад доктору Фёдору Политковскому родным племянником, моей далёкой бабушке Любови Фёдоровне двоюродным братом. Утрачиваются личные вещи людей, их изображения, а вот память всего долговечней — как хорошая, так и плохая, помните это.

Отпуск мой летом 2015 года прошёл замечательно. Не имея сейчас возможности путешествовать в пространстве, я каждый день путешествую во времени. Обретение в столь короткий срок старинных родов Лихачёвых и Поле́тик-Политковских для меня великая радость. Да и Украина, оказывается, не чужая страна, а родина, не братские мы народы, а один народ. Объединяя в себе русскую и найденные в эти несколько лет немецкую, украинскую, польскую, литовскую, шведскую, еврейскую, марийскую или удмуртскую кровь, я это ежеминутно ощущаю. Летайте генеалогическими коврами-самолётами и обнаружите то же самое, это важно для всех и для каждого. У вас получится, ведь все мы точно родом оттуда, из далёкого и даже доисторического прошлого, и там ваши и мои предки находятся рядом друг с другом так же, как мы с вами здесь и сейчас.

А я всегда желаю вам удачи на этом пути!

Большая благодарность за неоценимую помощь в архивных поисках Ирине Олеговне Заленской.