Время от времени в нашей жизни появляются новые вещи, в которых мы не сразу узнаём вестников больших перемен. Когда в 1992 году отец привёз из командировки в Германию магнитолу, я, обрадовавшийся возможности попрактиковаться в немецком языке как раз незадолго до очередного экзамена, вооружился словарём и разобрался с инструкцией за какие-то полтора часа. Приёмник имел два диапазона – один соответствовал знакомым с детства нашим средним волнам, второй же, обозначенный двумя загадочными буквами «FM», казался абсолютно бесполезным, ибо ловил только телеканал РТР. Ловил, впрочем, достаточно чисто – так, что я быстро нашёл ему применение, записывая на кассеты живые концерты отечественных рок-групп в еженедельной «Программе А». Лишь через полтора года шипящее эфирное пространство начало постепенно заполняться звуками, под аккомпанемент которых прошла почти вся молодость моего поколения.
Ничто не возникает на пустом месте, и отечественные FM-радиостанции имели своих предшественников, пытавшихся общаться с публикой более раскованно, свободно, без интонаций дикторов, зачитывавших в выпусках новостей постановления ЦК КПСС. Первым настоящим ди джеем, например, я лично считаю Артура Макарьева – талантливого радиожурналиста, одного из самых авторитетных столичных коллекционеров винила, который в 1986-1987 годах выпустил на фирме «Мелодия» серию из четырёх пластинок «Место встречи – дискотека». На дисках присутствовали все типичные для эфэмовского вещания элементы – бодрый ритм, идущие нон-стопом композиции и лаконичные, точные, содержательные авторские комментарии. Разве что понятие формата для человека с такими широкими взглядами, как у Макарьева, просто не укладывалось в голове, и ведущий запросто мог соединять в одной подборке прибалтийский хэви-металл и предвоенный джаз, юную Уитни Хьюстон и авагардно-индустриальный «Ночной проспект».
На волне успеха Макарьев организовал на радио «Маяк» передачу «Время встречи», в которой на протяжении последующих пятнадцати лет – то есть до самой смерти – занимался просветительской деятельностью, иногда совершая настоящие открытия. Мало кто помнит, что именно у него впервые прозвучала ставшая гимном московских рокеров старой школы знаменитая баллада «Замыкая круг», а также первое большое интервью Александра Малинина – ещё не звезды ностальгического шансона, а просто молодого певца, удивившего всех на одном из рок-фестивалей исполнением романсов и русских народных песен.
«Маяк», кстати сказать, в начале 60-х годов тоже задумывался его создателями как аналог только начинающих входить в моду западных FM радиостанций. Однако куда дальше в этом же направлении продвинулась молодёжная радиостанция «Юность». До 1991 года она не имела своей отдельной частоты и выпускала программы на чужих волнах – в том числе на «Маяке», что не мешало её популярности. Программы, конечно, были очень разными и по тематике, и по качеству – одни не шли дальше лобовой пропаганды, ради других очень хотелось прогуливать уроки и прочие скучные школьные мероприятия. Чаще всего всё-таки «Юность» показывала примеры журналистики высочайшего уровня, и звёзд её мы узнавали по голосам.
Суровая хрипотца раз и навсегда простуженного сибирскими ветрами Максима Кусургашева, задушевные беседы о современной литературе Натальи Бехтиной, обзоры новостей кино от Алины Селикашвили, страстная пропагандистка бардовского движения Ада Якушева, и, конечно же, «Мир увлечений» Татьяны Бодровой, адресованный таким, как я, аудиоколлекционерам и меломанам вообще. Как их забудешь, как не выразишь соболезнование поколению, не заставшему вот такого радио? Можно много чего язвительного сказать в адрес комсомольской прессы эпохи позднего застоя, но почему-то она, как мне кажется, лучше понимала свою адресную аудиторию – хотя бы потому, что знала: в сферу интересов современной молодёжи входят не только попса и мода. На многое тогда сознательно закрывали глаза, о многом говорить просто не решались, но если всё-таки заходил разговор о серьёзных проблемах, говорили по существу.
Может быть, по этой причине многие мои ровесники вкус перестройки впервые почувствовали после появления в январе 1987 года на волнах Третьей программы Всесоюзного радио утренней передачи «Молодёжный канал», где лучшие из журналистов «Юности» в прямом эфире, без оглядки на какой-либо сценарий два часа подряд пускали в эфир сенсационные проблемные сюжеты вперемешку с самыми актуальными музыкальными номерами. Временами материалы оказывались настолько смелыми, что на них начали ссылаться только что освободившиеся от глушения «Свобода» и «Голос Америки». В определённый момент кому-то из начальства всё это, видимо, надоело и всю Третью программу с июля того же года убрали из УКВ-диапазона, заменив на куда менее вольнодумный «Маяк». Однако на средних волнах «Канал», пусть и в отвратительном качестве, всё равно ловился, так что по утрам в школе все мы опаздывали по-прежнему и свою ежедневную дозу интересной информации получали.
В начале тревожного 1991 года знакомые, побывавшие в Москве, стали восторженно рассказывать, что там появилось несколько новых радиостанций, круглые сутки передающих только музыку – с небольшими перерывами на новости и рекламу. Оставалось только завидовать жителям столичных городов и надеяться, что лет через пятнадцать что-то похожее дойдёт и до нас. Несколько раз мне удавалось поймать на средних волнах поздно ночью созданную Стасом Наминым станцию «SNC». Я был поражён с одной стороны непрофессионализмом большинства ведущих, а с другой – тёплой атмосферой, когда всё немного невсерьёз, когда кажется, будто это твои соседи сидят на кухне, крутят и обсуждают свою любимую музыку, а ты их тайком подслушиваешь.
Силу независимого радиовещания по-настоящему я почувствовал только в дни августовского путча. На третий день, когда в Москве уже пролилась кровь и все ждали самого мрачного продолжения ночных событий, местные наши вещатели как-то исхитрились поймать и пустить в эфир на волнах контролируемой путчистами Первой радиопрограммы «Эхо Москвы», ведшее прямую трансляцию из Белого дома. Звук был почти как из телефонной трубки, в зале заседаний депутаты вели себя нервно, спикер Руслан Хасбулатов время от времени отпускал неприличные шуточки в адрес политических противников, которые уже через два года станут сокамерниками. Однако эта передача после полной неизвестности и бессонного дежурства у приёмника, передававшего на волне «Свободы» точную информацию пополам с неподдающимися проверке слухами, почему-то сразу успокоила, убедила, что всё уже позади, что победили именно те, кому ты сочувствуешь.
К сожалению, «Эхо» у нас не прижилось, о чём первое время никто и не жалел – молодое и острое на язык «Радио России» было ещё вне всякой конкуренции. В то же самое время на коротких волнах подозрительно чисто начало ловиться самопальное радио «Память», вещавшее прямо из квартиры вождя одноимённого националистического общества Дмитрия Васильева. Слушать его временами было смешно, ибо политики-маргиналы, разогревавшие толпу на митингах хлёсткими лозунгами, оказывались абсолютно беспомощными перед студийными микрофонами. Кроме того, в качестве музыкальных пауз здесь использовали в основном записи Игоря Талькова. И когда речь главного «памятника» о том, как жидомасоны развращают Русь западной культурой, сменялась песней «Век-Мамай» с характерным «металлическим» гитарным соло почти в духе обожаемых Тальковым Uriah Heep, возникало полное ощущение, что перед тобой какая-то кавээновская пародия. Впрочем, к осени 1993-го градус агрессии и мракобесия превысил все нормы так, что исчезновение радиостанции только обрадовало.
Появившееся вскоре радио «Рокс» сразу же приручило меня как слушателя. Конечно же, это было совсем другое понимание музыки – как круглосуточного фона, постоянно звучащего где-то на заднем плане, утром бодрящего, днём поддерживающего спокойное рабочее настроение, а вечером убаюкивающего. В этом непрерывном звуковом потоке отдельная песня уже не являлась самодостаточным произведением искусства, выражением сокровенных чувств талантливого автора. Но в начале 90-х мы по старой советской привычке ещё почти не обращали на это внимания и главной фигурой в любой передаче продолжал оставаться ведущий – он же ди джей. Роксовские звёзды первого поколения, кстати, все были как на подбор яркими личностями и обладателями на редкость приятных голосов. Интеллигентный, при каждом удобном случае показывавший хорошее знание истории, причём не только музыкальной, Владимир Туз, гипнотизирующая – скорее не говорившая, а громко дышавшая в микрофон – Светлана Казаринова, и, конечно же, весёлая Екатерина Нестерова, у которой даже смешные оговорки были обаятельны, теперь присутствовали где-то рядом постоянно, словно члены семьи. Когда однажды во время прямого эфира Тузу позвонил какой-то пьяный хам и послал трёхэтажным матом, оскорбленным себя почувствовал не только Владимир Николаевич, но и все невольные свидетели инцидента. А как ещё реагировать, видя, как при тебе наших бьют? Для многих моих ровесников «Рокс» превратился в своеобразного законодателя стиля жизни. Кто-то жадно впитывал информацию о новостях моды из программы «Воображала», кто-то следовал советам Олега Гробовникова насчёт наиболее интересных мест для летнего отдыха, а уж о музыке нечего и говорить. Едва только наши любимцы начинали активно пиарить московские гастроли Gipsy Kings или Electric Light Orchestra, как с прилавков всех ларьков исчезали пиратские кассеты означенных коллективов. Кажется, именно на «Роксе» первыми додумались и принимать заявки на песни через компьютерную сеть FIDO в то время как большинство ещё не знало, что это такое.
Их конкуренты с «Европы+» если в чём-то и преуспевали, так это в плане саморекламы. Никто так назойливо не делал своих ди джеев телезвёздами, чтобы их имена знали даже в городах, где не было вообще никакого FM. Почему лицом радиостанции и самой популярной ведущей десятилетия сделалась Ксения Стриж, для меня, честно говоря, и до сих пор загадка. Неудавшаяся актриса, снявшаяся в нескольких почти сразу же забытых фильмах, она не тянула на кумира тинейджеров по чисто возрастным причинам, не отличалась особым остроумием и запомнилась скорее фразами типа: «А у нас тут висит на проводе победитель вчерашнего конкурса…». Видимо, Ксения просто была первой – и только тем интересной. Гораздо понятнее, почему самой популярной и обсуждаемой «европейской» программой оказалось ночное эротическое шоу Жени Шаден. Грустная передача, если подумать – ведь если вы её слушаете, значит, вам в это время больше нечем заняться, а уж когда в роли утешительницы выступает мадам с басовитым мужским голосом, грустно вдвойне. Тут хотя бы присутствовал некий эстетический эпатаж, хоть как-то разнообразивший унылый попсовый репертуар станции.
90-е были парадоксальным временем. С одной стороны, едва только FM-радиостанции развернулись в полную мощь, в лексикон многих отечественных музыкантов, жаловавшихся, что их записи не берут в ротацию, вошло слово «неформат». Да, крутить русскоязычные песни поначалу считалось моветоном, но в остальном «формат» каждый понимал по-своему. Например, как только на экраны вышел знаменитый фильм Оливера Стоуна о жизни и смерти Джима Мормона, та же «Европа» по несколько раз в день проигрывала вошедшие в саундтрек хиты The Doors. И легенды русского рока типа «Аквариума» и «Чайфа» почему-то за информационной поддержкой шли именно сюда. После запуска «Русского радио» наша попса нашла наконец приют в прежде презиравшем её радиомире. Для петрозаводских любителей англоязычного мейнстрима это событие оказалось вдвойне печальным, ибо «Русским» у нас заменили переживавший серьёзный организационный кризис «Рокс». Переключиться с Эрика Клэптона на Андрея Губина – пусть и под такое родное чувственное бормотание Казариновой, было невозможно.
К счастью, альтернатива нашлась быстро – где-то в середине 1996 года до нашего города добралось и самое модное петербургское радио «Модерн». Качество трансляции его временами было просто отвратительным, формат вообще казался настолько пёстрым, что за четыре года прослушивания я так и не смог в нём разобраться до конца, но техническое несовершенство можно было простить за талант работавших на станции людей. Они вели себя слишком непосредственно, слишком артистично, чтобы называться просто ди джеями. Уже на закате славы этой удивительной команды как-то раз радиостанция провела эксперимент, напрочь отказавшись на сутки от музыки. В эфир шли только разговоры обо всём на свете – и оказалось, что нет музыки более приятной, чем тёплое, живое человеческое общение. «Модерн» послужил стартовой площадкой для многих ярких звёзд. Каждый раз, когда я возвращался домой из университета, из всех ларьков мне вслед что-то кричал через чёрные динамики хриплый голос Дмитрия Нагиева. Меня раздражали его новорусские понты, его корявые стихотворные экспромты, завершавшие каждое выступление, но почему-то именно ларьки с нагиевским хрипом теперь ассоциируются у меня с поздними 90-ми.
Такими же знаками времени остались в памяти и ежевоскресные задушевные беседы «за жизнь» Алисы Шер. Слушательские письма, которые она зачитывала, шокировали своей откровенностью и первое время вызывали подозрение, не сочиняет ли их какая-то специальная команда авторов, пожелавшая остаться неизвестной. Но после того как Алиса разрыдалась при всех над письмом инвалида, прикованного к постели и готового отдать всё ради встречи с любимой девушкой, сомнения исчезли. Разговоры перемежались соответствующими музыкальными произведениями: после историй романтических шла обычно «Девушка-видение» Максима Леонидова, после откровений «секс-меньшевиков» – «Ноктюрн» DJ Грува, в котором один дядька другому признаётся в любви по телефону, сентиментальная поэзия хорошо сочеталась с Полем Мориа.
По степени душевности с Шер мог соперничать только Геннадий Бачинский. Большинство его запомнило работающим в дуэте с Сергеем Стиллавиным – циником, балагуром, эпатажным пародистом. Однако это была лишь маска, не всегда, кстати, приходившаяся впору и скрывавшая глубоко ранимого, умного, тонкого человека. Настоящим Геннадий был в своих ранних утренних эфирах, посвящённых классическому блюзу и в субботних ночных шоу. После того как весной 1997 года покончил с собой лидер группы «Химера» Эдуард («Рэдт») Старков, Геннадий, когда-то игравший на гитаре в самом первом составе, а позднее исполнявший обязанности менеджера, провёл, наверное, самую печальную программу, до раннего утра рассказывая о старом друге и ставя записи разных лет. Ведущий, конечно же, не знал, что ему самому судьба оставила в запасе всего десять лет, и уж тем более, что именно такого его будет очень не хватать в позднейших теле- и радиопроектах.
Стиллавин, кстати сказать, тоже не всегда занимался шутовством. После его остроумных кинорецензий в программе «Рикошет» кино можно было не смотреть, ибо в пересказе оно выглядело куда интереснее, чем в первоисточнике. А как не вспомнить хотя бы вскользь о Юрии Росте, Яне Ермолаевой, Алле Довлатовой и Наталье Макаровой, которую, кстати, и поныне совершенно напрасно путают с одноимённой фолк-роковой певицей, добившейся наибольшей популярности в те же годы?!.. Да, были люди в наше время – и даже кое-кто остался!..
Эта история совершенно неожиданно закончилась уже в первый год нового века, когда «Модерн» скоропостижно прикрыли, а на его место поставили «Наше радио». Ни одну премьеру в FM-диапазоне я не приветствовал так радостно, как эту, ибо в юности не мог и мечтать о возможности слушать круглые сутки отечественный рок в своём радиоприёмнике. Личность тогдашнего программного директора Михаила Козырева представлялась мне любопытной сама по себе – хотя бы как пример человека из моего поколения, сумевшего добиться успеха, казалось бы, в безнадёжном деле. Я регулярно записывал все концерты начинающих и уже популярных исполнителей в программе «Воздух», даже если сомневался, что передача прямая, а на запись двухдневного фестиваля «Нашествие-2003», отменённого и перенесённого в стены радиостудии по причине участившихся терактов, потратил полторы коробки аудиокассет. Утром я просыпался под «Шизгара-шоу» Ольги Максимовой и Николая Маклауда, больше всего боясь пропустить очередной хулиганский телефонный розыгрыш, по пятницам следил за хит-парадом «Чартовой дюжины», попутно открывая для себя новые имена, по выходным погружался в ностальгию на историко-просветительской программе «Летопись».
Многие вещи, связанные с форматом, правда, не на шутку смущали. Например, сразу же стало понятно, что такой важный для рок-музыки элемент, как социальный протест, здесь начисто игнорируется и у музыкантов, неравнодушных к происходящему в нашем тревожном мире, нет шанса попасть в лидеры «Дюжины». Точно так же отсеивались произведения, звучавшие, по мнению Козырева чересчур депрессивно или авангардно – так что, появись в наши дни «Аквариум» или «АукцЫон», их судьбы сложились бы весьма печально. Под негласным запретом находилась и «Гражданская оборона» – просто потому, что её лидер придерживался каких-то не таких политических убеждений, тогда как очень любимое в Кремле «Любэ» всячески пропагандировалось. И всё-таки когда Михаил Козырев покинул свой пост, сбылись самые мрачные предчувствия – станция стала медленно, но верно приходить в упадок, терять своё лицо и возвратилась к прежнему уровню лишь десять лет спустя – после очередной смены руководства.
К тому времени всё, что связано с FM, меня уже волновало куда меньше. Да и что там сейчас слышно? Школьную самодеятельность «Бригады У» на «Европе», невольно заставляющую взгрустнуть по гениальной Ксюше Стриж? Есть три радиостанции с настолько похожим форматом – «Дорожное радио», «Авторадио» и «Милицейская волна», что я время от времени их путаю. Не знаю, как у других, а я слушать «Дорожное» могу только в поезде, да и то лишь потому, что ничто другое там не ловится. Если не спится, наденешь наушники и глядишь в потолок под хиты двадцатилетней давности, которых при других обстоятельствах лучше не вспоминать. Есть «Ретро FM», которое легко спутать с «Авторадио», особенно по утрам, когда ведущие шоу поют почти как «Мурзилки International».
До недавнего времени был «Молодёжный канал», деградировавший за последние двадцать лет настолько, что его исчезновение не вызвало ни у кого сожаления. Получившая в начале 90-х в полное распоряжение отдельную частоту команда ещё сохраняла верность старым традициям и сделала всё возможное для того, чтобы их вещание было интенсивным и разнообразным. Репортажи из глубинки и социологические опросы на столичных улицах, тематические программы о бизнесе, технике, литературе, игры, юмор и психологические тесты – даже странно, что всё это вмещалось в какие-то двадцать четыре часа. Политическими темами здесь никогда особенно не увлекались, но если речь заходила о ситуации в «горячих точках», обязательно давали точку зрения представителей обеих конфликтующих сторон. На Кавказе, в Приднестровье, в Москве 1993 года ради оперативной и объективной информации журналисты «Юности» рисковали жизнями не меньше других коллег. Однако в 2000 году все популярные программы вымерли как динозавры, их ведущие ушли кто куда и осталась только музыка – плотный и однообразный поток клубной электронщины, на фоне которого даже голоса ди джеев выглядели каким-то неестественно-синтетическими. Символично, что теперь на этой волне транслируется «Радио России», где всё ещё работает немало ветеранов «Юности», не изменивших профессии и знающих, какую силу имеет слово.
Из остальных станций радует больше других разве что Maximum, передающее качественный западный рок, но и на его волне я надолго не задерживаюсь. Почему?
Во-первых, в последние лет пять FM-эфир окончательно утратил человеческое лицо. Сейчас роль ди джея сводится к тому, чтобы раз в полчаса или даже реже сесть к микрофону и перечислить через запятую все песни, которые нам предстоит услышать в ближайшее время. Всё остальное происходит автоматически. Благо, техника даёт сбои редко и не бывает случаев, типа того, как однажды в 95-м на «Роксе» глубокой ночью в оставленной без присмотра студии заклинило пластинку, и до девятого часа утра страна слушала какие-то невнятные заикания. Новое поколение ди джеев не порождает новых звёзд – мы помним имена первопроходцев жанра как первых космонавтов, а нынешние мальчики и девочки кажутся на одно лицо. Во-вторых для того, чтобы иметь доступ к музыкальной и всякой другой информации совсем не обязательно включать приёмник. Интернет сообщает всё гораздо оперативнее, а заодно и принимает радио из любой точки земного шара – хоть из Владивостока, хоть из Новой Зеландии. Поэтому я лично в последние шесть лет настроен на отсутствующее в местном FM «Эхо Москвы».
Слушая «Эхо», я наконец понял, почему на всех других волнах так скучно. Предприимчивый Алексей Венедиктов давно переманил к себе лучших радиожурналистов страны, оставив конкурентов не у дел. Даже работающие под его началом молодые девушки отличаются эрудицией, грамотной речью и умением точно ставить неудобные вопросы. Помню, как незадолго до назначения на пост министра культуры Владимир Мединский пришёл на «Маяк» и около часа рассказывал о своём, прямо скажем, странном видении русской истории, а приставленные к нему в качестве интервьюеров две барышни только восторженно охали и ахали. Политик чувствовал себя на верху блаженства, а я представлял, как нелегко ему бы пришлось в компании Татьяны Фельгенгауэр или Ирины Воробьёвой. О старшем поколении уже и говорить нечего – выступления Юлии Латыниной, Сергея Пархоменко, Матвея Ганопольского, Ксении Лариной и многочисленных участников программы «Особое мнение», предоставляющей слово аналитикам с самыми разными взглядами, – это едва ли не последняя отдушина для слушателя, чувствующего, что ему не по пути с попсой во всех смыслах этого слова. Со многим из того, что они говорят, я не соглашаюсь и мысленно спорю, но без них просто нечем будет дышать. Без «Эха» останется только тупая развлекуха и единственно верная официальная точка зрения на всё – включая мои личные интересы и пристрастия.
Теперь уже историкам незачем спорить, кто на самом деле изобрёл радио – Попов или Маркони, ибо с появлением компьютерных технологий миссия обоих гениев может считаться завершённой. Радио не умерло, а тихо и почти незаметно перешло в новое качество, которое мне очень нравится.
И всё же, как представитель поколения, рождённого ещё в СССР и прекрасно помнящего, как всё начиналось, я тоже не чужд ностальгии. Даже в нынешнем пёстром информационном пространстве мне удаётся напасть на следы тех, чьи голоса радовали в юные годы. Недавно, скажем, совершенно случайно наткнулся ВКонтакте на страничку Екатерины Нестеровой. На стене ничего писать не стал, но хоть увидел наконец, как она выглядит, – классно, между прочим, и порадовался, почитав биографию, что карьера её сложилась удачно – пусть и на не самых популярных станциях. А ещё, впав в сентиментальность, послушал как-то подборку записанных кем-то с модерновского эфира стихов Нагиева в авторском исполнении. Стихи за пятнадцать лет не стали лучше, выпендрёжная манера автора по-прежнему отвратительна и безобразна. Но в финале сердце вздрагивает, когда Дмитрий произносит своё обычное: «Бог дал лето!». Ведь на секунду мне удаётся вернуться в то жаркое лето, когда был молод, любим, счастлив и полон больших планов на будущее. Как для военного поколения раскаты левитановского «от Советского Информбюро…», так для нас эти звуки сделались частью нашей истории. И я хоть и стараюсь идти в ногу с веком, понемногу собираю осколочки прошлого, разбросанные повсюду, никому не нужные и так, оказывается, мне дорогие.
В конце концов не так уж важно, что и при каких обстоятельствах ты слушаешь. Главное – найти свою волну и настроиться на неё. Наверное, это не панацея от превратностей судьбы, но оставаться наедине с тишиной иногда бывает гораздо страшнее…