Петрозаводск – это мы
Есть в нашем городе люди, чей вклад в историю города неоценим. Среди них семья Чинёновых. Сегодня в Национальном музее Карелии состоится презентация книги о замечательном человеке — Лазаре Ивановиче Чинёнове. Именно он после войны, будучи главным архитектором Петрозаводска, в течение 18 лет определял облик города.
Накануне презентации я встретилась с его сыном — известным художником Сергеем Чинёновым. Мы беседовали за чашкой чая в его мастерской.
Пространство мастерской меня поразило. Как оказалось, она устроена в двух уровнях, благо высокий потолок позволил разделить помещение на две зоны: мастерскую и холл.
Уютно, по-домашнему, в мастерской книжного графика. В годы, когда в Петрозаводске работало популярное издательство «Карелия», супруги Валентина и Сергей Чинёновы активно с ним сотрудничали. Многие дети выросли на книжках, оформленных этими одаренными иллюстраторами. Помните «Вавилонскую башню» с желтой обложкой? «Старика-Годовика»? «Конька-Горбунка»? Думаю, в каждом доме есть эти книги. Валентина Николаевна, жена Сергея, два года назад покинула этот бренный мир. Сергей по-прежнему живет в деревне, куда они уехали с супругой в лихие 90-е, но не считает себя от этого менее петрозаводчанином. Говорит:
– Я всегда был свободным художником. И для меня нет разницы, где рисовать — в городской или деревенской мастерской. Мы с Валечкой не пропустили ни одной республиканской выставки. Я и сейчас привез на выставку новые работы. Любопытно, что добрая половина из них о деревне сделана в городе и наоборот. Почему так происходит? Когда долго живешь на одном месте, глаз замыливается. А когда уезжаешь, начинаешь испытывать ностальгию, которая окрашивает и придает твоим впечатлениям и ощущениям иное чувство, эмоцию. А если нет эмоций, ничего не сделаешь…
Вполне естественно, что сын главного архитектора полюбил рисование, как и его отец, который занимался им в свободное время. Кстати, в семье сохранились не только акварельные пейзажи Лазаря Ивановича, но и зарисовки членов семьи.
— Художественной школы тогда в городе не было, — вспоминает Сергей. — Мы посещали кружок рисования во Дворце пионеров, где занятия вел Андрей Андреевич Деревенский. Его имя как-то забыто, а, ведь он взрастил целую плеяду профессиональных художников. Вместе со мной у него занимались Любовь Альгина, Олег Юнтунен, Аркадий Морозов, Григорий Салтуп, Эйла Тимонен, чуть позже Наталья Кошелева, Борис Акбулатов, архитектор Вячеслав Шевляков. Это же феноменально!
В шестом классе Сергей, средний из детей Чинёновых, поступил в Ленинградскую среднюю художественную школу при институте имени И.Е. Репина, ныне это академия.
В то время школа находилась прямо в здании Академии художеств, интернат был рядом. Там Сережа познакомился со своей будущей женой Валентиной. Вместе они окончили художественную школу, а потом графический факультет академии художеств. 12 лет жизни прошли в Петербурге, включая год армии на Васильевском острове. После защиты диплома приехали в родной для Сергея Петрозаводск.
Свою любовь супруги пронесли через всю свою жизнь. На столе в мастерской стоит портрет Валечки. Так ласково называет жену художник. В основном все свои работы, иллюстрации к книгам они создавали вместе, дополняя и взаимообогащая творчество друг друга. Валентине лучше удавался цвет, Сергею рисунок.
– С удовольствием прочла вашу книгу об отце, – продолжаю нашу беседу. – Прекрасно издана! («Северное сияние», дизайнер Виталий Наконечный). Открыла для себя много нового. Елена Евгеньевна Ициксон замечательно написала в свое время о вашем отце как о мастере своего дела. Поэтому особенно интересно было прочесть, каким Лазарь Чиненов был в жизни…
– У моего отца была удивительная судьба, он выходец из крестьянской семьи, – рассказывает Сергей. – Когда грянула революция 17-го года, ему было пять лет. Его отец, Иван Никитич Чинёнов, был организатором первой коммуны в селе Никольское Орловской губернии, воевал на фронтах Гражданской войны. Когда семья распалась, Лазарь остался с отцом и оказался в Москве.
Отец днем пропадал на работе в железнодорожном депо, вечером учился в партийной школе. Лазарь оставался без присмотра, один на один с уличными соблазнами и беспризорниками. Чтобы не потерять парня, отец определил его в Детский дом имени III интернационала. Туда-то и пришел художник Федор Богородский в поисках типажей для задуманной серии портретов беспризорников. Лазарь позировал художнику, а позже увидел свой портрет в образе беспризорника в Третьяковской галерее.
– Отец окончил Московский архитектурный институт, его диплом подписан известным академиком архитектуры Алексеем Викторовичем Щусевым, – рассказывает Сергей Лазаревич. – Был в жизни моего отца еще интересный факт. В годы войны в городе Кирове (Вятке) по проекту отца был построен Дворец пионеров и школьников, интерьеры которого расписал известный график и писатель Евгений Чарушин. Мы с детства знали его книги.
Дома нас всегда окружали планшеты, рулоны бумаги, остро заточенные карандаши, акварельные краски. Вечерами отец склонялся над чертежной доской, а мы с братом Славой рисовали за его рабочим столом. Брат стал инженером-строителем, перед пенсией возглавлял в мэрии управление архитектуры и градостроительства. У младшей сестры Людмилы, как и у мамы, оказался талант к языкам. Они преподавали английский, французский, немецкий и итальянский языки студентам музыкального колледжа имени К.Э. Раутио.
– Мне вспоминается наш деревянный дом на Гоголя, куда отец пришел знакомиться с будущей тещей Ольгой Филипповной, – рассказывает Сергей. – Сели пить чай из самовара. Разговор вели неспешно, обстоятельно. Бабушка выпила девять стаканов, отец одиннадцать, чем окончательно расположил к себе и растопил сердце настоящей поморки, уроженки Сумпосада. Этот легендарный самовар стоит сейчас у меня в мастерской.
– Между прочим, дом этот – он и по сей день сохранился – строила бригада, которой руководил мой дед Сергей Васильевич Смирнов, инженер-строитель. Меня назвали в его честь. Образование дед получил в Санкт-Петербурге, начинал учиться в академии художеств. У нас в семье сохранился рассказ, как отец деда, будучи искусным кровельщиком, был приглашен выполнить кровельные работы на крыше резиденции русских императоров в Зимнем дворце.
Деда своего в живых я не застал. Они с бабушкой похоронили двух сыновей, погибших на войне. Помню узловатые пальцы бабушки. Плачешь, бывало, горько так, о каких-то своих детских бедах, а она гладит шероховатой ладонью по головке и приговаривает: «Это горе всё не горе…». И на душе легче становится.
Наш отец, женившись на маме, влился в женский осколок некогда большой семьи. С нами жили бабушка и сестра мамы Елена Сергеевна, так и не вышедшая замуж. Дома у нас был патриархат. Мужчина в семье пользовался непререкаемым авторитетом. Когда папа приходил на обед, всё к этому моменту уже было готово. Он успевал пообедать, расспросить нас о школьных делах и снова бежал на работу. Много нас было, но как-то все вместе мирно уживались. Папа был строгим всё же, а мама, наоборот, мягкой и покладистой.
Листаю школьную тетрадочку, оформленную, видимо, рукой заботливого отца. В сочинении маленький Сережа аккуратными буквами написал: «Хочу быть художником!». И ведь стал! Пишет: «Я люблю читать, путешествовать, узнавать новое. Хочу даже полететь в космос, но больше всего мне нравится рисовать».
Живя в Петрозаводске, Сергей Чинёнов всерьез интересовался историей города, изучил целые пласты краеведческой литературы. В 80-е вместе с Валентиной создал серию графических листов о современном Петрозаводске, были у них и выставки. Когда в 90-е заказов от издательства не стало, тема Петрозаводска вошла в их творчество с новой силой. Привычка работать с книгой и текстом брала свое.
Уже три года, как готова к изданию новая книга Чинёновых «Ровесник Северной Пальмиры», посвященная истории Петрозаводска. Иллюстрации высочайшего уровня! Прекрасный художественный текст. Впечатляет и целая страница использованной литературы. Десять лет работы! Достойная книга должна получиться. Полтора года длятся разговоры с министерством культуры об издании. Хочется верить, что все получится, а книга станет визитной карточкой столицы Карелии.
– Было ли что-то в истории города, что вас особенно удивило?
– Да! Меня поразил тот факт, что, когда в 1800 году из-за проливных дождей прорвало плотину Александровского завода, Лососинка проложила себе новое русло. Так, за одну ночь, завод, стоявший на левом берегу, оказался на правом берегу Лососинки.
Петр I бывал здесь четыре раза. Приезжал лечиться на курорт «Марциальные воды». И каждый раз останавливался в Петрозаводской слободе, посещал Петровский завод. Жаль, что ничего, кроме рельефа местности, с тех времен не сохранилось. Когда я прихожу в Парк культуры и вижу несущиеся по бетонному желобу воды Лососинки, живо себе представляю, как все тогда здесь крутилось и вертелось… Ведь все механизмы Петровского завода были вододействующими.
– Что вы думаете о доме на проспекте Ленина, построенном по проекту вашего отца? Я имею в виду здание напротив гостиницы «Северная», где расположены кафе. По-моему, оно очень украшает центр города. И есть ли то, что вас раздражает, когда вы приезжаете в город из деревни?
– Мне нравится, что дом Онегзавода, построенный по проекту моего отца, отступает от общей линии застройки и перед ним есть уютный скверик. А плавный поворот здания перекликается с увенчанным колоннами полукружием гостиницы «Северная». И оба здания составляют единый архитектурный ансамбль.
Обидно, конечно, что сейчас отцовский дом выглядит непрезентабельно… Раздражает, когда современная архитектура, вроде дома в виде черного куба по улице Энгельса бесцеремонно вторгается в историческую застройку города. Учеными, кстати, доказано, что четкие вертикальные и горизонтальные линии отрицательно влияют на психику человека.
Примиряет с такой архитектурой только тот факт, что в огромных стеклянных поверхностях отражается либо старая архитектура, либо новая с искривленными линиями, или, например, деревья, небо, облака. Я-то большую часть времени живу в деревне, и там мой глаз скользит по милым сердцу линиям…
Фото Ирины Ларионовой и из личного архива Сергея Чиненова