Когда мы были детьми, младший брат рассказывал друзьям, будто катался в Черном море на дельфине. Сочинял вдохновенно, как и положено ребенку. Но кто бы мог предположить, что однажды на Азовском побережье мне выпадет шанс осуществить эту фантазию, ставшую и моей мечтой.
Целых пятьдесят часов счастья, слепленного из пластилина, нарезанного цветными полосками, склеенного — в ход пошла вся канцелярия, собранная для дочки и сына в дорогу. Пока ехали, в наше дневное окно стучались разноликие города, а ночью их светлячковые души путали сознание паутинами своих огней, — так что утром невозможно было понять, приснились тебе прекрасные мосты и дома, или они все же реальны.
Реальность была удивительна: хочешь — читай, хочешь — тихонько напевай с детьми под ликующее дзиньканье чашек. Эти фарфоровые прелестницы уютно вытанцовывали на столике свое путешествие — в поезде, который спешил к солнцу…
Но когда мы приехали в Ейск, жара быстро спала, и зарядили дожди. Утешением тогда для меня стали книги да колокольный звон церкви, что была рядом с домом.
Сам дом располагался идеально: на золотой середине, между морем и центральным рынком, рядом с парками и собором. Хозяйка поселила нас в светлой комнате с телевизором и кондиционером, двумя просторными кроватями, креслом и столом, еще в ней были шкаф для одежды и два с книгами. Как только прекращались южные грозы, слегка даже пугавшие своим грохотом нас, северян (дети тогда спрашивали: «А это не война?»), мы отправлялись в волшебный мир парков, сотканный из нежной зелени и привлекательных для фей пестрых цветов: там расхаживали сизые павлины, экзотический верблюд смотрел спокойно и гордо, плавали в пруду сказочные гуси-лебеди. Мы лакомились аппетитными «карамельными» яблочками, катались на каруселях и даже… в шарах. Да, мне давно хотелось походить по воде, пусть даже внутри прозрачного шара. Держать в нем равновесие трудно (особенно, если бежишь), но возможно; слышишь только эхо своих падений, плеск воды и собственное дыхание.
Вдохнуть море… Это удалось лишь на четвертый день, когда мы всей семьей спустились по белоснежной лестнице к песчаному пляжу, и, захватив с собой легкий завтрак, устроили на берегу маленький пикник (и потом делали так каждое утро!). Пусть море было несколько прохладным для лета, — душа пела от радости: я неслась бегом по воде вместе с дочкой, а потом на счет «три» мы прыгали в особенно прогретую у берега воду, как в теплую ванну, и наступало блаженство.
Однажды море разыгралось, решив покачать на своих руках самых смелых: стоишь — ждешь волны, она все ближе, ближе… вау! и ты в морской колыбели смеешься, словно ребенок.
Наплававшись вдоволь, мы шли домой, зная, что томится уже в мультиварке ароматный суп. Обедали всегда на улице, под виноградной лозой, потом немного отдыхали от солнца, я и муж — за чтением, а дети с новыми друзьями, которые жили в этом же дворе: возились с котятами хозяйки или в мини-бассейне, играли… Во второй половине дня мы либо снова шли на «Каменку», либо ехали на городской пляж, где ежедневно веселая компания темнокожих, одетых дикарями мужчин выискивала жертву, предлагая ей повисеть на шесте в качестве трофея и под африканские песнопения сфотографироваться; жертвы обычно соглашались.
На обратном пути мы проходили под аркой с аистами, ступали на широкую булыжную мостовую, хранящую отзвуки пролеток, что спешили когда-то на балы, — там в свете чугунных фонарей я любовалась нарядными особняками с колоннами, башенками, масками и лицами сатиров, праздничными ставнями старинных купеческих домов XIX века и, конечно, Гостиным двором, похожим на петербургский. По дороге мы всегда отдыхали у фонтана трех эллинских красавиц, головы которых держат огромное блюдо, будто шляпу с вуалью из серебряных ажурных струй.
Если оставалось время и силы, мы шли в парк имени Горького и дальше, к национальной гордости — фигуре легендарного циркача и борца И.М. Поддубного. Видом и родом казак, с пышными усами, он стоит, сложив мускулистые руки на мощной груди, в центре круга, по краям которого разбросаны гири, кажущиеся горошинами для этого великана, словно и сейчас готового принять вызов любого силача. Позже я прочла, как объяснял свою непобедимость тот, кто всегда просил записывать его «русский боец»: «Выходя на сцену, я молился за Украину». Великому спортсмену Ейск виделся «тихой гаванью», и город стал для него последним домом. В парке имени атлета на могиле высечено его известное всей планете прозвище «русский богатырь».
Вообще, Ейск можно назвать городом памяти, так много в нем скульптур и монументов: основателю графу Воронцову, Пушкину, воинам Афганистана, павшим в Гражданской и Великой Отечественной, матерям, партизанам, матросам и проведшим здесь юность знаменитостям: С. Бондарчуку и Н. Мордюковой, называвшей Ейск не иначе как «наш маленький Париж».
Увидеть все изюминки нам не удалось: океанариум, крокодиловая ферма, необитаемый остров Семи ветров, ледовый дворец, музеи, станица Должанская, местечко Лиман и соленое озеро Ханское, что славится лечебными грязями, — все это останется на следующие поездки. Зато мы побывали в аквапарке и провели там ровно три часа! Конечно, я спускалась с самых высоких и страшных горок! Ну, а самое чудесное ожидало нас в дельфинарии.
Моржиха Варя забавно танцевала в разных стилях — от рок-н-ролла до вальса. Трогательной была семья дельфинов: мама, папа и малыш. Не обошлось без инцидента. Мама послушно выполняла задания: и в обручи прыгала, и кружилась, а новоиспеченный отец немного ленился, потом вдруг ударил с досады хвостом по огромному мячу — так, что тот улетел на крышу здания! Еще папа-дельфин восхитил своей силой, когда, разогнавшись, подбросил стоявшего у него на носу тренера аж на четыре метра в высоту!
Каждое животное исполнило свою песню. Моржиха величаво басила, дельфины издавали звуки, похожие на детский лепет, гулили, как младенцы, по-кошачьи мурлыкали. Поразила белуха Катя: это была даже не песня, а прекрасная и пронзительная музыка саксофона.
Закончилось выступление, и зрителям предложили поплавать с дельфинами. Желающих оказалось немного, лишь несколько человек. Глядя на их просветленные лица во время такого купания, я тоже решилась. Но когда оказалась в воде и увидела, как со дна поднимается животное, которое гораздо больше меня, мелькнули сомнения: может, погорячилась? Деваться было некуда. Дельфин лег на спину, я ухватилась за его «резиновые» плавники, и мы поплыли. Сначала к трепету и волнению примешивался легкий страх. Потом доверилась счастливой дельфиньей улыбке, залюбовалась мраморной шеей удивительно гармоничного существа, и душа возликовала от сознания того, что меня везет настоящий дельфин! «Вот так вы, умницы, спасаете людей», — думала я, и сердце наполнялось любовью и благодарностью.
После каждого круга дельфин получал награду, а на последнем ему, видимо, очень захотелось еще рыбки, или он просто решил прокатить меня с ветерком и поплыл быстрее. Вода, как от катера, вспенилась, зашипела, и я, визжа от восторга, изо всех сил удерживалась в объятиях друга. Это была фантастика!
Еще одно чудо произошло в церкви Михаила Архангела, той самой, что стояла рядом с домом хозяйки. Как только вошла в нее, закружилась: стены и потолок украшали масштабные росписи, они заполняли все пространство собора и, соединяясь, создавали вихрь библейских картин, уносивший в другую реальность, во времена, когда жил Христос, и среди всех эпизодов особенно притягивал взгляд один: как Бог шел по воде, а усомнившийся Петр стал тонуть.
Впоследствии я узнала интересную вещь: Ейск раньше по праву называли городом церквей, а первый храм в нем построили из большого деревянного корабля, купленного по совету князя Голицына. О прежней славе напоминает лик святого на высокой стеле Ейского Лимана: Николай Чудотворец встречает и провожает гостей своим благословением.
Впрочем, есть в Ейске те детали, которые не позволяют идеализировать город: например, традиционные для России плохие дороги; к тому же, в этом месте Азовского побережья вода в море довольно мутная, любителям понырять, возможно, не понравится, что даже на большом расстоянии от берега мелко. Зато детям — раздолье! И местные доброжелательны к малышам, коляску нам дали бесплатно, а когда в одно прекрасное утро мы шли с пляжа, незнакомый ейчанин открыл ворота своего двора и показал нашим чадам сокровище — голубятню. Глядя на то, с какой любовью он воркует со своими крылатыми подопечными, я вспомнила известный советский фильм.
Ейск хранит свои давние легенды: об Аллее влюбленных и дереве Надежды, появляются новые — о серебристых аистах в гнездышке на арке. Уникален город ещё и тем, что в нем находится самая широкая улица, занесенная в книгу рекордов Гиннесса, — улица Шмидта. Она соединила Россию и Украину, сторона с нечетными номерами домов — в Ейске, а с четными — в украинском Мариуполе, между ними 68 километров по воде Таганрогского залива. Наши друзья как раз из-за этой близости стран в последний момент не поехали — опасались, но для нас «жребий был брошен», и мы поселились в Ейске на улице… Мира. Такой вот чёт-нечет.
После нашего паломничества к морю только сейчас, в середине весны, мне пришлось достать ингалятор для заболевшего сына. Дочь, которая почти не посещала сад по причине вечных простуд, оканчивает первый класс, она болела лишь дважды, а я, страдавшая раньше от той же напасти, еще ни разу.
Кроме здоровья, Ейск сделал еще один подарок. В этом городе укрепился мой интерес к истории России, с того момента, как моя рука, среди манящих заглавий о принцах и герцогах, выбрала юговских «Ратоборцев». Вот выдержка из книги: «…И князь Галицкий развернул перед юным братом своим улики чудовищного заговора против Руси. Соревнуя немецкому воину и по части райских венцов, и по части серебристого псковского льна, и новгородской пушнины, и многого другого, в одно время ринулись на Россию и Вольдемар датский, и великий ярл Швеции Биргер Фольконунг.. и финны… «Если не устоим против стран западных, то эти и духовный корень наш изроют! Не то что нас, а и Руси не будет. Вовеки!.. Была, напишут после, Русь некая, а ныне — вон там плуг на себе тянут, в лохмотья одетые, — то из останков народа русского!»…
Вернувшись в Петрозаводск, на одном дыхании прочла серию Д. Балашова «Государи московские». И любопытное совпадение: когда отводила младшего в садик, заметила, что вахтерша, как и я, читает последний том — «Отречение».
Фото автора