«В сущности, путешественником надо родиться» – эти известные слова обожаемого Владимиром Пржевальского звучат как диагноз особой породе людей, как жизненно необходимый таким людям химический элемент, как один из смыслов бытия.
Природная страсть к путешествиям привела москвича Владимира Лененко в петрозаводский клуб старшеклассника «Товарищ», полувековой юбилей которого мы недавно отметили.
С первого дня и до сего времени этим объединением бессменно руководит заслуженный журналист Республики Карелия Евгений Владимирович Давыдов. О Давыдове и его детище рассказывали карельские и российские СМИ. На этот раз речь пойдет об одном из самых верных друзей клуба – москвиче Владимире Лененко. Он, как и многие из «товарищей», как лидер клуба Евгений Давыдов, одержим страстью к путешествиям. И в этом увлечении побил все наши рекорды. Владимир объездил почти всю Россию, побывал в 71-й стране мира. Сегодня наметил новые маршруты.
Есть у всех путей начало
– Все произошло вроде бы случайно, – вспоминает Владимир. – В январе 1965-го, когда у школьников страны начались зимние каникулы, мы с другом Ричардом Косаревым пришли в редакцию «Комсомолки», точнее, в отдел школьной странички «Алый парус», которым руководил известный педагог-неформал Симон Соловейчик. Он и предложил нам, давним друзьям «Алого паруса», отправиться на коммунарский сбор в Архангельск, в качестве старших друзей. На сборе мы сразу прониклись симпатиями к делегатам из Карелии, а их руководитель Евгений Давыдов покорил нас своим обаянием, эрудицией, нестандартным мышлением. Словом, все кончилось тем, что наш новый петрозаводский друг Лёня Хорош уговорил нас сдать обратный авиабилет в Москву и лететь в неведомый мне Петрозаводск. Помню, что приземлились мы в маленьком аэропорту с мистическим названием Бесовец. Тогда я и представить себе не мог, что неожиданная смена маршрута на целые полвека обернётся для меня крепкой дружбой с семьей Хорошей. А в просторной квартире на улице Пирогова всякий раз меня будут принимать как родного. Хозяин квартиры, ведущий режиссер местной телестудии Юрий Львович в первые же полчаса знакомства взял меня за локоток и увел в другую комнату показывать свою коллекцию авторучек известной фирмы. Тут же выяснилось, что день рождения у нас общий – 29 сентября.
С тех пор Владимир зачастил в Петрозаводск, где обрастал все новыми друзьями из клуба «Товарищ».
Вскоре узнав, что петрозаводчане едут на коммунарский сбор в Свердловск, Владимир решил явиться друзьям сюрпризом. В Москве поспешил к зданию МПС, там выпросил расписание поезда, который идет с севера. Не поленился доехать до станции Буй, где сходятся московская и северная ветки. Вышел на этой станции и стал дожидаться поезда с севера. Сел в свой вагон, и сразу пошел по составу. И еще издалека услышал знакомые по коммунарским сборам песни. Свалился как снег на голову и с наслаждением слушал радостное: «Ты откуда вообще взялся!?».
Владимир знает Петрозаводск не хуже, чем его коренные жители. Ему нравится долго гулять по городу, на что в Москве просто нет времени.
– Сколько, оказывается, фильмов снято в Карелии! Вот, к примеру, две моих любимых картины – «Облако-рай» и «Коля-перекати-поле». Обе снимали во дворе дома N 10 A по улице Фрунзе. Там есть длинный пятиэтажный дом. Зашел во двор – и сразу узнал подъезд с крыльцом. Каждый раз туда прихожу, когда к вам приезжаю…
Кино – давнее увлечение Владимира Лененко, члена Федерации киноклубов России. Ещё и потому, наверное, что кино – тоже своего рода путешествие.
Авантюры бедного студента
– Ты говорил, что 60 процентов твоих поездок по бывшему СССР пришлись на студенческие годы. Извини, но откуда у бедного студента деньги на такие комфортные странствия? – задаю висевший в воздухе вопрос. Хитро улыбаясь, Владимир открыл свой секрет.
– Летом, после первого курса, впервые полетел самолетом «Аэрофлота». И сразу – по круговому маршруту: Москва-Ленинград-Адлер-Москва. Придумал я сдавать экзамены не в сессию, а досрочно. Дело в том, что тогда «Аэрофлот» предоставлял 50-процентную скидку на билеты студентам. Но действовала она только до 15 мая. Вот я и старался успеть. Когда льготный тариф на воздушных линиях заканчивался, переходил на поезда, ведь целое лето было впереди. Тут работал другой принцип. Билеты на поезд тогда были дешевы. Кроме того, железнодорожный билет на 3000 километров стоил намного дешевле, чем три билета на 1000 км. Я покупал билет до какой-либо дальней станции (а срок действия билета был обычно пять-десять дней), по пути выходил, где хотелось. Затем по правилам оформлял на станции остановку с продлением на десять дней. Дальше делал остановки без продления. Одного билета мне хватало на две недели. За это время успевал побывать в нескольких городах. Потом покупал другой билет, и поступал так же. Масштаб моих авантюр настолько оправдывал себя, что на курсе у меня появились последователи. Например, в одном только летнем путешествии по Украине, которое продолжалось два месяца, я, купив в Москве билет до Львова, побывал в Киеве, Шепетовке, Ровно, Луцке, Львове, Трускавце, Мукачево, Ужгороде, Чопе, Ивано-Франковске, Галиче, Черновцах, Каменец-Подольском, Могилев-Подольском, Виннице, Умани, Бердичеве, Житомире … Ух! Даже самому не верится. И это я еще не всё перечислил. Кое-где добирался автобусом. Словом, захватил всё, что наметил. Увидел много чего, в том числе и места, где снимали фильмы «Тени забытых предков», «Старая крепость» и другие. Таким же макаром путешествовал по Прибалтике, Закавказью, Средней Азии.
После одной из зимних сессий таким же способом, по одному билету, Владимир прокатился от Москвы до Иркутска с остановками во всех крупных городах. Тогда и прочувствовал сухой и потому вполне терпимый сибирский мороз под минус 35 градусов.
«Была бы прочна палатка…»
О бескрайних просторах России говорят и те, кто их повидал, и те, кто представляет это по рассказам и кино. Повидавших, к примеру, Красноярские Столбы даже среди россиян намного меньше, чем тех, кто любовался подводным миром Красного моря. Что и неудивительно отчасти: сегодня путешествие в Сибирь обойдется дороже, чем в некоторые жаркие страны зарубежья. Советским студентам в этом смысле сказочно везло: можно было выбрать место летней производственной практики, с закрытыми глазами ткнув пальцем в любую точку на карте СССР. Студент химфака МГУ Владимир Лененко не упустил такой сказочной возможности.
После третьего курса (в 1964-м году) в списке мест практики появился город Красноярск. Владимир тут же записался. Набирали группу на Красноярский завод медпрепаратов. Завод этот располагался на правом берегу Енисея, там, откуда начинается дорога к заповеднику «Красноярские Столбы», к реке Мане и Дивногорску. Он и сейчас там стоит, но теперь это ОАО «Красфарма».
– Несколько дней нас поводили по заводу, показали всевозможные ферментеры, разрешили заглянуть в микроскопы на различные стадии роста лекарственной плесени. Словом, мы увидели, что никакой химпродукции по нашей специальности здесь не производится, завод этот давал 25 процентов всего союзного пенициллина и других антибиотиков, – рассказывал Владимир с присущим ему спокойным ироничным юмором. – Здесь на рабочих местах мы увидели сосредоточенные лица своих ровесников – студентов Ленинградского химико-фармацевтического института, это и был настоящий кадровый резерв завода. Руководство предприятия, поняв, что московские «химики» попали не в свою епархию, скандала не устроило и даже не выгнало нас из общежития с условием: «Живите, если понадобится, вызовем, но к концу практики явитесь!». Так началась наша вольная жизнь в Сибири, о чем можно было только мечтать! Студенты – народ общительный, мы тут же обзавелись красноярскими друзьями-столбистами, и под их руководством лазали по Столбам, и с их высоты любовались захватывающими дух таежными сибирскими просторами, сплавлялись на самодельных плотах по порожистой реке Мане и по хмурому Енисею.
– После окончания практики в Красноярске, – продолжал вспоминать Владимир, – почти вся наша группа, кроме четверых, вернулась в Москву. А мы, четверо смелых, несмотря на то, что теряем проплаченные авиабилеты до Москвы, решили отправиться на Байкал. Взяли в местном прокате палатки, другое снаряжение и покатили. По пути посетили Братскую ГЭС и даже беспрепятственно залезали внутрь плотины.
Еду в Одессу, мама!
– На Байкале познакомились с ребятами из Одессы, такими же робинзонами, как и мы. Они и предложили нам махнуть в Одессу, на что отважился только я один из нашей четверки.
Но сначала надо было вернуться в Москву, перебраться с Ярославского вокзала на Киевский и …позвонить домой из телефона-автомата: «Мама, здравствуй! Я уже в Москве, но повидаться не успеем, еду с друзьями в Одессу!». Только теперь понимаю, какой героической женщиной была мама, мужественно переносившая мою чрезмерную самостоятельность. Хотя профессия у мамы была не для слабых: нейрохирург. Во время войны она сначала ассистировала знаменитому тогда уже Бурденко во фронтовом госпитале, потом оперировала самостоятельно. После войны до самой пенсии была одним из ведущих хирургов в московской клинике имени Бурденко. «В Одессу, так в Одессу. Береги себя», – только и успела ответить мне мама грустным голосом.
В Одессе устроился в одном из двухэтажных домов старого дворика. С утра слушал местную музыку: гортанные голоса торговцев и громкие переклички жильцов с открытых деревянных галерей, наблюдал шумную, пеструю жизнь простых одесситов. Никакой турист этого не увидит, разве только в кино. Прокатился на трамвае на 16-ю станцию Большого Фонтана (дорога идет прямо по полю), который позже увидел в талантливом фильме Никиты Михалкова «Раба любви». Переполненный впечатлениями к сентябрю вернулся в Москву.
За студенческие годы Владимиру удалось объездить почти весь Союз: от Прибалтики и Калининграда до Камчатки, от Туркмении до Якутска, от Мурманска до Кушки. Побывал и в городе Мирном, и даже на Вилюйской ГЭС. В далекий город Чернышевский, где и находится Вилюйская ГЭС и место ссылки знаменитого писателя, понесло сильное желание сделать сюрприз другу по коммунарской юности Сергею Полякову, его после окончания вуза направили туда учителем. В сентябре, в самом начале учебного года «Серёга» глазам своим не поверил, увидев у школы как с луны свалившегося «Володьку».
В Средней Азии, не жалея ног, бродил по знойным улицам Самарканда и Ташкента. Проголодавшись, заходил в чайхану отведать полюбившийся узбекский лагман – густой суп из лапши с мясом.
Техника, химия плюс Пржевальский
– «А ещё жизнь прекрасна потому, что можно путешествовать». Помнишь, огромный баннер с этой крылатой фразой Н. Пржевальского много лет встречал пассажиров у железнодорожного вокзала в Петрозаводске? – спрашиваю Владимира, приехавшего на юбилей клуба.
– Помню, конечно. И, к слову сказать: от Москвы до Петрозаводска ехал в одном купе с симпатичной студенткой. Она показала мне дорогой фильтр для очистки воды из крана, везла его в подарок. Стали обсуждать, насколько все эти фильтры помогают воде из крана стать безоговорочно питьевой. Я похвастался, что довелось попробовать чистейшей минеральной воды из озера Иссык-Куль … «Так это же в Китае, кажется?» – не моргнув глазом, заметила студентка. Я, конечно, деликатно поправил, что озеро Иссык-Куль гораздо нам ближе, в Киргизии. Уже расхотелось рассказывать, как стоял у могилы Пржевальского, что на берегу Иссык-Куля. Опасался услышать от весьма, как выяснилось, амбициозной особы, что Пржевальский – «кажется, знаменитый полководец?».
У самого Владимира – ни амбиций, ни честолюбия. Вроде бы симпатичная черта. Способный ученый Владимир Лененко в свои семьдесят – кандидат химических наук. А мог бы и докторскую защитить с его-то способностями.
Владимир Лененко и его ровесники пришли в отечественную науку в пору её триумфа. Когда у всех на слуху были имена Королева, Келдыша, Ландау, Капицы, Иоффе, Амосова, лауреата Нобелевской премии по химии Николая Семёнова… Когда интеллектуальной элитой в стране советов были физики-атомщики.
Свои мысли о сегодняшнем образовании Владимир называет «контрастными». А то, что происходит с ним в мире, в том числе и в России, – «тотальным наступлением обскурантизма», «откровенным пугающим невежеством». Пояснил почему.
– Тем, кем я стал, я обязан школе пятидесятых, особенно – старшим классам. С детства увлекся радиотехникой. Эти гены мне достались в наследство от отца, инженера-связиста, точнее, его специальность называлась тогда «инженер-слаботочник», что на современном языке – электронщик. На каждый день рождения мама покупала мне в «Детском мире» конструкторский набор «Юный радиолюбитель», – делился Владимир дорогими сердцу воспоминаниями. – Кроме того, я слыл заядлым фотолюбителем. Первый мой фотоаппарат «Фотокор» достался от отца. Фотографирование, кроме технических навыков, требовало ещё и искусства: угадай диафрагму, выдержку, глубину резкости… Проявляешь пленку при красном свете. Почему при красном? Что такое мелкозернистый проявитель? Надо было искать ответы на все эти вопросы. Сейчас каждый ходит с цифровиком, все «фоткают», не задумываясь, что там внутри происходит. Никому это не интересно. Словом, технический прогресс создал обстановку, в которой не надо думать о таких вещах, не надо знать, понимать: за тебя работает автомат. В итоге: ничтожное число умных людей обслуживает весь мир, избавляя остальных от того, чтобы в чем-нибудь разбираться. А в моем детстве фотолюбительство, к примеру, заставляло меня, хочешь или не хочешь, понимать что-то в физике, химии.
А радиолюбительство? Вначале собрал приемник, потом появилась радиола, самодельный проигрыватель с динамиком РД-10 … Надо было поехать в магазин «Пионер» у Белорусского вокзала, накупить резисторов, конденсаторов, ламп… Потом сидеть с паяльником дни и ночи. После войны у наших людей появилось много трофейной техники, а ремонтировать её мало кто умел. Вот меня, мальчишку, и звали. Первые заработанные деньги пошли, я ужасно стеснялся их брать. Чаще ремонтировал за спасибо.
…Казалось, растет будущий высококлассный «инженер-слаботочник», что в отца смышленый мальчишка пошел, хотя и потерял его рано.
Но когда конструктор «Юный радиолюбитель» был изучен и перестал интересовать дотошного умельца, мать с горя купила сыну на день рождения конструктор «Юный химик». Володя стал «химичить» с такой же страстью, как собирал и ремонтировал радиотехнику. Соседи по коммунальной квартире относились к занятиям школьника уважительно. И особенно после того, как в их общей кухне над плитой появилась сконструированная мальчиком вытяжка, почти как в химлаборатории. Ни у кого в доме такой полезной вещи не было.
И сегодня семидесятилетний кандидат химических наук Владимир не забыл увлечений детства: может часами сидеть с паяльником, склонившись над телевизором или магнитофоном, что-то усовершенствуя в заводских конструкциях. Без всяких схем (все в голове), как хороший повар, что готовит не по рецепту, а по наитию. Кстати, «химики-синтетики», к которым относит себя наш скромный герой, тоже в некотором смысле повара: они так и говорят «сварить вещество». Владимир вполне разбирается и в компьютерах, и «в харде, и в софте».
Да и детская привычка появляться сюрпризом: «Вот он я! Не ждали?» – до конца не выветрилась и в степенном возрасте. Если знает, что кто-то из друзей по делам ненадолго в Москве и нет никакой возможности посидеть за чашкой чая, то неожиданно появится на вокзале, чтобы встретить или проводить.
Дорогая Аза Михайловна!
К восьмому классу он знал все из учебной программы по химии. На уроках скучал, но терпеливо высиживал: очень нравилась учительница, Аза Михайловна Карсанова – яркая, умная, симпатичная. Володя изо всех сил тянул руку на её уроках, чтобы тоже понравиться. Однажды после урока учительница задержала чересчур активного ученика: «Вижу, что химию ты знаешь, но в классе ты мне мешаешь. Давай договоримся так: все мои уроки будешь находиться за стенкой, в лаборантской. Моя помощница выдаст тебе любые реактивы: занимайся. Только в любой момент, когда я постучу в дверь лаборантской, ты выйдешь к доске отвечать урок. Потом снова уходишь за эту же дверь. Надеюсь, ты меня не подведешь. Если все будет в порядке, то так и станем продолжать».
Учительница выполнила свое обещание, юный вундеркинд – тоже. Именно это доверие повлияло на его судьбу и выбор профессии.
Позднее, уже работая в институте, Владимир узнал, почему ему так повезло с учительницей по любимому предмету. Оказалось, что Аза Михайловна тоже окончила химический факультет МГУ, работала в Академии наук у самого академика В.А. Каргина. Но у подающей надежды молодой сотрудницы проявилась аллергия на некоторые реактивы, и врачи запретили ей научную работу. Так Аза Карсанова стала школьной учительницей, не обычной, а с академической закваской.
Конкурс на химфак МГУ был 15 человек на место. Владимира это не слишком волновало. К тому же МГУ принимал документы в июле, на месяц раньше, чем во всех вузах. У не прошедших по конкурсу оставалась возможность отнести документы в другой вуз. В это же время в столице проходил Второй московский международный кинофестиваль, к открытию которого и построили кинотеатр «Россия». Владимир купил двойной абонемент на три сеанса в день. Рано утром бежал в университет, чтобы поскорее сдать экзамен и успеть на кинофестиваль. C первых дней учебы на химфаке МГУ Владимир записался в университетский киноклуб. Кино и путешествия не мешали ему заниматься любимой наукой.
В родной лаборатории
Университет Владимир окончил с красным дипломом. И сразу получил приглашение на работу в Институт элементоорганических соединений Российской академии наук. Директором института тогда был ученый с мировым именем, академик Александр Николаевич Несмеянов, бывший ректор МГУ, а потом и президент Академии наук. Владимир считает большим везением то, что попал и в этот институт, и в лабораторию тогда доктора наук Марка Ефимовича Вольпина.
– Марк Ефимович был единственным членом партии в нашей лаборатории (беспартийным в то время руководство не доверяли) и своим авторитетом прикрывал нашу беспартийность. Атмосфера в лаборатории была весьма демократической. Мы занимались сравнительно новыми исследованиями: фиксацией молекулярного азота в мягких условиях. Суть в том, что в школе на уроках химии, если помнишь, нас учили, что газообразный азот почти не способен к реакции, и для синтеза аммиака надо применять очень высокие температуры и давление. В это же время на уроках биологии нам говорили, что после посева клевера, люцерны и некоторых других растений содержание азота в почве повышается. На этом основан севооборот. Так вот теперь возможно моделировать этот процесс в лабораторных условиях при нормальной температуре и давлении, используя гораздо более простые и доступные наборы реагентов, чем сложные биологические ферменты… О своих изысканиях в этой области, по инициативе Вольпина, мне довелось докладывать в кабинете Нобелевского лауреата Николая Николаевича Семенова. Пройдя все положенные ступени, я защитил кандидатскую. Наверное, на этой степени бы не застрял, хотя, если честно, карьерный рост меня мало волновал. Но начались восьмидесятые, затем девяностые годы. Ситуация в стране изменилась. Отношение к науке – тоже, не лучшим образом. Не стало нужных реактивов… И не только. Словом, в родной лаборатории я работал до 2006 года. Потом перешел, так сказать, на вольные хлеба.
Его планета – его планида
К концу девяностых рухнул «железный занавес», наши люди стали активно открывать для себя дальнее зарубежье. Владимиру повезло с напарником по путешествиям. С Наталией, будущей женой, они работали в одном институте, вместе ходили в байдарочные походы по стране. Когда выросли и стали самостоятельными трое их детей, Владимир с Наталией снова достали с дальних полок свои дорожные сумки и чемоданы – и в путь. До рождения внуков они объездили почти всю Европу. Владимир, большой поклонник искусств и Петербурга, не преминул заметить, что с нашим Эрмитажем, в котором он дотошно изучил все залы (бывал даже в Золотой кладовой), можно сравнить лишь парижский Лувр. А Британский музей, Прадо и даже Метрополитен – слабее.
– В Италии, с её богатейшим наследием, — считает Владимир, — вообще нет одного общего большого музея. Ну, может, отчасти – галерея Уфицци во Флоренции. Ватикан богат, но это все же богатый дворец, а не истинный музей.
В багаже супругов-путешественников (правда, не всегда отправлялись в них вместе) – Канада, США, Мексика, Чили, Аргентина, Уругвай, Бразилия, Япония, Австралия, Новая Зеландия, Сингапур, Вьетнам, Малайзия, Султанат Бруней… Из африканских стран побывали в Марокко, Тунисе, Кении…
– Национальный парк Масаи-Мара, сафари в Кении поразили экзотикой дикой природы. Когда наяву видишь, как царь зверей лев обедает несчастной антилопой, жадно разрывая её на части, душа невольно уходит в пятки, и подобные реалии дикой природы избавляют от излишнего умиления по поводу полной в ней гармонии. Знаешь, до путешествия по Кении не знал, что самые высокие и стройные мужчины на планете – из племени Масаи. Это были бы отличные кандидаты для баскетбольной сборной мира, – смеётся Владимир.
Признался, что в Лондоне и Нью-Йорке любит бывать чаще, чем в прекрасном Париже. Возможно, если бы, кроме родного, владел не только английским, но и французским, градус симпатий бы сравнялся.
То, что Владимир отлично знает Москву, где родился, учился, живет, неудивительно. И то, что в небольшом Петрозаводске, где часто бывает, знает каждую улицу и закоулки, – тоже доказанный факт. Но когда он говорит, что отлично знает Нью-Йорк, и «легко может представить его себе хоть из космоса или сию минуту мысленно пролететь над ним, как птица, хоть вдоль Пятой или другой авеню, хоть над Ист-ривер в Бруклин, – это кажется невероятным. Только Наташа, надежная спутница Владимира и в жизни, и в путешествиях, может подтвердить уникальную черту своего непоседы-мужа: он никогда не теряется в незнакомых городах.
«Как это тебе удаётся?» – спрашиваю. Ответ звучит загадочно: «У меня пространственное, географическое, топографическое мышление ». Но если спуститься на землю, то вот пример. Впервые гуляя по Неаполю, супруги сбились с пути. Наташа жутко переживала, что не успеют вовремя на нужный автобус. Владимир спокойно «прокрутил» в голове их маршрут, и довольно скоро они вышли туда, откуда пришли, хотя это было в нескольких кварталах.
А мне подумалось: может быть, судьба вручает таким дотошным, миролюбивым, вечным странникам свой зрячий посох, чтобы не теряли ориентиров в любой точке земного шара?
– А вот в Китае до сих пор не был, – как бы извиняется перед не посещенным пока Китаем Владимир. – Ну, думаю, мы с Наташей этот пробел скоро восполним.
Владимир с женой – далеко не миллионеры, кандидаты наук на пенсии. Три их взрослые дочери живут своими семьями в достатке, но не в таком, чтобы поддерживать финансами неукротимую страсть родителей к путешествиям. Хотя Владимир с Наташей никогда на это и не рассчитывали. Все свои расходы на поездки берут на себя. В их квартире – только самое необходимое. Одеваются скромно, питаются просто, на такси не ездят. Живут на пенсии. Все, что удается заработать своим трудом и своим умом, откладывают на путешествия. Владимир зорко отслеживает в журналах и Интернете «горящие» путевки, конкурсы и викторины, сулящие льготные или бесплатные поездки за рубеж. Почти всегда в них побеждает.
«В сущности, путешественником надо родиться» – эти известные слова обожаемого Владимиром Пржевальского звучат, как диагноз особой породе людей, как жизненно необходимый таким людям химический элемент, как один из смыслов бытия.
Невысокого роста, подвижный, с виду хрупкого телосложения, с крупной головой, обрамленной небольшой аккуратной бородкой – внешность типичного интеллигента, в котором трудно угадать физически выносливого, неутомимого, наблюдательного странника. Но, как говорится: по одежке встречают…
Об авторе. Валентина Акуленко – бывший собкор странички старшеклассника «Товарищ», заслуженный журналист Республики Карелия, лауреат премии Союза журналистов России, обозреватель общероссийского еженедельника «Новый вторник»
Снимки из личного фотоархива Владимира Лененко