Студент исторического факультета Петрозаводского университета размышляет о фильме Андрея Звягинцева «Левиафан».
Пока бури вокруг фильма Андрея Звягинцева «Левиафан» ненадолго утихли, можно спокойно поговорить о нем. Название фильма отсылает нас к Ветхому Завету, а также к английскому философу Томасу Гоббсу, который увековечил левиафана в своем фундаментальном труде «Левиафа́н, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского». Левиафан – это и чудовище, и государство, а зачастую одно и то же.
Город Прибрежный у Баренцева моря – основное место действия фильма. Сложно выдумать место красивее и ужаснее, чем этот городок. Щупальца левиафана охватывают не только Русь-матушку, но и весь мир. Замысел фильма возник из американской реальной истории, когда некий Марвин Джон Химейер бульдозером снес десяток административных зданий, пытаясь отсудить у чертовых капиталистов свою часть земли. После премьерных показов «Левиафана» за рубежом зрители подходили к режиссеру со словами благодарности. Мексиканцы уверяли его, что если в фильме поменять водку на текилу, просторы Севера на кактусы да еще портреты руководителей, это будет их родная страна. Режиссер не в силах был скрыть свой восторг: видимо, это и есть главная цель картины – обнажить трагедию человечества.
Но отечественного зрителя подобная трактовка не устроила, а, наоборот, привела в состояние повышенной раздраженности, а тех, кто сдержаннее – к чувству опустошенности, камня в глубине необъятной русской души. Спросите почему? Народ мы особенный, у нас своя стезя в историческом пространстве, особая миссия. Мы готовы смело взглянуть в зеркало, но видеть в нем какого-то европейца – боже упаси! В картинах Звягинцева речь всегда идет о метафизической общности. Пангея для него не выдумка, а объективная реальность, с ее коррумпированностью, алчной церковью и пьющими мужиками.
История в фильме не такая уж и оригинальная. Слесарь Николай живет в своем доме с женой Лилей и сыном Ромой. Сказать, что в семье гармония, язык не поворачивается. Николай мужик серьезный, аргументом в воспитании сына служит мощный подзатыльник, а попытки завести серьезный разговор обязательно происходят на пьяную голову и заканчиваются или бестолковой шуткой, или фразой: «Подрастешь – поймешь». Необходимого разговора с Ромой так и не состоится, всё будет променяно на алкоголь в нечеловеческих количествах. Только оказавшись за решеткой, Николай поймет, что сын остался совсем один, хотя Рома и так все время находился в одиночестве.
Жене Николай говорит: «Я люблю тебя», а в ответ слышит: «Я знаю». Любовь к мужу исчерпана, Лиле неимоверно тяжело, на ее лице неизменно скорбное выражение. Но она не имеет права оставить мужа с сыном в роковой час. И вот в эту семью приезжает Дмитрий, армейский товарищ Николая, московский адвокат. Он будет помогать другу, у которого мэр желает отобрать дом.
Николай Сергеев – отличный слесарь, дом построил своими руками. Есть друзья жены – полицейский Паша и его супруга. Паша просит Колю, чтобы тот в очередной раз отремонтировал машину подполковника Степаныча. Николай возмущен, сначала отказывается, но в конце концов соглашается. Он помогает человеку, который ему неприятен, ему не хочется тратить на него время, но он услужливо делает все необходимое. Дом отбирают, семья рушится на глазах, в суд ехать надо, но вместо этого Николай упорно занимается починкой старой «Нивы», на которой в благодарность за работу его отвезут на отдых. Там он сможет выпить, закусить, ну и пострелять, конечно.
Сначала стреляют по пустым бутылкам, заливая в себя водку с такой скоростью, что через пятнадцать минут все пьяные. А затем упомянутый Степаныч с философствующим видом достает из багажника портреты бывших руководителей СССР. Для расстрела, так сказать! Как только мужики увидели, во что они будут стрелять, из недр их душ вырывается гогот. Сейчас произойдет суд над историей! Слесарь, дпс-ник и подполковник с адвокатом совершат акт возмездия за ту боль, что терпел и терпит народ.
Головы гидры готовы разлететься на осколки, но остаются те, которые не успел прижечь Иолай. Они-то и правят нами сегодня.
Николай требует и нынешних правителей, но доблестный подполковник шепчет, что время не пришло, пусть еще повисят, а что касается Бориса Николаевича Ельцина, так тот и вовсе мелковат. Небольшой эпизод, который вызывает чувство отвращения: уважать свою историю становится чем-то мелким, позорным. Николая это веселит, отчего же мне не смешно?
Режиссер, «можешь ли ты удою вытащить левиафана и верёвкою схватить за язык его?». Присутствие грозного чудища мы видим и в огромном скелете, что лежит на берегу моря, где плачем разрывается Рома, и в живом монстре, которого видит Лиля, стоя над обрывом. В этом можно увидеть смерть одного государства и рождение другого, которое чем-то похоже на предыдущее, но сравнить мы его не можем, ведь видим лишь спину существа.
Почему смерть настигает Лилю? Мне кажется, она полюбила друга мужа своего. В фильме Дмитрий единственный человек, который пытается хоть что-то сделать. Возможно, это и привлекает к нему Лилю. Измена вскоре перестанет быть тайной, адвокат, опасаясь за собственную жизнь и здоровье дочери, возвращается в Москву, а Лиля к мужу, где ее с двойной порцией ненависти ждет Рома, сын Николая от первой жены. Реанимировать любовь к Николаю Лиле не удается, даже предложением завести ребенка. «Эта тема пришла, остальные оттерла и одна безраздельно стала близка. Эта тема ножом подступила к горлу…». Лишившись последней надежды, героиня погибает. Отмучалась и освободилась.
Любопытно, что муляж скелета после съемок продали какому-то бизнесмену. Сам Звягинцев по этому поводу сказал: «Потом его купил бизнесмен и установил на лужайке у своего дома». Чем вам не метафора?
В фильме нет счастливых людей. Местный мэр, герой Романа Мадянова, всего лишь одна из голов чудища да настолько мелкая, что ее и не видно на громоздком теле. Мир для него сузился до ближайших выборов, которые пройдут через год. Но если человек перестает наслаждаться настоящим, он вовсе перестает жить. Как ни парадоксально, в этом и кроется сила местных коррумпированных чиновников. Они жертвуют жизнью ради власти и злосчастных привилегий, но цена за них слишком высока. И церковь это прекрасно понимает, причем не только в нашей стране. Здесь и сейчас он преступник, но на суде, который страшнее уголовного, построенная им новенькая церковь, может, и сыграет ключевую роль.
В фильме есть и другая церковь – разрушенная, давно позабытая, некогда в своих стенах хранившая самого Господа Бога. Она в священнике бедного городского прихода, который напоминает Николаю отрывок из книги Иова. Но хочется верить, что «в деревне Бог живет не по углам, как думают насмешники, а всюду». В разрушенной церкви местная молодежь распивает пиво и жжет костры, и никому нет до этого дела. Здесь метафора преемственности той бездуховности, которая перешла от взрослых к подросткам. Николай никогда не посещал церковь. Родился он в том месте, где левиафан сожрал самого Бога. Сыну он только и может сказать: «Снова в церкви сидели? Смотри, досидитесь там!».
Бедный священник в конце фильма покорно стоит в роскошном храме, который построили на месте разрушенного дома Николая, и внемлет балабановским речам архиерея о том, что вся сила в правде, а Иисус Христос есть любовь. Зрителю авторы фильма дают понять, что суд, приговоривший Николая к пятнадцати годам заключения, и Суд Божий в православном храме, имеют под собой одно начало. Оно не имеет названия, но ты всем нутром ощущаешь его мощь и нечистую силу.
В разрушенном храме сохранилась возможность лицезреть Бога и мир, им созданный, а в новом храме потолок заделали крепко-накрепко. Мэр говорит своему чаду, что сын божий перед ним и от него не укрыться. Но ребенок уже смотрел на небо и ничего не увидел.
Звягинцева называют смелым художником, ведь именно он чуть ли не первым затронул столь болезненные темы, потому реакция пошла незамедлительно. Конечно, политическая ситуация в мире сыграла свою роль, отрицать это, по-моему, глупо. Хотя о проблемах этих уже давно говорят, возьмите, к примеру, фильмы «Долгая счастливая жизнь» Бориса Хлебникова, «Дурак» и «Майор» Юрия Быкова, «Комбинат «Надежда»» Натальи Мещаниновой, «Счастье мое» Сергея Лозницы. Можно вспомнить А.С. Пушкина и его «Сказку о попе и о его работнике Балде» и убедиться в том, что новое – это хорошо забытое старое.
Звягинцев указывает лишь на симптомы болезни, но лечения не находит. Для него главная миссия, как творца, рассказать о трагедии, а как быть дальше уже не его дело. Зрителю пути выхода он не показывает.
Бурное обсуждение режиссера «Левиафана» напоминает мне суд над Бродским, вызванный его якобы тунеядством. Ахматова, когда узнала о суде, сказала: «Какую биографию делают нашему рыжему!». То же происходит и с Андреем Звягинцевым. Иногда мне кажется, что весь этот скандал вокруг Pussy Riot, вокруг Звягинцева инициируется специально, чтобы отвлечь людей от реальных проблем в стране.
И все-таки я хочу поблагодарить Андрея Петровича за его творчество. Он, безусловно, мастер. С этим режиссером, а точнее с его дебютной работой, я познакомился еще в школе, посмотрев гениальную картину «Возвращение». Я готов ее пересматривать вновь и вновь и каждый раз наслаждаться таким творчеством, истоки которого таятся в божественном. Последняя работа Звягинцева не оставила меня равнодушным, заставила о многом задуматься, появились новые мысли и, как ни странно, надежда, что не все потеряно в объятиях Левиафана.