{hsimage|Николай Боровков||||}— Николай Юрьевич, в каком возрасте начинаешь понимать детей лучше?
— Я обратил внимание на то, что детские поэты и писатели (встречался с ними на семинарах, которые проводит «Детгиз», замечательные ребята!) начинают писать, когда у них появляются свои дети.
— Как насчет драматургов и режиссеров?
— Поскольку к драматургам всерьёз себя не отношу, мне трудно ответить (смеется).
— Вы помните свой первый визит в театр кукол в детстве?
— Я с двух лет постоянно находился в театре — в годы эвакуации мой дедушка был директором кукольного театра в Иваново. Что-то сохранилось в памяти: фрагменты, спектакли, встречи. Это не прошло бесследно: уже в 30 лет из научно-исследовательского института я вернулся в театр. Детские впечатления очень стойкие. Я встречаю взрослых людей, которых детьми водил в театре за кулисы, и они радостно вспоминают об этом до сих пор.
— От понимания этого, наверное, ответственность перед юными зрителями еще выше…
— Наверное. Но эта ответственность не навязчива. Я не думаю о ней постоянно, но всегда ощущаю.
— В прошлом году в Петрозаводске вы поставили «Снежную королеву». О ней много писали. Критиками было высказано мнение, что спектакль рассчитан на более взрослых детей, чем было заявлено.
— Это понятно и без критиков. Сейчас мы приготовили спектакль для самых маленьких – «Теремок».
— Каков же возраст самого маленького зрителя театра кукол?
— Когда в нашей стране было специальное законодательство и критерии качества, режиссер-кукольник Сергей Образцов говорил, что в театр нужно ходить с пяти лет. Все этому следовали. Поскольку у меня лично сохранились воспоминания о театре с более раннего возраста, считаю нужным объявить: с четырех лет. А пускать на спектакль с трех, если видно, что ребенок готов. Иногда в театр приводят совсем маленьких детей, и это печально. Понимать психику детей не учат в вузах ни режиссеров, ни актеров. А ведь это люди, которые всю свою жизнь должны будут посвятить детям! Они работают вприглядку. Семейных спектаклей в театре кукол быть не может. Ничего специально интересного для родителей в них нет. Но когда родители приходят вместе с ребенком и видят, что спектакль ребенку нравится, что ребенок «включен», они превращаются в детей в буквальном смысле этого слова. Когда бритоголовый папа начинает что-то кричать, это полный восторг! Но думать нужно только о маленьком зрителе и делать все только для него.
— Есть ли в вашем «Теремке» какой-нибудь секрет для малышей?
— Наверное, есть. Ведь когда знаешь, что на спектакль могут прийти совсем малыши, не грех подумать, чтобы их ничего не напугало. Но и конфликтную ситуацию, которая есть в «Теремке» упрощать не хочется. Многие психологи считают, что коллективное переживание страха полезно и плодотворно. Секрет в том, чтобы найти баланс.
— Есть ли маленький критик, к мнению которого вы прислушиваетесь еще до премьеры?
— Когда дочка, а позже – внучка, были маленькими, они были такими критиками. Сейчас постоянного наблюдателя нет, но я пытаюсь отслеживать реакцию зрителей. Те, кто говорит, что на зрителя не нужно ориентироваться, лукавят. Нужно программировать и наблюдать за восприятием детей. Мне кажется, в этом нет ничего предосудительного. Если я хочу, чтобы в этом месте смеялись, значит, я добьюсь этого. Если я хочу, чтобы в этом месте дети примолкли, то буду дорожить этим моментом. Если юные зрители плачут, значит, я заложил это, ведь после им нужно будет сосредоточиться. Выстраивание таких «партитур» возможно только в тесном общении со зрителем. С детьми нельзя сюсюкать, они этого не любят. С ними нужно разговаривать очень серьезно, но на их языке. Это трудно, этому нужно учиться.
— Вы и режиссер, и драматург, и мастер по изготовлению кукол…
— Жизнь заставляет. Пьес, которые хотелось бы поставить, появляется совсем мало. «Снежная Королева» — прекрасная пьеса Шварца. Кто такую нам сейчас предложит? Все театры ставят «Аладдина» Гернета. Пьеса была написана в 1939 году! Приходится брать карандаш в руки и делать вид, что ты драматург. Хотя драматургом я себя не считаю. Созданием кукол я занялся со студенческих лет, если не раньше. Я люблю работать руками, ведь перед тем, как стать кукольником, побывал инженером.
— Вы оптимист?
— Недавно увидел Владимира Мартынова в программе Сати Спиваковой на телеканале «Культура». Он говорил на свою любимую тему: о том, что искусство в России умерло. Он считает себя оптимистом, понимая, что так по-свински жить нельзя. Следовательно, это когда-нибудь кончится. Как есть разные круги внимания по Станиславскому, есть разные сферы внимания по жизни. В том круге, в котором я живу и работаю, мне радостно. В этом узком кругу общения можно быть оптимистом. Более широкий круг человечества вызывает отвращение. Как мы все заврались! Не разбираемся, не вникаем, но выражаем свое мнение. Мне грустно слышать о новых образовательных стандартах, где планируется только четыре обязательных предмета, среди которых физкультура и ОБЖ. Если физическая культура обязательна, обязательной должна стать и духовная культура. Я считаю, что мы должны жить, а не выживать, пусть о нашей безопасности заботится государство и милиция. Мы должны радоваться. И эту радость я хочу видеть и у персонажей своих спектаклей, и у актеров. Без этого никак нельзя обойтись! Возвращаясь к словам Мартынова о гибели искусства, считаю, что театр для самых маленьких – это место, где еще что-то живое может прорастать и какие-то плоды приносить.
— Закончите, пожалуйста, фразу: лучший спектакль для детей – это…
— Это спектакль, который останется в памяти ребенка на долгие годы.
Фото с сайта afisha.ru
