{hsimage|Владислав Косарев ||||}
Певец Владислав Косарев, от голоса которого замирают женские сердца, выступил в марте в Большом зале Карельской государственной филармонии в сопровождении Оркестра русских народных инструментов.
Владислав поет о любви, нежной, трогательной, вечной, и это чувство находит отклик душах публики. Доказательство тому аншлаги на его концертах в филармонии.
— Вы покорили петрозаводскую публику еще на первом своем концерте в декабре. Женщины смотрят на вас с нескрываемым обожанием. Насколько сложно каждый раз держать марку?
— Мне радостно слышать, что мои песни, которые мне самому очень дороги, находят отклик в женских душах. Собственно говоря, для этого я на сцену и выхожу. Я не преследую никаких коварных целей понравиться женщинам, которые приходят на мои концерты. Я просто пою!
Как-то мне задали вопрос: «Что самое сложное в вашей профессии?». Так вот, самое сложное — выходить на сцену и петь лучше, чем в прошлый раз.
— На сцене вы безумно обаятельный и наверняка знаете об этом. Вы сознательно обаятельный или это само собой получается?
— Когда я выхожу на сцену, я испытываю искреннюю любовь к каждому человеку, который сидит в зале. Если этого нет, то и смысла выходить и петь нет никакого. Думаю, я по-настоящему живу и по-настоящему счастлив только на сцене, когда я чувствую единение с залом. Так что, наверное, обаяние возникает само собой.
— Случалось уходить под стук своих каблуков?
— (смеется) Такого, чтобы меня провожали зловещей тишиной или гнилыми помидорами, не было. Одна из причин, по которым я достаточно поздно вышел на сцену — я очень самокритичен. Я долго принимал решение петь. К сожалению, сейчас на сцене очень много посредственных певцов, мне не хотелось быть одним из них.
— Откуда идет симпатия именно к народной песне? Вы поете эстрадные, военные песни, но народная преобладает…
— Не преобладает, но занимает очень большое место. Наверное, потому, что я русский человек. Я застал еще время, когда свадьбы в деревнях гуляли по несколько дней, гуляли не под магнитофон — просто пели все вместе «Ой, то не вечер», «Туман яром», «Вьюн над водой», «Распрягайте, хлопцы, коней»…
Очень сильны впечатления от моей бабушки, которая была уникальной русской женщиной. Она пережила и оккупацию, и послевоенную разруху, подняла свою семью, помогла детям и внукам. Бабушка преподавала немецкий язык в школе, но всю жизнь параллельно вела кружок русской песни. Она знала огромное количество русских народных песен, в том числе и песен с языческими корнями. Знала все куплеты в «Хас-Булат удалой» и «Когда б имел златые горы», а их там бесчисленное количество — она все знала! Этот дух, какой-то непередаваемый словами, я от нее впитал. Бабушка сказала незадолго до смерти: «Дети, когда будете меня хоронить, вы не плачьте, не надо. Просто пойте русские песни».
— Так получается, в вашей семье были певцы?
— Профессиональных не было. Просто все в роду, особенно по материнской линии, пели очень хорошо. У моего отца потрясающий лирико-драматический тенор. Когда мы собираемся за одним столом, меня не слышно — он перекрывает мой голос в два раза. Отец всю жизнь проработал на заводе, прошел путь от рабочего-станочника до начальника цеха. Ручищи огромные! А мог бы стать очень хорошим певцом.
Отец постоянно смотрит Youtube, какие записи с концертов появились. На концертах иногда сидит и плачет. Это очень трогательно.
— Когда-то легендарная солистка нашей филармонии Сиркка Рикка выступала с программой «Песни народов мира»: она пела народные песни разных стран на языках оригиналов. Возникала ли у Вас идея сделать программу такого рода?
— Честно сказать, не возникала. Не думаю, что на данный момент лично мне это было бы интересно. Мне кажется, что спеть по-настоящему искренне именно народную песню возможно, только если ты вырос в культуре этого народа, впитал ее дух. Если бы у меня появилось лишнее время, я бы больше поискал древних языческих славянских песен, древних церковных распевов или казачьих песен…
Надо гордиться тем, что ты русский, гордиться тем, что у тебя великая история и великая культура, которую мы в лучшем случае знаем на десять процентов.
— Действительно так мало?
— Почему-то во всем мире принято гордиться своими национальными корнями. Посмотрите, до сих пор не прошла волна интереса к кельтской музыке. А как гордятся Балканы Бреговичем и Кустурицей, как гордятся тем, что они сербы, хорваты, македонцы! А русские… У нас, простите, либо кабак, либо лубок, либо что-то, сильно напоминающее русский фольклор, но только издалека: баба в кокошнике, рядом прыгает баянист, все сверкает — только к русскому фольклору это не имеет никакого отношения.
Слава богу, сейчас еще остались фольклорные коллективы, которые живут на копейки, но несмотря ни на что поддерживают традицию: ездят в экспедиции, что-то собирают, обрабатывают, поют, дают концерты. Передача «Играй, гармонь!» на «Первом канале» идет до сих пор. Но кто будет смотреть Первый канал в воскресенье в полдевятого утра? Никто. Зато если вы приедете в Германию или Францию, то среди огромного множества телевизионных или радиоканалов точно найдете несколько этнических, где звучат свои родные национальные мелодии.
А у нас это вроде как живет, но мы все равно как Иваны, не помнящие своего родства. Поэтому я очень люблю ездить по России и петь с оркестрами русских народных инструментов. На удивление, получая мизерные деньги, эти оркестры живут и находятся в очень хорошей профессиональной форме. У нас, как всегда, все держится на энтузиазме.
— Как работалось с оркестром «Онего»?
{hsimage|Владислав Косарев и оркестр "Онего"||||}
— Замечательно. Во второй раз уже чувствовал себя более уверенно, уже как к своим приехал. Геннадий Иванович Миронов — совершенно уникальный человек, кладезь оптимизма, жизнелюбия, шуток. Историй. И при этом он потрясающий профессионал: все, что касается оркестра, его дирижерской работы делает безукоризненно. А с профессионалами приятно работать — сам у них многому учишься.
-Вы можете загореться романсом, если мелодия не очень тронула, а текст замечательный?
— Знаете, не было в моей практике такого, чтобы я закрыл свои уши на интонации, идущие вразрез со словом. Я изначально выбираю себе в репертуар вещи, которые оставили след в душе. Бывает так: услышу песню, хожу и мучаюсь — я должен ее спеть. Есть много хорошей музыки, но я не пою ее — не потому, что она плохая, а потому, что она мне не близка. Как в жизни: вы общаетесь с близкими вам людьми, а есть огромное количество милых людей, с которыми отношения не складываются. Так и с произведениями, они тоже живые.
— Есть ли в вашем репертуаре песня, которую вы могли бы считать своим портретом?
— Их будет несколько: «Королева красоты», «Ноктюрн» Бабаджаняна, «Что знает о любви любовь», «Женщина в окне», «Выйду на улицу», «Ой, то не вечер», «Да в саду дерево цветет». Вот такое сочетание.
Полный вариант интервью читайте на сайте Карельской государственной филармонии
