Как-то зимой в солнечное забайкальское утро Катя привязала к валенкам коньки-ледянки – была её очередь кататься – и вышла на улицу.
Ночью выпал пушистый снег. Катя глубоко вдохнула его вкусный морозный запах и залюбовалась крупными снежинками. Она осторожно почерпнула рукавичкой горсть снега и в который уже раз удивилась неповторимости небесных посланниц. Катя встряхнула рукой и огляделась. Никого из подружек не было. Одной кататься скучно, но следующая очередь на коньки была сестренки Веры, а она ни за что не даст покататься лишнее время. Катя поехала по дороге, с некоторой жалостью сминая мягкую серебристую парчу, и тут она увидела Маруську с нижней улицы. Катя подъехала к ней. Маруська обрадовалась и выразила это невнятным мычанием.
Девчонка была умственно отсталой, называли её полудурком. Никто с ней не играл. Она часто присоединялась к группе ребят, что-то пыталась сказать, иногда не к месту закатывалась смехом, хватала рядом стоящих за руки. Когда играли в лапту, неуклюже бегала рядом, старалась схватить мячик. Её отталкивали, ругали, обзывали. Маруся не отставала, – тогда её брали за руки и, уверяя, что идут к ней поиграть, приводили домой, где девочку встречала бабушка: «Опять ты к ребятам лезешь?» Маруся что-то жалобно бормотала, понятно было только: «Игать, игать». Бабушка её забирала и всегда приговаривала: «Прости, Господи». Внучка была сирота, родители погибли на войне. Марусю не били – что-то подсказывало ребятишкам, что такого человека нельзя обижать. Правда, человеком её и не считали, что само по себе было жестоко. Однако Маруся не обижалась. Она уже была подростком, но вела себя как двухлетний ребёнок.
Восьмилетняя Катя и высокая нескладная Маруся, оказавшись одни на улице, стали играть в догоняшки. Катя убегала на коньках, а Маруся её ловила. Обеим было весело. Игра была самая простая, понятная. Снега навалило много, падать было мягко. И так они играли довольно долго. Кате стало жарко и захотелось пить. Она сказала, что ей надо идти. Маруся стала что-то горячо говорить на своём языке, останавливать Катю, ей хотелось поиграть ещё.
Что тогда побудило Катю обидеть Марусю, зачем она это сделала? С трудом освободившись из цепких Марусиных рук, она направилась домой. Но зачем-то остановилась и крикнула: «Полудурок!» – и тут же с ужасом поняла, что совершила непоправимое. Маруся смотрела на неё с отчаянием, обидой и непониманием. За что? Почему Катя обозвала её обидным прозвищем после того, как они так хорошо вместе играли? Её некрасивое лицо сморщилось, маленькие глазки с белыми ресницами заморгали, и Катя увидела, как из них полились слёзы. Маруся повернулась и, понурившись, давя мягкий снег большими подшитыми валенками, пошла домой. Как хотелась Кате броситься за ней, и как-нибудь всё уладить! Но на улицу вышла Галька, и уже нельзя было это сделать. Засмеют ведь, что играла с Маруськой-полудурком.
Катя никому не рассказывала об этом случае. Девочка чувствовала свою вину, но не сразу своим детским умом разобралась, что натворила. Катя долго переживала, припоминая, как они весело играли, и Маруся вела себя как все девчонки, даже кричала: «Попалась, попалась, Катя!» Значит, не такая уж она ненормальная, как все думали. Просто не похожа на других и была добрее многих ребят и не жадная. Даст ей бабушка с собой на улицу калачиков или семечек, а Маруся всё и раздаст ребятам. Бабушка, конечно, ругала её за это: «Простодыра ты, Маруська! Последнее отдашь».
Катя поняла, что Маруся, может быть, в первый раз почувствовала себя обыкновенной девочкой – с ней играли на равных, как с подружкой. Она так бурно радовалась, и вдруг Катя всё испортила, повела себя так жестоко, так глупо.
Маруся больше никогда не подходила близко к Кате, у которой при каждой встрече сжималось от стыда сердце.
Через год бабушка увезла Марусю в какую-то специальную школу. Потом и сама уехала. Катя случайно увидела, что бабушка стоит с узлами у конторы, ожидая машину до районного центра. Девочка вдруг сорвалась с места и кинулась домой. Там она лихорадочно оглядела немногочисленные игрушки. Вот это! Маленький пупсик! Он, правда, потёртый, но лучше ничего не было. Она схватила игрушку и быстро побежала назад. Как раз успела: бабушка уже садилась в кабину грузовика. Катя подбежала и, задыхаясь от бега и волнения, прерывисто сказала:
– Вот… для Маруси… передайте…
– Ты её подружка, что ли, как зовут-то? – спросила бабушка.
– Ага. А зовут Катя.
– Передам, передам, – пообещала старушка. Машина тронулась.
