Заонежский фотолюбитель Людмила Дубровина и ее натюрморты
Несколько лет назад, листая новости одной из социальных групп, случайно наткнулась на фото – натюрморт с хлебом – и охнула: как будто какая-то сильная воронка затянула меня в эту фотографию! Не раз возвращалась, чтобы снова окунуться в то состояние. От фото веяло стариной, деревней, шел необыкновенно духмяный хлебный запах, и чувствовалось еще оставшееся от печи тепло. И это полотенце, которым он был слегка прикрыт, и стеклянная банка с молоком, и свежий творог – всё было из моего детства. Ссылка стояла на страницу автора – Людмилы Дубровиной. Не задумываясь, попросилась в друзья. 
Людмила Дубровина по образованию биолог, окончила ПетрГУ. Кандидат биологических наук, в прошлом старший научный сотрудник лаборатории гидробиологии Института водных проблем Севера Карельского научного центра РАН. Жила и работала в Петрозаводске. Почему она и ее муж Александр оставили город и поселились в деревне – разумных объяснений у них нет.
В конце 90-х годов старый товарищ Александра, мужа Людмилы, Вадим Леонидович Анисимов пригласил его помочь восстановить придорожную часовенку Святого Духа в заонежской деревне Типиницы. Она попросилась с ними, предполагая пробыть там дня три. Сын предупреждал их, что это такой край – «побываете, потом не отпустит!». Так оно и случилось.
Вскоре подошел пенсионный возраст, муж оставил работу в МЧС, Людмила – своих коллег по институту, и они укатили в Заонежье. И вот уже 20 лет как семья Дубровиных поселилась в Типиницах.
– Мы просто живем здесь, соблюдая деревенские традиции, уважая тех, кто остался в деревне и гармонично сосуществует с миром. Здесь в деревне ничего не значат ни твои старые должности, ни регалии. Тебя воспринимают только по делам, – рассказывает Людмила. – Единственно, чего мужу не хватало здесь, так это соснового леса рядом с деревней.
Поэтому каждую осень и весну они сажали маленькие сосны вокруг своего дома, и теперь у них свой сосновый бор. А однажды Александр привез со своей родины, Урала, несколько маленьких пихт, они хорошо прижились и стали большими и красивыми деревьями. Во дворе растут две красавицы лиственницы, кедры и два дубка. Появилось желание снимать всё, что окружает. И вот уже много лет Людмила Дубровина не расстается с камерой.
– Людмила, как давно в вашей жизни появилась фотография? С чего все началось?
– На первом курсе университета мне подарили «Зенит», и я начала вести хронологию жизни однокурсников. Позже ходила с ним в походы в Хибины, Приполярный Урал, Кавказ. Сейчас у меня старенькая «Сони», этой камерой я снимаю почти 15 лет.
Кстати, мой дед был фотографом, в молодости работал в газете во Владикавказе. У нас сохранились сделанные им фотографии и его фотокамера «Москва».
– Какой раритет! А она рабочая? Вы пробовали ею снимать?
– Сохранились фотокарточки, сделанные дедом. Есть очень интересные снимки, можно сказать, сцены из жизни сельской интеллигенции 40 — 50-х годов. Камера рабочая, и пластины сохранились. Думаю, как-нибудь с внуками попытаемся реанимировать ее, им это будет интересно.
– Многие считают, что натюрморт – «мертвая природа», и это скучно. Признаюсь, и я когда-то относилась к этому так же. Как вы пришли к натюрморту?
– Соглашусь с вами. Поначалу, натюрморты мало меня привлекали, пока на одном из фотосайтов не познакомилась с людьми, увлеченными этим жанром, – Элеонорой Григорьевой из Риги, и Елизаветой Шавардиной, она из Иваново. Они и посоветовали мне использовать предметы деревенского быта, что, с их точки зрения, интересно нынешнему зрителю. Терпеливо разъясняли, как ставить свет, как из кучи барахла на моем снимке, соорудить привлекательную картинку.
А голландцы натюрморт называют «тихой жизнью вещей». Знаете, мне нравится один мой натюрморт, это скорее зарисовка: надо было снять стеклянную банку или бутылку. Я придумала положить ее и дополнила веткой. Этот снимок до сих пор вызывает у меня тихую грусть. Тогда я поняла, что такое тихая жизнь вещей.
– Понятно, что прежде чем сфотографировать натюрморт, его надо создать. Это для вас сложный процесс? Долгий?
– Бывает по-разному. Увидишь луч света на столе или приобретешь интересную вещь, кувшин, берестяную корзину и начинаешь складывать в голове картинку.
Заговорили недавно с подругами-односельчанками о том, как раньше носили бутылки молока и хлеб в авоське. Светлана Савинцева вспомнила, что в ее замечательном старинном доме есть такие авоськи и одну она мне даст поносить. Заполучила я ее, а потом сложился сюжет. Иногда это происходит быстро и просто, иногда снимешь 20-30 кадров – и все в корзину! Есть вдохновение – получится, нет – значит, нет.
– Как приходит вдохновение?
– Независимо от меня. Вдруг обнаруживаются какие-то интересные предметы, складывается картинка, появляется история. А еще цвет и обязательно нужный свет! И все это происходит с какой-то скоростью!
Наверное, мне не хватит слов, чтобы описать это. Скажу только – внутренняя дрожь появляется, аж вспотеешь! Все это вместе, наверное, и называется вдохновением?
– Людмила, вот смотрю на этот натюрморт: чулан, на старом дощатом столе кадушка, гроздь калины, рыбацкий плащ на гвозде, лампа «летучая мышь» со своим таинственным светом… И такое впечатление, что эти предметы общаются между собой. Может, за этим фото есть какая-то история?
– Интересно, что вы обратили внимание на этот снимок. Обычно со временем какие-то снимки становятся мне не интересными или вижу недостатки, которые режут глаз. А этот натюрморт мне до сих пор нравится, а сделан был уже восемь лет назад. Тогда я обнаружила, что керосиновая лампа «летучая мышь» работающая. Одновременно в старом разрушенном доме нашла чу́дную кадушку. А все остальное как-то быстро сложилось, само собой и почти сразу…
Представила — пришел хозяин, повесил плащ на гвоздь, зажег лампу. Жена подала борщ, поставила на стол настойку на калине…
– Одни предметы – один мир, другие – другой… То, глядя на ваши фото, попадаешь в прошлое, то в настоящее, а иногда ну просто советский натюрморт. К какому времени вас тянет больше и почему?
– Мне нравится представлять, что снятый мною сюжет – это кусочек чьей-то далекой жизни. Очевидно, что картины советского времени мне ближе и понятнее. Это уже воспоминания о родителях, о молодости, о той жизни, которая реально мною ощущается в этих предметах. А вообще я живу настоящим днем, и он мне нравится больше всего.
Мы живем совсем по-деревенски. Воду носим из колодца, по утрам хожу давать корм курам, расчищаем дорожки от снега, топим печку с лежанкой, а по субботам баню. У меня немало натюрмортов из моей современной жизни.
— Насколько я понимаю, ваша фотостудия — это ваш деревенский дом. Ставите ли вы специальный свет, как вы собираете или выбираете объекты для съемок?
– Да, я снимаю в своем доме. Здесь удивительный свет, и он у меня часть сюжета. Как-то накануне вербного воскресенья я заметила на столе, где стояли туесок и деревянный ковш, луч света из окна. Я быстро положила в ковш яйца, рядом бросила веточку вербы и успела снять несколько кадров прямо с руки. Представляете, это фото, вместе с другим, стало победителем на международном конкурсе года в номинации натюрморты! Это было в 2019 году на сайте «35 AWARDS».
– А цвета? Как их ищете, сочетаете?
– Выбираю скорее интуитивно. Впрочем, у меня небольшой выбор предметов. Я не могу сходить и докупить нужную мне вещь в деревенском магазине. Бывает, что на фотосайте тема конкурса, например, «Черное на красном», соответственно, выбираешь цвета.
Кстати, мы говорили чуть раньше о калине – это удивительная ягода! Если правильно поставить свет, она, простите за тавтологию, будет светиться!
– Вижу, что ваши натюрморты часто на фоне дверцы какого-то старинного предмета. Это дверца буфета или какого-нибудь «шкапчика», как говорят заонежане? И она все время меняет цвет – от сизо-синего до цвета теплого дерева. Приоткройте секрет…
– О, это приобретение вдохновило меня на новые сюжеты! Шкафчик я купила, а стенку от другого шкафчика нашла на помойке у соседей. Мне рассказывали, что в Типиницах когда-то была мастерская, где делали мебель и, по-видимому, эти «шкапчики» местного производства. А цвет фона очень зависит от времени суток, от чего отражается, попадая ко мне в окно и как я его направлю, используя различные экраны, чаще это простые картонки, которые всегда найдутся под рукой.
– Бывает так, что уже в процессе съемки композиция может сильно измениться?
– Да, конечно, так в основном и бывает. Например, у меня плохо получаются композиции с салфетками, но иногда хочется использовать что-то аутентичное. У меня есть старинное, домотканое полотенце, но мне так и не удалось снять с ним натюрморт. Оно белое с красной вышивкой, никак не удается вплести его в общий рисунок, потому чаще использую льняные полотенца серого цвета, с кружевами собственного изготовления или вязаные салфетки с крупным рисунком.
– А если ничего достойного для натюрморта не попадается на глаза? Ничто не наводит на тему? У вас бывает творческий кризис?
– Да, конечно… Особенно сейчас, когда день короткий, света мало. Меня часто вдохновляют не только предметы, но и свет. Я вообще-то не так часто снимаю натюрморты. Мне интересны и жанровые фото с односельчанами – это целая жизнь, настоящая.
– Наверняка среди тех, кто повлиял на ваше творчество, были и деревенские люди?
– Вообще, надо сказать, мои друзья и знакомые, реальные и виртуальные, здорово поддержали меня в моем новом увлечении. Елена Землякова и Катерина Маньшина, Людмила Бурканова и Андрей Акимов… Мои однокурсники, коллеги и, конечно, односельчане. За что им всем спасибо!
В нашем мире есть такое чудо – свет, и есть люди, которым дано этот свет увидеть и показать другим. К ним относится и Людмила Дубровина. И к той редкой породе скромных людей, для которых жить в гармонии с миром – природа это или люди, неживые предметы или животные – дело житейское.
Она считает себя обыкновенным фотографом-любителем, но за этими натюрмортами стоит настоящий фотохудожник. Людмила Дубровина не даёт названий своим фотографиям, предоставляя полную свободу зрительской фантазии. Может, потому они магическим образом притягивают к себе взгляд любого, заставляют задуматься и, возможно, у каждого появляется своя история – выдуманная или настоящая.
Фото Людмилы Дубровиной
