Литературно-пластический перформанс по мотивам «Преступления и наказания» представили в Национальной библиотеке Карелии. Постановщики Алена и Леонид Прокофьевы — люди отважные: не секрет, что если хочешь быть оплеванным, нужно замахнуться на классику.
Федор Михайлович Достоевский, при всём уважении к его пророческому дару, даже подозревать не мог о двух вещах относительно своей персоны. Первое — что он писал для детей среднего и старшего школьного возраста. И второе — что на основе его произведений можно делать перформансы. Он слова-то такого не знал. А вот к сожалению или к счастью — вопрос открытый.
Эту Библионочь я провела в Национальной библиотеке Республики Карелия на загадочном мероприятии «Хулиган моего сердца, или 730 шагов к…». Неопределенное название было выбрано под стать жанру. Собравшиеся киночтецы (а тема этой Библионочи звучала как «Читай кино!») увидели литературно-пластический перформанс по мотивам «Преступления и наказания». Таким непривычным образом мы отметили 150-летний юбилей популярнейшего романа и 185 лет со дня рождения Ф.М. Достоевского. Память автора почтили вставанием. А также хождением, хореографической композицией и аудиовизуальной трансляцией.
Руководители и постановщики перформанса, Алена и Леонид Прокофьевы, люди отважные, так как не секрет, что если хочешь быть оплеванным, нужно замахнуться на классику. Как раз руки-то и оторвут при замахе. Или крылья обломают. Неравнодушные критики съедят за хрестоматийное произведение даже постоянных жителей Олимпа, причем со шнурками, не то что начинающих режиссеров. Ну а пока они собираются с силами, можно и простым смертным, не имеющим отношения к искусству перформанса, порассуждать об увиденном. Может, кое-где и славу безумству храбрых пропеть, служа сохранению традиций отечественной литературы.
Еще до начала по залу ходили люди в черном, нагоняя на кого тоску и желание уйти куда подальше «от чудиков этих», на кого тревожный интерес. Всё-таки мы город провинциальный, не избалованный перформансами и прочими хэппенингами. Это способствует лояльности зрителя, потреблявшего, образно говоря, всё больше морковь да репу, а тут — на тебе! Авокадо, овощ заморский! Попробовать хочется. Ну вот, сидим, жуем, анализируем, по принципу «на вкус, на цвет…». Сравнить-то почти не с чем. Я вошла в число тех, кто распробовал, по крайней мере, на эмоциональном уровне.
«Хулиган моего сердца…» создал атмосферу Петербурга Достоевского, в котором мечется бедный Раскольников и мучается раздираемый своими бесами Свидригайлов. Их страсти обрамляют страдающие Соня с Дуней. Тягостное впечатление удалось создать при помощи видеоряда серой мутной Невы, таящей в себе не иначе как воды Леты, и обработанных эпизодов классического художественного фильма, который каждый советский зритель проглотил под цепким взглядом учительницы литературы.
Поначалу я скучала: ну ходят туда-сюда студенты Карельского колледжа культуры и искусств, руками взмахивают, изображают толпу людей, где каждый обладающий голосом всё равно останется неуслышанным, как бы жизнь его ни корчила. Идея со времен творения мира не нова. И столько же лет неразрешима. Но потом, во многом благодаря аудиовизуальной трансляции (автор — Евгений Марков), мягко входишь в действие, не отвлекаясь на факультативное. Возникает эффект, провозглашенный Библионочью, — кино начинает читаться: через выразительные движения исполнителей А. Спириной, Д. Кольцова и А. Прокофьевой, глаза Раскольникова на плазменных панелях, молчаливо рассказывающие трагедию 730 шагов от своего дома до эшафота, расположенного в квартире старухи-процентщицы, сцену объяснения Родиона Романовича с Соней, спроецированную на центральный экран конференц-зала, где происходило всё действо.
Я подумала, что главной идеей «Хулигана моего сердца…» была сложность и разрушительная навороченность современного человека, которую авторы пытаются показать через образ Раскольникова. Именно этому служит форма перформанса — многослойная, трудно интерпретируемая, собирающаяся из разрозненных осколков в единое зеркало, которое транслирует в зал: смотри, дорогой, может, его шаги созвучны твоим? Понятно, что процентщицы своё отжили как ненужные ухваты и старинные ридикюли, но проблемы-то остались те же. Кто я, что меня гложет, спать не дает даже после многочасового «Комеди-клаба» на ночь? И не может себе человек ответить. Мается. Как и зритель в зале, «не полюбивший авокадо».
Единственное, что меня на всех виденных мною перформансах, включая и этот, удручает, — отсутствие внятного финала. Заключительной точки, понятной каждому зрителю. То ли форма у современного искусства слишком расплывчатая, то ли еще какие трудности, но сильной позиции конца нет. И от этого 730 шагов так и остаются звучать в потемках Библионочи. А мы идем себе дальше, пытаясь преумножить их, чтобы самостоятельно дойти до ответов на вопросы бессмертного романа Достоевского «Преступление и наказание», который выдержал всё, как и подобает глыбе.
Фото Национальной библиотеки Карелии
