Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Гаструляция

sestra_ logotipНет приятнее места, чем метро. Фома любил метро за то, что летом там прохладно, а зимой тепло, за его темные торжественные своды, а еще за то, что в автобусах его укачивало. Вот и сегодня его стопы прокрались в царство подземки и забрели в подоспевший поезд.

Фома почти никогда не садился на местные диваны, а горделиво вытягивался к потолку, касаясь рукой верхних поручней, потому что сидеть ему было стыдно: сначала он стыдился уступить входящим женщинам и старикам место, боясь показать люду свою уступчивость и слабость, а потом раскаивался, что не уступил место, и еще долго терзался по этому поводу, как будто убил человека. Однако сегодня он весь день мотался по городу и устал как собака, поэтому не смог преодолеть искушение и протиснулся в единственную оставшуюся свободную от людей прогалину метрополитеновского дивана.

 

Злая судьба, видно, прознала об этом, и назло Фоме на следующей станции в вагон вошла упитанная молодая особа и остановилась прямо напротив его носа. Он с ужасом понял, что не может определить, отчего у нее такой большой живот, то ли из-за того, что она беременна, то ли из-за ее пристрастия к мучным продуктам. Что делать дальше, он не представлял. Если уступить место женщине с животом, а потом окажется, что она не беременна, – будет скандал, но и сидеть как ни в чем не бывало перед вероятно беременной женщиной казалось ему страшным преступлением.

 

На фомином лбу выступил пот, а лицо исказилось в гримасе отчаяния и ненависти ко всему белому свету и особенно к этой сомнительно беременной женщине, и он затравленно огляделся вокруг в поисках товарищей по несчастью. Ведь если рядом сидят молодые здоровые парни, похожие на него, значит он такой не один, и все они страдают вместе с ним одною общей бедой. Увы! Вокруг Фомы собрался паноптикум старух и стариков на пару с малолетними сосунками, которым по рангу полагалось уступать место беременным строго после него.

 

Он начал судорожно перебирать в уме варианты спасения, незаметно поглядывая на дородную особу. Неожиданно у Фомы забрезжила надежда, что такая упитанная никому не нужна, что такая не может быть беременна. Однако вскоре к огромному его разочарованию он разглядел на том самом злополучном ее пальце золотое кольцо. Не стоило и мечтать об ином. На женщине была короткая темная шерстяная юбка, которая вполне могла быть кофтой, выглядывавшей из-под осенней куртки. Шею ее опоясывал легкий оранжевый шарф. Нет, она была совсем не в его вкусе, – но ведь у мужчин бывают разные вкусы…

 

Фома уже почти потерял счет времени, забыл, как существовать на этом свете, но внезапно женщина сдвинулась с места и как корабль, рассекая людской поток, направилась к выходу из вагона. Он понял, что спасен и что загадочная женщина собирается покинуть поезд. Все его тревоги и печали вмиг исчезли, и он стремительно встал с сиденья и расправил широкие плечи, вновь гордо взглянув на окружавшую его толпу, а толпа вокруг даже не догадывалась, какая угроза миновала его и как же он счастливо себя чувствует!

 

Хотя все его страхи благополучно разрешились, Фома так и не ответил на главный вопрос: беременна ли эта женщина? Он уже не мыслил свое существование в неведении, поэтому когда она вышла из вагона, он превратился в ее тень. Некоторое время, пока они шествовали по платформе метро, у него не хватало духу с ней заговорить. Наконец, когда она уже добралась до эскалатора, ведущего наверх к солнечному свету и звездному небу, он решился.

 

– Простите, но мне надо знать, – пролепетал Фома, – вы беременны или нет?

 

Молодая особа молчала, но он настойчиво повторял свой вопрос, пока она не ответила:

 

– Чего вы от меня хотите?

– Я хочу, – закричал он, не сдержав себя в руках, – чтобы вы честно ответили мне на мой вопрос: вы беременны?

 

В приступе гнева Фома схватил ее за руку, и она поникла, испуганно произнеся:

 

– Я беременна!

 

Он облегченно выдохнул и отпустил рукав ее кофты. Значит, она была беременна. Знай он об этом раньше, не испытал бы столько пустых страданий, а просто уступил бы ей место. Слава Богу, что она вышла так скоро…

 

– Слушайте, а кто вы вообще такой? – добавила она, вызвав его из забытья. – Как вы узнали про беременность? Мне самой только недавно сказали, что у меня началась гаструляция – срок две недели…

 

– Гаструляция, всего-навсего две недели? – воскликнул Фома, не выдержав ее последних слов, и схватился за грудь.

 

Опять припадок. Голова закружилась, кровь забилась в висках, он отошел в сторону от людского потока и прижался спиной к колонне, выхватывая ртом воздух.

 

– Мужчина, с вами все хорошо? – поинтересовалась беременная.

 

Ему было совсем не до нее, он задыхался, но все же сумел прохрипеть в ответ:

 

– Изыди, пожалуйста, изыди! Из-за тебя я только что потерял десять лет жизни!

 

Она испуганно дернулась прочь, а Фома так и остался стоять, опираясь на колонну и приводя в порядок прерывистое дыхание. Рядом продолжала струиться река человеческих тел. Его голова совсем опустела, и он почувствовал, насколько холодным может быть мрамор, если к нему крепко притереться.

 

Фоме захотелось еще пожить.