Юра Долгов, студент-медик первого курса, был немного пьян и пребывал в прекрасном расположении духа. Часы показывали еще только половину десятого вечера, а вечеринка, устроенная по случаю начала учебного года, уже выглядела многообещающей.
Прекрасная половина человечества демонстрировала чудесное разнообразие: скромные отличницы, свои девочки-пацанки, утонченные айфонно-космополитонские дамы, в общем, выбор на любой вкус. Тем более он уже присмотрел себе запасной вариант. Соня, может быть, красавицей не была, но когда их взгляды пересекались, зеленые глаза смотрели так, как будто у нее вдруг возникла какая-то удивительная светлая мысль, которой она очень хочет с ним поделиться. Юра был заинтригован, однако от дальнейших поисков не отказывался.
Само действо происходило в шикарных апартаментах Кристины Насоновой. Дореволюционный дом на Васильевском острове: капитальный ремонт, высоченные потолки, три комнаты и условие от родителей – никаких пьянок-гулянок. Поэтому все курящие должны были в обязательном порядке перемещаться на кухню под вытяжку.
– Слушайте, а вот интересно, почему вы пошли на медицинский? – затягиваясь тонким «Вогом», спросила Кристина. – Со мной все понятно, предки-профессора, мне деваться некуда. Точнее после окончания есть, конечно. А вы-то? Связей нет, денег не заработать. С чего вдруг?
– У нас в городской больнице врачам квартиру дают, но ехать никто не хочет к нам. Отучусь – и вернусь, – скороговоркой выпалила Жанна из Якутии с модными квадратными очками и феерически начесанной челкой. – Или устроюсь на газпромовские разработки, там фельдшера нужны.
Все понимающе закивали.
– Я на стоматолога буду учиться. Если устроиться, можно денег поднять, – протянула Ира со стоматологической фамилией Фишман, и на кухне повисла тишина.
– А ты, Юра? Чего отмалчиваешься?
– Ну, у меня долгая история, а мы уже почти докурили.
– Да ладно тебе, давай, рассказывай, – загалдел народ со всех сторон.
– Хорошо, слушайте, – Юра выпустил в воздух сизую струю «Кэптан Блэк», затушил окурок и достал из пачки новую сигарилу.
– Когда я был маленьким, мы жили в доме напротив больницы. Не прямо окно в окно, но угловые квартиры видели, что происходило в угловых палатах, вот так, – он взял две пачки сигарет и поставил их рядом друг с другом. – Там же, под нашими окнами, был въезд для машин скорой. Когда мне было скучно, я сидел и смотрел, как они подъезжают с мигалками и выгружают больных на носилках. Потом доктора садятся обратно, и машина отправляется на следующий вызов. И так круглые сутки. Почти как телевизор, только без перерывов на рекламу
В какой-то из дней я заметил, что в палате на третьем этаже загорелся свет. Обычно угловые были темными, и мне стало интересно. Положили туда девочку примерно моего тогдашнего возраста – лет десяти. Всю забинтованную, лицо в зеленке. С неделю, наверное, она лежала, не вставая, под капельницами. Иногда ее увозили на процедуры. Потом начала потихоньку ходить.
Постепенно для меня это стало ритуалом: каждый вечер я садился и смотрел, что происходит в палате напротив. Как она читает, рисует, что-то пишет в тетрадках. И вот что интересно – за все время ее ни разу никто не навестил. И вдруг она пропала. Выписали, конечно, но я помню разочарование, когда вечером увидел снова темное окно на третьем этаже. И на следующий день тоже. И еще через день. Тогда я и решил стать врачом, чтобы когда-нибудь встретить эту девочку из моего детства…
Эффект получился что надо. Девчонки смотрели на Юру во все глаза, парни сосредоточенно мяли окурки в пепельнице.
– Юра, слушай, ты, случайно, не здесь, не на Ваське жил тогда? – спросила, наконец, Маша. Рыжеволосая, длинноногая и очень привлекательная.
– Да, на 26 линии, где Покровская больница
– Я там примерно в это же время лежала. С мальчишками на заброшенную стройку полезла, перекрытия провалились.
– Врешь!
– Серьезно. Хочешь, у родителей спроси.
– А почему они к тебе не приезжали тогда?
– Приезжали. Ты просто не видел, они всегда со стороны двери садились.
По возможности трезво оценив обстановку, Юра понял, что запасной вариант уходит даже не на второй план. Через полчаса он и Маша со всеми попрощались и поехали к нему домой.
***
Гладя под одеялом теплую и мягкую Машину ногу, Юра думал о том, что в мире полно удивительных, но очень приятных совпадений. Маша, засыпая, прикидывала, сильно ли Юра теперь расстроится, если узнает, что в Покровке она никогда не лежала и уж, разумеется, никогда бы не полезла на какую-то заброшенную стройку.
А что на самом деле случилось с той девочкой, мог бы им рассказать врач-реаниматолог Арсений Григорьевич Иванов. Который две недели боролся за нее у себя в интенсивной терапии. Потом почти месяц навещал в хирургическом отделении, ведь в той автокатастрофе погибла вся ее семья. А после этого усыновил ее, потому что в первый день, когда она пришла в себя, он увидел большие зеленые глаза, смотрящие на него так, будто Соне в голову пришла какая-то удивительная светлая мысль, которой она очень хочет с ним поделиться.
