Нового уполномоченного по правам человека в Карелии предстоит выбрать 20 июня депутатам Законодательного Собрания РК. Несколько общественных организаций выдвинули юриста Елену Пальцеву.
По мнению многих профессионалов, юридическая защита, которую оказывает Елена Пальцева, находится на европейском уровне. Не случайно ей передают привет ведущие юристы страны, с которыми ей довелось хотя бы раз поработать на семинаре. Несмотря на внешнюю хрупкость это сильный, выдержанный и готовый к борьбе профессионал. Из тех, о ком говорят: без страха и упрека.
Мы встретились с Еленой в университете, где она преподает с 2008 года. В остальное время она практикующий юрист, участница многих общественно значимых проектов.
– С одной стороны, уполномоченного выбирает власть – депутаты парламента, с другой – уполномоченный должен защищать людей от произвола власти. Нет ли здесь противоречия?
– Противоречия здесь нет. Уполномоченный – это мостик между обществом и властью, он готов услышать позицию обеих сторон и, если не сформулировать решение проблемы, то назвать ее, вынести, может быть, даже на общественное обсуждение. Во всяком случае привлечь к ней внимание. Не во всех регионах активно работают общественные правозащитные организации, поэтому и появился орган, куда стекается информация, в котором анализируются проблемы и формулируются предложения по их решению.
– И все же общественные организации принимают сторону общества, а уполномоченный?
– Он должен услышать обе стороны. Согласно законодательству, уполномоченный должен отстаивать и защищать интересы граждан, исходя из принципов законности и справедливости. То есть иметь не просто законный, но и человеческий подход к решению проблемы.
– Человек обращается к уполномоченному, когда ему не могут помочь ни милиция, ни прокуратура, ни суд…
– Да, когда его уже никто не слышит. Но нужно понимать, что гражданин тоже может быть не прав. Тогда уполномоченный должен разъяснить ему это. Конечно, у кого-то будет разочарование, ведь если законом не предусмотрено больше гарантий, то и уполномоченный помочь не в силах.
– В сложной ситуации уполномоченный не имеет права инициировать расследование, он может только направить рекомендации в правоохранительные органы…
– По нашему карельскому законодательству у уполномоченного очень мало прав. К сожалению, – я об этом не раз говорила, – нет права обращаться в суд. У федерального уполномоченного право на это есть. Нужно выйти с инициативой к Законодательному собранию Карелии для внесения поправки. Кто бы ни был избран уполномоченным на новый срок, это должна быть его первая законодательная инициатива. Тогда будет создан дополнительный механизм решения проблем. Когда есть спор между государством и человеком, суд, как правило, встает на сторону государства. А если с одной стороны будет государство, а с другой – гражданин с поддержкой государства в лице уполномоченного по правам человека, будет создана более благоприятная ситуация для принятия судьей взвешенного решения .
– То есть самое важное, что может сделать уполномоченный, инициировать изменения в законодательстве?
– Он может вынести проблему на обсуждение в Законодательное собрание. По закону он может выйти с докладом на сессию парламента, донести проблему до депутатов, чтобы они ее решили как на законодательном уровне, так и на подзаконном.
– В ситуации, когда принимаются противоправные законы, когда не выполняется Конституция, когда несправедливы судьи, не чувствует ли себя уполномоченный бессильным?
– Дело даже не в том, что закон не соблюдается, дело в том, как его толкуют. Если сравнить нашу Конституцию с международными правовыми актами, текстуально они во многом будут совпадать. Вопрос в толковании прав и свобод и в применении этих прав и свобод на практике. Есть неопределенность некоторых формулировок. Например, понятие «политическая деятельность» и «иностранный агент» применительно к некоммерческим организациям. Под политическую деятельность можно подвести все что угодно, любые отношения с государством. Неопределенность закона является одним из критериев его неконституционности. Прокуратура, полиция и даже суд – часть государства, и в случае спора они склонны трактовать все в пользу государства.
– Уполномоченный по правам человека по закону политикой не занимается. Что такое политическая деятельность, законом не определено. Может ли он открыто высказываться по актуальным проблемам? Таким, например, как митинги оппозиции?
– Уполномоченный – такой же гражданин России, следовательно, на него распространяется статья 29 Конституции. В то же время уполномоченный – публичное лицо и должен понимать, что его неосторожное высказывание может повлиять на политическую стабильность. Поэтому его высказывания всегда должны быть жестко аргументированы. Он должен объяснить, на основании каких фактов, каких событий, каких действий делает свой вывод.
– Тогда возникает проблема общения со средствами массовой информации, которым всегда нужен немедленный комментарий. Уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин с комментариями никогда не торопится. Подождем, мол, когда будет создана рабочая группа, комиссия…
– Позиция нейтральности уполномоченного, может быть, и оправданна: он тоже не хочет подставляться. Если он не может на момент интервью аргументированно обозначить свою позицию, то должен от высказываний на время воздержаться.
– Пока вы не стали уполномоченным, выскажите свое мнение по поводу многочисленных митингов в России. Свидетельствуют ли они о том, что других способов защитить свои права у людей не осталось?
– Это говорит о том, что наше гражданское общество становится самостоятельным. Только митинги не должны приводить к хаосу, не должны быть агрессивными и не должны нарушать право граждан на жизнь и здоровье. Те митинги, которые проходят в Петрозаводске, имеют хорошие цели, но, к сожалению, власть не готова услышать жителей. Может, потому, что интересы власти и населения в вопросах градостроительной политики расходятся.
– Должен ли уполномоченный ходить на митинги, хотя бы в качестве наблюдателя?
– Зависит от его гражданской позиции. Закон не запрещает посещать митинги уполномоченному как гражданину. Это хоть и государственная должность, она не связана многими ограничениями, которые есть у госслужащих. Это огромный плюс. Поэтому во многих регионах на эту должность приходят люди из правозащитного движения. У них не чиновничье мышление, а более свободное.
– Если вы станете уполномоченным по правам человека в Карелии, придется ли прекратить общественную правозащитную деятельность?
– Я просто буду заниматься ею в другом ракурсе. Постараюсь наладить сотрудничество со всеми правозащитными организациями. Я говорила с председателем Правозащитного союза Карелии, за пять лет он ни разу не пересекался в своей деятельности с уполномоченным.
– Какие положительные изменения произошли с того момента, когда в Карелии появился институт уполномоченного?
– Точечные решения проблем есть. То есть люди обращаются, и точечно ситуации решаются. Но необходимо проводить анализ нарушений и при необходимости выходить к депутатам с предложениями о внесении изменений в действующее республиканское законодательство. Пока я о таких шагах не слышала.
– Почему вы решили претендовать на эту должность?
– У меня есть опыт правозащитной работы, есть соответствующее образование — юридическое, есть желание работать, есть силы для реализации задуманного. По специфике своей работы я смотрю на решение проблемы с позиции человека, а не государства. Думаю, что такой уклон является принципиальным в работе уполномоченного.
– Положение уполномоченного по правам человека подобно положению судьи. Многие светила юриспруденции считают, что должность судьи должна быть, во-первых, выборной, а, во-вторых, претендовать на нее может только человек, имевший адвокатскую практику. Насколько я знаю, вы часто выступаете защитником в суде.
— У меня нет статуса адвоката, так как я не состою в коллегии адвокатов. Но я часто представляю интересы одной из сторон в суде как представитель.
– Но в этом случае выполняете функции адвоката?
– Да.
– Как вы считаете, уполномоченный по правам человека и уполномоченный по правам детей должны работать в тандеме?
– Если проблема возникает на стыке, то конечно. Здесь много специфики, так как ребенок до 14 лет сам себя защитить не может, появляются дополнительные субъекты – его законные представители, и таким образом, если ребенок сирота, в его защите изначально участвует государство.
– Уполномоченный по правам человека в России Лукин высказался негативно по поводу так называемого закона Димы Яковлева. Какое у вас отношение к этому закону?
– Мне кажется, его можно было бы принять только после того, как мы изменим порядок усыновления в России и усилим контроль за теми детьми, которые уже попали в семьи. Пообщавшись с сотрудниками фонда «Материнское сердце», я узнала, сколько нужно пройти административных кругов, чтобы усыновить ребенка. Процедура очень сложная, а должного контроля после нет. Сначала нужно реформировать нашу систему, а потом уже отказываться от иностранного усыновления. Мне кажется, просто дети стали разменной монетой в отношениях России и Америки.
– Какие права человека нарушаются в Карелии чаще всего?
– Есть обращения сирот, у которых возникают сложности с получением жилья. Им часто предоставляют его в ненадлежащем состоянии. Или тема, которую мы планируем поднять в ближайшее время, – предоставление бесплатных земельных участков многодетным семьям. Проблема в том, что участки нарезаются, и администрация отчитывается. Но никто не смотрит, что это за участки: там нет коммуникаций, нет даже дорожного подъезда.
– Что должно стать приоритетом для уполномоченного в нынешних условиях?
– Кроме того что обязательно нужно реагировать на обращения, большее внимание следует уделить правовому просвещению граждан. Информирован – значит вооружен. Надо подключать специализированные структуры к решению проблем, выносить проблемы на обсуждение общественности. Ведь народ видит ситуацию изнутри, и практический взгляд может способствовать корректировке законов.
