Представление новой сценической версии Яны Жемойтелите по мотивам романа Владимира Набокова «Король, дама, валет» в постановке режиссера Аркадия Самойлова состоялось в Национальной библиотеке РК. Яркое, динамичное представление, созданное усилиями актеров-любителей, среди которых библиотекари, писатели, офисный сотрудник, вызвало большой интерес зрителей.
Галина Акбулатова делится своими впечатлениями, заставившими ее перечитать роман Набокова.
Надо ли говорить, что сегодня мы живем во времена Набокова? Что его «Король, дама, валет» – это про нас, нынешних, задыхающихся от поп-корновой рекламы, от ежедневных убийственных вестей, что опять кого-то где-то «заказали», но главное – из-за стремления пуппенмейстеров сделать нас послушными их воле клонами.
Набоков писал «Короля…» в Германии в конце двадцатых, наблюдая немецкую бытовую среду и современную ему немецкую массовую культуру. И в этом, и в других произведениях берлинского периода он, нуждающийся, полуголодный иммигрант, не скрывает, насколько его бесит потребительский мирок законопослушных, с оплывшим от сытости мозгом немецких бюргеров:
«Боже мой, как я ненавижу всё это, лавки, вещи за стеклом, тупое лицо товара и в особенности церемониал сделки, обмен приторными любезностями, до и после! А эти опущенные ресницы скромной цены… благородство уступки… человеколюбие торговой рекламы…» (Роман «Дар»)
«Эти именно дети ныне выросли, и я часто встречаю их на рекламах: он, с блеском на маслянисто-загорелых щеках, сладострастно затягивается папиросой или держит в богатырской руке, плотоядно осклабясь, бутерброд с чем-то красным («ешьте больше мяса!»), она улыбается собственному чулку на ноге или с развратной радостью обливает искусственными сливками консервированный компот; и со временем они обратятся в бодрых, румяных, обжорливых стариков, – а там и черная инфернальная красота дубовых гробов среди пальм в витрине…» (Роман «Дар»)
В одном из лучших набоковских рассказов «Облако, озеро, башня» (1937 год) мы наблюдаем, как вылезает зверь из внешне милых обывателей, готовых убить другого только потому, что он не похож на них. Недаром писатель во внешности персонажей часто подчеркивает волосатость – то, что осталось нам от «зверя мохнатого». Горн из «Камеры обскура» в конце романа – чистая обезьяна.
Во всех вышеназванных произведениях – предчувствие того «зверя», который в 1937 году заставит Набокова с женой и сыном покинуть Германию.
Сценическая рефлексия Яны Жемойтелите по поводу «Короля, дамы, валета» навеяна именно «трансисторическим смыслом» романа, предсказавшего повсеместное наступление антикультуры и столь же повсеместное распространение автоматизированных людей-клонов.
Но если первая читка «Опасного танго», состоявшаяся в сентябре, лишь эскизно наметила тему, то новая версия, благодаря уверенной режиссерской руке Аркадия Самойлова, эту тему – тему клонирования – выявила вполне. Разумеется, на эту тему работала вся команда, начиная от ведущего Александра Докучаева, чтецов Сергея Пупышева (Курт Драйер), Юхани Яскеляйнена (Франц), Яны Жемойтелите (Марта) и заканчивая программистом Ильей Кемпи, который наполнил читку точно отобранными видео и музыкой. Кстати, сочетание более крупных визуальных планов на большом экране с менее крупными, «живыми» прекрасно вписалось в концепцию читки, дало ей дополнительный драматургический эффект.
И здесь, предчувствую, возражения радетелей за чистоту жанра (отчасти я их услышала и после читки «Опасного танго»). Дескать, либо читать, либо играть. На это скажу так: в той постмодернистской ситуации, в которой мы все сегодня оказались, возможны и просто толерантная читка (то есть без отношения чтеца к тексту) и заинтересованная читка с театральными приемами. Главное, чтобы не было скучно, чтобы проснулся интерес к исполняемому произведению, на что и нацелен в целом проект «Читка», предпринятой Национальной библиотекой в Год литературы.
Итак, предприниматель Курт Драйер создаёт манекены, способные двигаться как живые люди: «В тишине был слышен мягкий шелестящий шаг механических фигур. Один за другим прошли: мужчина в смокинге, юноша в белых штанах, делец с портфелем под мышкой, — и потом снова в том же порядке… Эти электрические лунатики двигались слишком однообразно, и что-то неприятное было в их лицах, — сосредоточенное и приторное выражение… Конечно, гибкость их была нечто новое, конечно, они были изящно и мягко сработаны, — и всё-таки от них теперь веяло вялой скукой…».
Такой же вялой скукой пропитана и жизнь жены Драйера – холодной красавицы Марты. Пытаясь избавиться от нее, она соблазняет юного Франца, племянника мужа, приехавшего из провинции в большой город, чтобы добиться положения. Но для полного счастья красавице этого мало. Для полного счастья ей нужно избавиться от мужа и завладеть его богатством, что она и хочет предпринять с помощью живого клона – своего любовника.
Юхани Яскеляйнен, воплотивший образ Франца, смог выразительно (в том числе и пластически) донести до читателя-зрителя не только гибкость, но и мечту немецкого юноши, то есть сам текст Набокова: «… и в сияющем магазине, среди золоченых болванок, изображавших торсы, и чистых зеркал, и стеклянных прилавков, Франц разгуливал — в визитке, в полосатых штанах, в белых гетрах — и плавным движением руки направлял покупателей в нужные им отделы…»
Кстати о пластике. Насколько в первом варианте «Танго» танец в исполнении чтецов был сырым, «лохматым», настолько теперь он тщательно выстроен (рука режиссера!): экономно-автоматические, безэмоциональные па Марты навевают мысль об ожившем автомате, исполняющем свой самый страшный танец – танго смерти. И наши догадки оправдываются, когда на большом экране появляются марширующие женщины-клоны в униформе с фашистским знаком.
Хочется надеяться, что этот показ не будет одноразовым, и «Опасное танго» смогут посмотреть в новом году и другие посетители библиотеки.
Фото с сайта Национальной библиотеки
