Год карельских рун продолжается в республике. Одним из ярких популяризаторов поэзии калевальской метрики стала Мария Кундозерова, научный сотрудник Института языка, литературы и истории КарНЦ РАН. В преддверии Года вышла ее монография «Концепт мироздания в карельских рунах». Эксперт стала одним из авторов календаря и книги «Рунола и ее странные обитатели».
В интервью «Лицею» Мария Кундозерова рассказала, как в представлениях карелов создавался мир, кто мог быть главным персонажем «карельской Библии» и почему «Калевала» — это не образец народного творчества.
Вяйнямёйнен мог быть богом
– Мария, какие сюжеты послужили основой для вашей монографии? Во что верили карелы?
– В первую очередь это сюжет о сотворении мира. По представлениям карелов, мир произошел из яйца, снесенного птицей на колено Вяйнямёйнена, который дрейфовал в открытом океане. Птица у него на колене вьет гнездо, откладывает яйцо, которое разбивается, и из его частей образуется небо, земля, солнце, луна и звезды.
Этот сюжет имеет широкое мировое распространение. У финно-угров также бытовал второй сюжет, по которому птица ныряет на дно океана, достает оттуда частичку земли, и из нее образуется весь остальной мир. У карелов есть небольшие отголоски этой версии, но все же основным является сюжет именно о сотворении мира из яйца.
– Это единый сюжет или в рунах встречаются его вариации?
– Я анализировала все встречающиеся варианты сюжета о сотворении мира, и, естественно, среди них много отличий, ведь руны — это фольклорная традиция, в которой не бывает дословных повторений. Могла отличаться птица: у кого-то это была утка, у кого-то гусь, а в Ухте (ныне Калевала) многие рунопевцы пели о том, что это был орел. У одних птица откладывает одно яйцо, у других три, у кого-то семь.
Но в основном у сюжета строгая схема: летит птица, откладывает яйца, и далее происходит сотворение мира. Если бы у карелов когда-то была своя Библия, ее первым сюжетом было бы сотворение мира, а богом — Вяйнямёйнен, который этот мир создал.
– В «Калевале» птица вьет гнездо на коленях девы Илматар…
– Это очень сложная тема — соотношение собственно народной поэзии и текста «Калевалы». У нас долгое время считается, что «Калевала» — это карело-финский народный эпос. На самом деле, это немного превратное понимание. «Калевала» — это авторская поэма. Элиас Лённрот использовал народные варианты рун, переработал их на свой вкус, объединил в определенную сюжетную линию, подчинил ей действия героев и издал, причем в нескольких вариантах. Вариант, который мы знаем, — самый полный, ставший каноническим.
У нас часто, когда говорят про карельскую или финскую мифологию, цитируют «Калевалу». Но возьмем, например, тот же сюжет о сотворении мира: Лённрот придумал деву Илматар, которая плавает в первозданном океане и на коленах которой птица вьет гнездо и сносит яйцо. В народной поэзии такого образа вообще нет. Илматар – это выдуманный персонаж. У Лённрота она рождает Вяйнямёйнена. Но такого тоже нет в народной поэзии. Таким образом, уже самое начало «Калевалы» характерно показывает, насколько отличается она от народной поэзии.
– Продолжая разговор о сюжетах: какие еще образы вы анализировали?
– Второй большой блок — это сюжет о большом дубе. Руны на данный сюжет тоже во многих вариантах записаны от рунопевцев. Как правило, в основе этого сюжета — произрастание огромного древа Тамми. В современных карельском и финском языках tammi означает «дуб», но поскольку в Карелии дубы не встречаются в естественном произрастании, есть предположение, что рунопевцы имели в виду какое-то мифическое древо вообще. Оно произрастает от земли до неба, таким образом соединяя их, символизируя объединение миров в вертикальном членении. Мифы о мировом древе и представление о том, что своей верхушкой оно держит небо, также есть у многих народов.
Наконец, третья группа сюжетов, которой соответственно посвящена третья глава монографии, повествует о путешествии героев в другие миры, или страны. Одна страна — Туонела, загробный мир. В принципе, все страны имеют признаки потустороннего. Но Туонела, или Манала — это царство мертвых в чистейшем воззрении. Еще две страны — это Похьёла и Пяйвёля.
Анализ сюжетов об этих странах показывает, что в карельской мифологии преобладали представления о делении мироздания в горизонтальной плоскости. То есть другой мир находился за водной преградой, а не где-то на небе или под землей. Этот архетип нашел свое отражение во многих сказках, когда герой отправляется за тридевять земель, тридевять морей в другое царство — все это представления о том, что иной мир находится там, за водной преградой.
Трудности исследования
– В аннотации к книге «Концепт мироздания в карельских рунах» отмечается, что исследование проведено на основе накопленного в течение двух столетий материала. Какого именно?
– Речь идет непосредственно о рунах — произведениях калевальской метрики, в основном, эпического жанра, но привлекались и эпико-заклинательные. Они были собраны у карельского народа с 1820 года. Хотя хронологически последняя использованная мной руна была записана в начале двухтысячных, потому что традиция рунопения уже практически полностью завершилась, и в начале XXI века делались единичные записи. Тем более я исследовала самые архаичные сюжеты, а они, как правило, исчезают в первую очередь.
Опубликовано несметное количество собранных рун — по большей части в Финляндии и без перевода на русский язык, конечно. Я анализировала опубликованные источники, тексты, в основном, записанные финнами, когда были живы такие известные рунопевцы, как Архиппа Перттунен. Также в Финляндии смотрела в архиве то, что не вошло в публикации.
– Есть ли в планах продолжение исследования?
– Возможно, я вернусь к этой теме и рассмотрю еще сюжеты, которые относятся и к сотворению, и к обустройству мироздания. Изучать можно много чего, но надо понять, с каких позиций подходить к материалу.
В Финляндии существует целая школа фольклористов, которая специализируется в том числе на карельских рунах. Очень много исследователей изучают, пишут работы на основе поэзии калевальской метрики. Поэтому нужно следить за тем, что они уже изучили, сравнивать методы и подходы, чтобы не повториться. И, конечно же, привлекать к изучению наши архивы.
– Как бы вы оценили современную российскую школу изучения рун?
– У нас в Институте языка, литературы и истории КарНЦ РАН сейчас работают только два специалиста, которые защитили диссертации именно по рунам калевальской метрики. Еще несколько ученых владеют темой карельской мифологии, но не изучают калевальскую метрику. Думаю, в Карелии это все.
В Москве, в Институте мировой литературы, есть исследователь, которая тоже работает по калевальским рунам. Больше я никого не знаю. При этом подозреваю, что в России найдется много исследователей, которые скажут, что изучают «Калевалу». «Калевала» дважды целиком переведена на русский язык, что облегчает задачу. А чтобы изучать народную поэзию, нужно понимать язык оригинала. На русский переведено очень мало рун.
Сам язык рун калевальской метрики очень сложный, в нем много архаичных слов. В записях, сделанных 100–200 лет назад, встречаются слова, то ли неизвестные нам, то ли неправильно записанные собирателем. Часто нужно разбираться в образах и фразах, искать параллели в других традициях.
Например, тот же образ сампо. В «Калевале» – это настоящая мельница, но в народной поэзии сампо никак не называется. И когда собиратели пытались выяснять у исполнителей, что же это, даже сами рунопевцы не всегда могли ответить. Они пели о сампо, но не знали, что это такое. За образом сампо можно искать много разных напластований. В Финляндии вышло большое количество исследований, посвященных образу сампо, и в них десятки вариантов, что это может быть.
Стереотипы «Калевалы»
– Возвращаясь к разговору о «Калевале», нельзя не отметить, что она гораздо известнее и популярнее отдельных рун. На ваш взгляд, стоит ли изменить тренд?
– Да, в последние годы я уверилась в том, что нам нужно это сделать. Когда я читаю в университете курс по карельскому фольклору или где-то выступаю с публичными лекциями, то по реакции слушателей понимаю, что утверждение о том, что «Калевала» – это карело-финский народный эпос до сих пор принимается за чистую монету.
Образы «Калевалы» уже стали стереотипами. Тот же сюжет про деву Илматар – я слышала, как даже некоторые ученые относят его к карельским рунам, что уж говорить о непрофессиональных исследователях, которые пишут, что у карелов было такое-то представление и цитируют при этом «Калевалу».
А образ старухи Лоухи? Все про нее слышали. Но в народных рунах хозяйка Похьёлы не называется старухой, и у нее вообще нет имени.
– Почему сложилась такая ситуация?
– «Калевала» как одна из главных духовных ценностей насаждалась у нас со времен Карело-Финской Республики. Когда появилась эта республика, появился карело-финский народ, а этому народу необходимо было дать нечто объединяющее. Этим объединяющим началом стала уже сыгравшая свою ключевую роль в становлении соседней финской нации «Калевала», которая у нас изначально называлась «эпосом карело-финского народа», а со временем стала именоваться «карело-финским народным эпосом». Как говорится, почувствуйте разницу.
Ну а поскольку в названии появилось определение «народный», то вроде как и подлинно народная поэзия уже не нужна. Карельские народные руны надо было переводить, издавать. А «Калевала» была переведена на русский, затем проиллюстрирована. С тех пор так и осталось. И сейчас это очень удобно тем же издателям, подарочные издания «Калевалы» хорошо расходятся. А карельские руны — это уже более высокая рефлексия.
– Как изменить расклад?
– Может быть, начать со школьной программы. Например, в учебниках по литературе приводятся адаптированные тексты былин. Почему бы нашим ребятам не изучать в таком же виде карельские руны? Не в том стройном сюжете, который нам преподнес Лённрот и который никогда в таком виде не бытовал в народе, но истинно народные тексты.
В республике объявлен Год карельских рун, я смотрю, как люди комментируют это событие в интернете. Многие понимают под ним Год «Калевалы». Отчетливо видно, что они не разделяют эти понятия.
Выйти на Десятилетие карельских рун
– Возлагаете ли вы надежды на Год карельских рун?
– Честно говоря, больших надежд нет. Потому что за год ничего не решить. Но если мы в течение года сможем выйти на Десятилетие карельских рун, тогда уже возможно запланировать работу: адаптировать руны для школьников, издать методические пособия, организовать курсы для учителей. Хотя не знаю, насколько это перспективно и востребовано сегодня. Я понимаю, что я погружена в эту тему и мне, конечно, кажется, что это надо. А учителя так загружены работой, что прочитают с детьми «Калевалу» и хорошо — Год карельских рун провели.
Есть интересные запланированные события, например, если эпидемиологическая ситуация позволит, будет проходить конкурс рунопевцев и песенный фестиваль. Но моя основная претензия к программе Года опять же в том, что в нее включили много мероприятий, посвященных «Калевале», хотя у нас уже был Год «Калевалы», и каждый февраль у нас — месяц «Калевалы». В итоге у людей останется впечатление, что этот литературный эпос и есть карельские руны. А чтобы издать сборник настоящих рун, нужно хоть пару лет подготовки.
– Где сегодня можно прочитать переводы карельских рун?
– В библиотеках надо искать издания нашего Института. Из последнего: в 2006 году у нас вышел сборник «Эпические песни Южной Карелии». В прошлом году выпушено переиздание сборника 30-летней давности «Песенный фольклор кестеньгских карел», в нем опубликована поэзия калевальской метрики, собранная в Лоухском районе. Что-то из отсканированного можно найти в интернете.
– Есть ли онлайн-ресурсы с карельской народной поэзией на русском языке?
– Нет, на русском языке такого не создано, но задумка есть. Думаю, что объявленный Год карельских рун поспособствует тому, чтобы начать этот процесс. Скорее всего, такой ресурс будет создан на базе «ВепКара» (корпуса вепсского и карельского языков, разработанного в КарНЦ РАН. — М.Д.), у нас был разговор с разработчиками, что в эту базу можно внедрить подкорпус карельских рун. Планируется, что там будут выложены тексты в оригинале и переводе и организован поиск по названию, ключевым словам и темам.
