Совсем близко

Всю жизнь мне интересна история моей семьи. Много лет ищу, нахожу забытое, радуюсь вновь обретённому, соединяю разорванное, исправляю ошибки и недосказанности прошлого, изменяя настоящее. В моём Дереве сегодня 26 поколений, мой немецкий 20 раз прадедушка родился в 1272 и его жену звали Ханна. А вот о Свинцовых знала очень мало, только имя своего деда.

Правда, сохранились его аттестаты – второклассной школы и сельскохозяйственного училища, фотографии. Метрики  нет, имена его родителей неизвестны. Родился на марийской земле,  жил на вятской.

И неожиданно даже для себя несколько недель назад я вдруг приняла решение – еду в город Йошкар-Олу, ищу деревню Малую Толмань, работаю в архиве.

Успех пришёл не сразу, трудно было разобраться, к какой  церкви относилась нужная мне деревня, административное деление республики много раз менялось. Шесть дней многочасовой работы помогли обрести 68 моих кровных родичей Свинцовых! Теперь я знаю  своих четырежды, трижды и дважды прадедов и прабабушек. И мне захотелось увидеть своими глазами ту деревню, которую мой дед в юности навсегда покинул, но где около 200 лет жили мои многочисленные предки.

Я очень счастлива, что мне это удалось сделать. Советую всем. Вы почувствуете необыкновенный приток энергии, сил, чувств и мыслей и ваша жизнь приобретёт совсем другой смысл!

Я никогда это не забуду, никогда.

Хмурое  утро последнего июльского дня, низкое мрачное небо, того и гляди разорвущееся дождём. Но я знаю – там будет солнце, ведь мы едем туда, где родился мой дед Никита, где жил мой прадед Свинцов, и прапрадед Свинцов, и моя прапрапрабабушка Марфа, и муж её Кузьма.

Почти заросшая, не сразу и найдёшь, одна на всю деревеньку улица. Как бусинки на ней дома – добротные, из белого кирпича. И ещё крепкие, живые, деревянные. И старенькие, и совсем уже заброшенные. И бабушка Надежда с льнущим к ней как дитя рыжим котом. Уши у него  что ли отмёрзли, я даже подумала, что и тут уже вислоухие шотландцы завелись. «Я инвалид и кот инвалид»,- усмехается баба Надя.

Её немолодое, покрытое крепким загаром лицо, но ещё бодрая походка. Повела показывать свою гордость – шесть козочек, бегут к ней, ласкаются, просят угостить. Её руки натруженные, эти тыкающиеся в них губёшки, и лицо её, такое знакомое по старым иконам. Я никогда это не забуду.

Потери, утраты, давние радости и тяжёлый труд. Терпение и покорность. Мудрость вековая. И вдруг – детская бесхитростная улыбка, в лице её сейчас вся русская земля.

В нарядном окошке с разноцветными наличниками, кружевными занавесочками – Аполлинария Сергеевна. Радушная, приветливая. И чаёк, и банька, и ночёвка – всё для нас. За спиной  у неё –  не виден нам – муж, «дедушка», болеет, лежит. Но к нему она – за всеми уточнениями, по всем вопросам. Даже год приезда сюда на жительство знает точно именно он.

Рядом вьётся внучка Даша, белобрысая, с чудными хвостами и бантами. Смышленая, хотя и пяти ещё нет, послушная, внимательная. И уже помощница.

 

Прохладные сени, огромная цельная печь и местная мадонна с ребёнком. На вопрос о его имени  отвечает: «Никита». Сердце моё сжимается мгновенно, будто своего деда Никиту увидела я сквозь время.

Икона в углу, веточка вербы рядом, верёвочка от крестика на шейке у Даши, чай с малиновым вареньем и своим мёдом, и это я никогда не забуду.

Эту вольную волю, открывающуюся с высокого берега реки Малой Толмани, которая, как и двести лет назад, вьётся и блестит на солнце. И сказочный дремучий лес на другом берегу.

Воздух, который пьётся всем горлом, легко и бесконечно. Неиссякаемо…

Потрогать огромную липу, погладить серебряные доски забора, нащупать каждую трещинку в срезе бревна старого дома, прикоснуться к древнему камню фундамента.

Неторопливость, тишина и свобода. И тут же – бешеная круговерть и мелькание  – звуков, цветов, переливов и запахов. Всё врывается в меня в одночасье, оно так долго ждало меня, оно почти уже не надеялось и оно так радо мне, так радо!

Целебный источник святого Пантелеймона. Мы с Дашей умываемся живой водой, перебираем её руками. Мы никогда не заболеем, никогда не умрём, мы будем жить всегда, потому что окунулись в вечность.

Старое кладбище. Прекрасные фотографии, совсем новые, укреплённые заботливыми руками. И покосившиеся кресты, обросшие мхом плиты. «Последний дар от внучат» — на одной из них…

Ровесники моего деда, и старше его, и моложе. Вот и моя фамилия, трижды повторённая. Дмитрий – троюродный брат моего деда, и дочь его Клавдия, и жена Анастасия.

Если бы мой дед остался на этой земле, и я бы как Дашенька Царегородцева  с детства помнила бы эти тропинки. Но теперь я их никогда, никогда не забуду.

Тут спят её прадед и прабабушка, тут лежит множество близких мне людей. Мы навестили их, проведали, и идём в свою жизнь, крепко держась за руки. Этот вечный покой надо ещё заслужить.

И, кажется, ещё немного, и мы узнаем, зачем мы живём. Кажется, ещё совсем немного… совсем чуть-чуть… совсем близко.

Фото автора