Отец русского цемента

 

 

Человек, оторванный от дела, которое он любил, которое понимал, сошёл в темноту и безвестность, потому что этим делом он жил. Не стало дела – не стало жизни.

 

Вряд ли посмертная слава нашла бы его, если бы не книга, которую он написал. Книга  называлась длинно и витиевато, в духе его времени: «Полное наставление, как приготовлять дешевый и лучший мертель, или цемент, весьма прочный для подводных строений, как-то: каналов, мостов, бассейнов и плотин, подвалов, погребов и штукатурки каменных и деревянных строений».
               

Егор Герасимович Челиев родился 19 мая 1771 года в семье Герасима Давыдовича Челидзе и его жены Фёклы Владимировны. Отец и дед его – Герасим и Давид Челидзе, грузинские дворяне, с петровских времён служившие русским царям и жившие в России. Фамилия их со временем была переделана на русский лад и стала произноситься Челеевы-Челиевы. Отец Егора служил в кавалерии, в Грузинском гусарском полку, но по болезни был переведён в шестой Киевский гарнизонный батальон, уволен в отставку секунд-майором.   А когда Егору было шесть-семь лет, отец умер. Вдова, Фёкла Владимировна, вскоре вышла замуж за инженер-цейхвахтера — военного чиновника, заведующего предметами и материалами по инженерной части. Отчим Егора оставил службу, семья переехала в Царицын, а позднее  оказалась в Саратове.

 

Шестнадцатилетний юноша начал свою деятельность  землемером, служил  в армии, после которой, идя по стопам отчима, стал стряпчим гражданских дел в верхней расправе Саратова. А с 1801 года занял должность генерального землемера первого класса при Межевой канцелярии в Москве. Здесь он проработал 16 лет, став опытным землемером-планировщиком и  надворным советником.
               

В июне 1817 года, после смерти С.С. Кесарино, Челиев получил крупное назначение — директором чертежной при Комиссии строений в Москве. Комиссия эта была учреждена в 1813 году «для преподания помощи жителям Москвы, потерпевшим от созжения и разрушения домов их при нашествии неприятеля» — войск Наполеона. Как сказано в журнале «Популярное бетоноведение»: «В истории военного строительства в нашей стране деятельность батальонов с Петровки, 38  навсегда останется яркой страницей». Оказывается, известный по книгам и фильмам о милиции адрес имеет в истории совсем другой след…
              

 

 

 

 

 

 

Главной  задачей нового директора было скорейшее окончание Генерального плана Москвы. 19 ноября 1817 года  план  был закончен, а в 1824 году издан «третьим тиснением» («Прожектированный план столичного города Москвы») со всеми доработками, дополнениями и изменениями. Е. Челиев в своём «Изъяснении к плану» пишет: «Превращенная врагом в пепел древняя столица возобновлена, жители утешены, и в короткое время она доведена до лучшего против прежнего великолепия».
               

Интернет сообщил, что сегодня в антикварном магазине «Русский библиофил» на Чистопрудненском бульваре этот план, «отпечатанный  на средства его составителя Егора Герасимовича Челиева и гравированный на меди  дворовым человеком Дмитрием Артамоновичем Аркадьевым, «вольным» гравером Московской Синодальной типографии», продаётся за 258 000 рублей. На плане Челиева зафиксированы не только существующие постройки города, но и строящиеся, построенные в период издания плана  и проектируемые, отсюда название плана «Прожектируемый…». План составлен в границах Камер-Коллежского вала и отпечатан на бумаге с белой датой «1812» год.
                 

Издание имеет историко-культурное значение, представляет интерес для музеев и, по экспертному заключению Российской государственной библиотеки, является редкостью.
                   

В соответствие с планом были развёрнуты широкие строительно-восстановительные работы, в том числе восстановление стен и башен Кремля.
                    

 

 

 

 

 

 

Затем Челиев возглавил мастерские команд Военно-рабочей бригады, которую «употребляли на работы, производимые от Комиссии». Кроме этого, талантливый изобретатель осуществлял  дорожные работы,  по 1829 год выполнял планировку по всей Москве, в частности от Никитских ворот к Арбатским, построил бассейн и фонтан у Самотечного пруда, канал от конца Никитской улицы к Кремлевскому саду, вёл  работы по сооружению подземного ложа для реки Неглинной, занимался десятками других инженерных, а в основном гидротехнических сооружений. В одной из статей он назван геодезистом, градостроителем, замечательным военным инженером.

 

Не получив специального образования, Егор Герасимович, как сообщается в его формулярном списке 1825 года, «знает арифметику, геометрию, артиллерию, фортификацию, опытную физику, химию, механику, живопись, скульптуру и гражданскую архитектуру… иностранных языков не знает… имеет способности ума хорошие».
               

В работе своей Челиев  применял и испытывал новое  тогда вещество – романцемент. Вот только этот цемент  его не устраивал, и поэтому он придумал свой! И активно  применял его в период с 1813 по 1825 годы.  
               

В 1822 году Егор Челиев в книге «Трактат об искусстве приготовлять хорошие строительные растворы» публикует результаты получения вяжущего материала из смеси извести и глины.
               

 

 

 

 

В 1825  в Петербурге выходит новый труд Е.Г. Челиева «Полное наставление, как приготовлять дешевый и лучший мертель…», где он обобщает накопленный опыт улучшения свойств вяжущих материалов. В нём всего 28 страниц текста и две таблицы чертежей.
               

«Ныне употребляемый раствор… обходится несравненно дороже предлагаемого в сём сочинении мертеля, который, не требуя сих предосторожностей, в деле выходит много лучше, не распадается на воздухе и от времени крепчает в воде…», — пишет изобретатель в своей книге. Кроме новшеств в составе, много их было и в самом процессе изготовления цемента.
               

Специалисты считают, что «эта книга неизмеримо выше по своему уровню, чем проникнутое эмпиризмом и недомолвками патентное описание портландцемента Джозефа Аспдина, каменщика из Лидса». Русский исследователь приводит точный состав, описывает детали производства, приводит  экономические расчёты и разъясняет процессы с точки зрения химии, которую он глубоко знал. Аспдин совершенно не знал химии, руководствовался только опытом, да ещё и скрывал детали своего изобретения. Ах, широкая, хотевшая со всеми поделиться своим открытием, грузинско-русская душа!
               

До боли знакомо и дальнейшее развитие событий. Аспдин основал заводское производство цемента, развитое его сыном Уильямом, получил всемирное признание, его могила окружена почётом и бережно охраняется, надпись на ней гласит: «Священной памяти покойный Джозеф Аспдин из этого города, изобретатель патент-портланцемента…».  Цементной промышленностью Англии и благодарной Американской портландцементной ассоциацией установлены  два барельефа и бронзовая мемориальная  доска. На доске начертано: «В память Джозефа Аспдина из Лидса… чьё изобретение портландцемента … с последующим в течение столетия усовершенствованием в его производстве и использовании сделало весь мир его должником».
               

Казалось, вначале и Россия  оценила своего сына. В 1826 году Совет путей сообщения, одобрив книгу, предложил «купить до 200 экземпляров… сочинения для рассылки оных инженерам…». Главноуправляющий путями сообщения герцог Вюртембергский в резолюции   предписал также  «купить для библиотеки Института (путей сообщения) 10 экземпляров сочинения Челиева». Егор Герасимович ответил: «…мне весьма лестно иметь сиё одобрение столь малому моему труду; и весьма желательно иметь честь представить для сего полезнейшего заведения оных 10 экземпляров, не в виде продажи, но в виде усерднейшего пожертвования».
               

«В 1826 году Челиев получает чин статского советника. Разносторонняя и ценная для Родины сорокалетняя деятельность. Челиева была отмечена орденами Анны 2-й и 3-й степеней, Владимира 4-й степени, медалью в память Отечественной войны 1812 г., производством в чинах, лестными отзывами, денежными поощрениями и признанием специалистов. 29 лет этой плодотворной деятельности были отданы строительству Москвы.
              

Однако  в сентябре 1829 г. она была прервана. Начальник мастерских команд Военно-рабочей бригады, чиновник 5 класса Челиев стал жертвой стечения обстоятельств и по несправедливому, бездоказательному обвинению на 59-м году жизни был отстранен от работы в Комиссии для строений в Москве.

 

Дальнейших сведений о судьбе Челиева пока не имеется».
               

«Последним из установленных  звеньев в биографии Челиева остается обращение его к бывшему своему начальнику — Московскому генерал-губернатору с проектом производства водопроводных труб из изготовленной им базальтовой массы. Оно произошло менее, чем через четыре месяца после увольнения Челиева, было поддержано губернатором и Советом путей сообщения, но осталось нереализованным, вероятно, за отсутствием поручителей и средств».
                

На требование Сената в 1844 году представить дополнительные сведения по  делу о дворянстве Челиев не откликнулся. Видимо, к этому времени он уже умер.
               

Известно ещё, что женат он был на Марии Александровне Воейковой, их дочь Ольга умерла малолетней, дочь Варвара в 1817 — 1823 годах воспитывалась в московском пансионе И.Г. Дельсаля, где Челиев часто бывал. Были ли у него ещё дети, как сложилась судьба дочери, живы ли его прямые потомки – вопросы, на которые пока нет ответов.
               

Хотя современники–практики поняли и приняли его изобретение, крупнейшие учёные-технологи того времени продолжали придерживаться прежних канонов, не упоминали о принципиально новом цементе  в своих лекциях и фундаментальных трудах.
               

«Всё это даёт основание констатировать не только оригинальность и независимость изобретения Челиева, но в значительной мере  и  отход изобретателя от представлений его современников», —  пишет Значко-Яворский.
               

Человек, родившийся раньше своего времени? Но вот Кремль-то и благодаря ему сегодня стоит, и река Неглинная под землёй течёт, и Москва-матушка «доведена до лучшего против прежнего великолепия». А, значит, всё было вовремя и не зря.

Только в 1948 году Ф.М. Ивановым, а затем и другими исследователями была вновь открыта книга Егора Челиева. В  библиотеке Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта сохранилась только одна из тех подаренных десяти «небольшая книга, в тёмно-зелёном сафьяновом, с золотым тиснением переплёте. Она хранится в деревянном, изготовленном в форме книги, с теми же отделкой и надписью, футляре». Под ней на чёрном бархате в углублениях  находились  три различных образца его цемента. Сохранился только один, который в 1956 году был тщательно исследован современными методами. Оказалось, что гидравлическое вяжущее, описанное Е.Г. Челиевым, ближе по свойствам к современному портландцементу, а по качеству значительно превосходило продукт английского изобретателя Д. Аспдина.
               

И вот только тогда Россия вспомнила Егора Герасимовича Челиева и оценила его ум  и талант, признала  «грамотным и пытливым исследователем-патриотом, сумевшим осуществить в технически отсталой России производство цемента».

 

               

 

 

 

 

Сегодня в  Интернете много статей о нём. И на сайте Саратова, который помнит своего земляка, и на разных сайтах, связанных со строительством и производством бетона. Но практически вся информация взята из книг одного автора – Игоря Леонидовича Значко-Яворского. Мне кажется, личность Егора Герасимовича покорила автора, ведь он опубликовал ещё две монографии, полностью посвящённых Челиеву, и всегда писал о нём с  любовью и уважением. И  именно благодаря ему Челиев не только не забыт сегодня, но и предстаёт перед нами живым, интересным, талантливым человеком.
               

Уверена, в результате публикаций Значко-Яворского в Ленинграде в декабре 1976 года в Невском районе появился переулок Челиева, на котором расположены  институт «Гипроцемент» и Опытный цементный завод. 22 сентября 1989 года Ленгорисполком принял решение установить на этой улице   мемориальную доску, где должно быть написано – «Егор Герасимович Челиев – русский строитель, изобретатель цемента». Скромно – ни мир ему ничего не должен, ни память его не священна.

               

 

 

 

 

 

Этот факт был мною найден в Интернете, хотите — верьте, хотите — нет, 22  сентября 2009 года, ровно через 20 лет после его принятия! Магия чисел, случайность или закономерность?
               

 

 

Почему же я пишу о нём в своих семейных хрониках?
               

Полгода назад выловила на сайте Книги на Гугле фразу – «прокурора Якова Маурина …жена его Фёкла». Взяла на заметку и теперь решила попробовать эту информацию расширить. Ещё раз убеждаюсь, что спрашивать Интернет надо повторно и меняя формулировку вопроса.
               

Так я и узнала, что вторым мужем вдовы Герасима Давыдовича Челидзе (Челиева) — Фёклы Владимировны — стал… Яков Мартемьянович Маурин! И жили они в Саратове, и пасынок пошёл вначале по стопам отчима, став стряпчим в верхней судебной расправе, где Яков Маурин служил  прокурором.
               

Так соединились линии Мауриных и Челиевых. С каждым обнаруженным фактом, документом почти с полной  уверенностью считаю, что это именно мои Маурины . Одна из последних находок в книге Значко-Яворского – Егор Герасимович дал доверенность на ведение переговоров с дворянским собранием по своему делу  «сводному брату Павлу Маурину»! Напомню, Павел Яковлевич Маурин был крёстным моего прапрадеда кавалергарда Зиновия и, надеюсь, скоро смогу подтвердить —  его дядей.
               

Была обрадована, выяснив новые данные об этом семействе. А, узнав, благодаря Интернету, яркую и неординарную судьбу Егора Герасимовича Челиева, была потрясена. Ведь если мои предположения о Мауриных верны, то его мать Фёкла – моя прапрапрапрабабушка, мать саратовских Яковлевичей и бабушка кавалергарда Зиновия. В таком случае, Егор Челиев приходится мне двоюродным трижды прадедом. Одна знакомая сказала: «Какие далёкие предки!» Вот только мне все они кажутся почему-то такими близкими и такими родными…
               

В книге о нём есть и такое: «Среди многих, ещё не разъяснённых деталей биографии Челиева представляет интерес следующая. В 1822 году Челиев просил о предоставлении ему отпуска в Саратовскую, Пензенскую и Тамбовскую губернии «для собственных его нужд», в чём ему было отказано. Причины, побудившие Челиева к этой поездке, неизвестны. Саратовская губерния была его родиной». О Тамбовской автору представляется уместным предположение, что изобретатель хотел ознакомиться с находившейся в Моршанске водяной мельницей, сделанной из кирпича на водостойком цементе, заменить который своим мертелем и намеревался Челиев. О Пензенской губернии у автора никаких предположений не нашлось. А вот мне подумалось – в это время Капитолина Яковлевна Никифорова,  его сестра, строила церковь в селе Ртищеве. Егор Герасимович  же  прекрасно разбирался в строительстве, в архитектуре и даже живописи. Его советы  были бы очень полезны. Пока это тоже  лишь предположение, пока я не знаю истории создания «моей»  церкви. Эх, интересно было бы об этом поговорить с профессором Игорем Леонидовичем Значко-Яворским…
               

В одной из статей о Егоре Герасимовиче Челиеве сказано: «Его имени мы с вами не знали бы, не оставь он своих наставлений».
               

А неизвестный даже Интернету В.М. Войц написал: «О его заслугах свидетельствуют два документа: документ «каменный» — восстановленный Челиевым Кремль, горделивый в своей монументальной несокрушимости, и документ печатный – книга Челиева».
               

Люди, пишите книги, потомки, храните написанное, тогда есть надежда, что вас не забудут. Право, рукописи не горят…