Об учителях гимназии пишет с неподдельным сарказмом (учитель математики клал ноги на стол и откровенно спал, учитель литературы непрерывно ругался), что наводит на мысль не создавать мифа о высококлассном дореволюционном образовании. Он несколько раз менял гимназию в поисках хорошего уровня обучения. А вот о преподавателях Харьковского университета говорил только в превосходной степени.
История становится страстью Костомарова. Служа в армии юнкером, он написал историю Острогожского казачьего полка. Увлекается народническими идеями и приходит к выводу, что в русской истории «нет ее главного героя – мужика». Историк заболевает распространенным тогда в молодежной и интеллигентской среде народолюбием. Это приводит ко многим проблемам с полицией, к поднадзорности и даже репрессиям.
Первую диссертацию Костомарова, посвященную униатской церкви на Украине, отвергли с угрозами лишить права заниматься наукой. Экземпляры были изъяты и сожжены. Вторая прошла с блеском и являла собой первую научную работу, посвященную украинской этнографии. Историк настолько погрузился в проблемы Малороссии, что стал писать на украинском языке. Но в сегодняшней Украине отношение к нему разное. Сам термин «Украина» он практически не употреблял, использовав тогда характерный – «Малороссия». Он считал Украину южной Русью и разгадку кода русской истории искал именно в ней. Тут же за это был обвинен властями в сепаратизме.
Костомаров непрерывно работал над собой: знал европейские языки и Гете любил декламировать на немецком. Любил музыку Л. Бетховена, Ф. Листа, конечно, творчество М. Глинки и Н. Лысенко. В традиции В.О. Ключевского он был прекрасным лектором, в совершенстве владевшим словом и аудиторией.
Его порой критиковали правые и левые, консерваторы и либералы, славянофилы и западники. Костомаров – одинокий степной волк, живущий вне стаи…
Рациональные зерна Н.И. Костомарова
Первое: главный герой любой истории – народ.
Костомаров много уделял внимания системному изучению народа – его фольклору, этнографии, исторической антропологии. Много публиковал народных былин, литературных памятников, исторических песен. Искал традицию народоправства. Термин этот изобрел сам.
По Костомарову народные массы всегда правы и именно они выдвигают лидеров.
Второе рациональное зерно: в истории важную роль играют народные вожаки – лидеры.
Вождь и учитель, дуче и фюрер, отец народов и каудильо, председатель Поднебесной… Некоторые народы к этому вождизму расположены особо. Им вождя подавай, которого они хотят обожать. А если авторитет его падает и из Николая II он превращается в Николашку, то «закрывайте этажи – нынче будут грабежи!».
Я пишу эти строки, а на экране ТВ обезображенное тело полковника Каддафи в овощном холодильнике супермаркета, выставлено на показ за деньги. Вот она – воля народа, сорвавшегося с цепи. Вспомнился Лжедмитрий I, встреченный народом с восторгом, а через год четвертованный и уложенный на Красной площади на три дня. Надо было при отсутствии в XVII веке фотографии, ТВ и Интернета убедить всех в том, что самозванец мертв. Все равно появился Лжедмитрий II.
Любой народный вождь заканчивает трагикомично: Кромвель, загнувшийся от обжорства, Ленин, забывший таблицу умножения, Муссолини, болтающийся на веревке, трясущийся в бункере Гитлер или лежащий на ковре, в костюме генералиссимуса, в луже мочи Сталин, жалкий Чаушеску у расстрельной стены, Пиночет в инвалидном кресле, завшивленный в подвале Саддам Хусейн. Любой народный батька конечен. Они не боги. И у крови, хлеставшей из головы Каддафи, есть уровень сахара, холестерина…
Народ не всегда прав. Как быстро он превращается в безобразную толпу, в человеческое повидло! Есть для этого спецтехнологии. Сколько диктаторов манипулировали этим понятием — народ! Именем народа, для блага народа порой совершались самые гнусные преступления. Не зря была придумана безразмерная формула — «враг народа». Романы вождей с народами продолжаются.
Третье рациональное зерно: история России – это история регионов.
Это особо важно сегодня. Россия – выставка цивилизаций, вернисаж народов, языков, религий. Но я еще раз повторяю, что сегодня в школах изучают не историю России, а историю Москвы и Петербурга.
Россия создавалась по частям, каждая из которых своеобразна. У Костомарова был большой интерес к карелам и Карелии. Его можно назвать одним из первых научных исследователей нашего края. Проблемы славянской колонизации Севера, взаимоотношения Новгорода и карелов, этническая история северо-запада. Карелия была площадкой борьбы Руси со Швецией, и Костомаров одним из первых увидел трагические последствия этого противостояния – раскол карельского народа.
Историк мечтал написать историю народов России и даже приступал к ней.
Четвертое рациональное зерно: изучать историю надо не только по этносам и территориям, но и по социальным группам.
Костомаров много писал о таком социальном русском феномене – казачестве. Слово казак не переводится ни на один язык мира. Так и будет – kazak. Потомки беглых, вольных людей, полувоины, полукрестьяне, со своими традициями, языковыми особенностями. Запорожские, кубанские, донские, терские, яицкие создались стихийно, а остальных (еще 8 – до Дальнего Востока!) создавало государство с целью охраны границ.
Японцы пытались создавать свое казачество. Не получилось. Наш феномен.
Надо изучать историю и других социальных групп: рабочих, крестьян, интеллигенции…
Пятое рациональное зерно: основа истории — факт.
Факт – событие – явление – тенденция – это и есть принцип строительства истории. Да, историк – строитель истории.
Перед смертью Костомаров попросил еще раз показать ему картину И. Репина «Иван Грозный убивает своего сына царевича Ивана». Историка в кресле принесли в зал к картине. Он попросил оставить его одного. Словно исповедовался перед важным фактом русской истории. Эта картина – симфония ужаса… В безумных глазах царя Апокалипсис: «Рюриковичей больше нет!».
Костомаров, конечно, знал, что этот эпизод – красивый вымысел. Дело было не совсем так. Но красиво построенное историческое здание, по сути передававшее смысл эпохи, необходимо и сносить его не надо.
Эта картина – тоже урок. Иван Грозный накануне избил невестку, в ее утробе погиб семимесячный Рюрикович. Сын Ивана Грозного заступился за жену и произошла трагедия, изменившая весь ход истории России. Все могло быть иначе. И шанс для другого сценария есть всегда.
Чем больше мы узнаем об истории России, тем сильнее влюбляемся в нее…
