Никто ни о чем не спрашивал, все понимали, что вот эта наша встреча, может быть, одна-единственная.
Поездка в Пяозеский детский дом, куда меня пригласила председатель правления Карельского Союза защиты детей Надежда Георгиевна Павлова, не обещала быть легкой – ни в отношении дороги, ни в отношении проведения коммуникативного тренинга.
11 часов в поезде прошли за разговорами, чтением и размышлениями. Станция Лоухи встретила нас одиннадцатиградусным морозом, плотно уложенным снегом и пограничником, поинтересовавшимся целью нашего прибытия. С советских времен – поездок в трудовой лагерь в приграничную зону – прошло четверть века, забылась уже эта система.
Сразу отметила для себя аккуратность и чистоту на станции, а еще отсутствие на привокзальной территории сарайчиков, складов, заброшенных деревянных строений. Чистота! Правда, на обозримую глазами даль фонарь светился всего один.
Гостиница встретила нас громкой музыкой, веселыми криками танцующих (кто-то отмечал свой день рождения) и подвальными комарами в номере. Набрав пластиночек и фумигаторов у администратора, заняв ими все электророзетки в номере, мы улеглись спать.
Сон не приходил даже на трех матрацах, давно забытое ощущение гамака бодрило. Сняв царские перины, увидела глубоко продавленную фанеру и подумала, что намного дешевле обошлась бы новая фанера, чем два дополнительных матраца. Соорудив горку из покрывал на продавленном месте и укрыв ее матрацами, на шесть часов провалилась в глубокий сон.
С утра был морозец градусов в 12-13. У гостиницы нас ждала газель с большими буквами на боку: ДЕТИ. Приветливый водитель сразу ввел в курс дорожного путешествия:
– Едем 111 километров, первые 30 по асфальту, уложенному еще при царе Горохе, дальше по грунтовке. Через 60 километров забираем детей из Кестеньгского филиала Пяозерского детского дома, они будут принимать участие в тренинге.
Ну а дальше началось! Ощущение будто тебя прокатывают по стиральной доске не исчезало до самого Пяозера. Если верить рассказам водителя, редкий финн пересекает здесь границу. Обычно дело заканчивается первой ямой, потом он дает назад и мчится в Россию через пропускной пункт Вяртсиля.
И если бы не невиданная мною доселе красота Софпорога с быстротекушей Софьянгой, огромными, густо усыпанными еловым и сосновым лесом сопками, стремящимися в небесную высь, круглым как мяч северным солнцем, выкатившимся прямо над просыпающейся деревней, не забылись бы эти дорожные тяготы. А так они показались мелочью. Возникло иное ощущение – радости от красоты карельского севера!
Проехав чуть больше 60 километров, свернули в Кестеньгу. Почти пять веков насчитывает история этого поселения с красивой легендой: «Из глухой дремучей тайги вышли два охотника-карела. Перед ними раскинулось красивое голубое озеро с чистой водой и изобилием рыбы. Вокруг озера шумел могучий лес, богатый дичью. Один из охотников ударил обухом топора по высокой сосне. Сосна зазвенела, а охотник прислушался и сказал: «Кемеля (дуплистое)». Охотникам место понравилось, решили здесь обосноваться и назвали его Кемеля – Кестеньга.
Безлюдная в субботний день Кестеньга с забитыми окнами даже в каменных домах казалась безжизненной. Вспомнились шумные утренние часы другой поселковой жизни – из моего детства.
Детский дом оказался на горе. Надежда Георгиевна предупредила: «Может быть, придется ребятам увлеченно рассказать о тренинге, если они не захотят поехать с нами в Пяозеро». «Ну, по такой «стиральной доске» 50 километров трястись вряд ли кто захочет…» – подумала я. Решила действовать по обстоятельствам.
Поднявшись на косогор, газель внезапно остановилась, не успела я пройти к детскому дому, как из-за угла здания появились шестеро юношей, они о чем-то весело переговаривались, смеялись, из колонки, которую держал в руках один из парней, громко звучала музыка. Вид парней несколько меня смутил, очень захотелось разбавить эту компанию девочками. Но девочек в Кестеньгском филиале не оказалось, один из парней вежливо объяснил: «Они здесь только в приюте, все девочки в Пяозере». Это не обрадовало меня, но приободрило.
Один юноша попросился сесть со мной впереди, рядом с шофером Я сразу не решилась на такое соседство и вежливо ему отказала, а зря.
Как только мы продолжили путешествие, этот юноша устроился в салоне позади моего кресла и заговорил со мной. Так узнала я непростую историю жизни паренька из карельского поселка. Несколько километров дороги сильно его укачали, и я поняла, почему он просился сесть рядом со мной – в кабине меньше укачивало. Мысленно укорив себя, предложила пареньку пересесть в кабину. Даже здесь он чувствовал себя неважно, оставшуюся часть дороги я только и думала, чтобы мы поскорее доехали.
Поселок Пяозеро показался неожиданно среди огромного лесного массива. Неожиданно показался и детский дом. Ничего подобного пока в Карелии я не видела. Поселок, построенный в лесу, а не лес, посаженный в поселке. Есть разница, и эту разницу я ощутила.
Директор встретила радушно, помогла подготовить помещение, принесла недостающий реквизит. На мой вопрос о составе участников начала перечислять юношей, сделав паузу, добавила: будет несколько девочек. Состав женской половины участников уравновесился воспитательницами.
И началась наша работа.
Первая коммуникативная игра прошла при наблюдении со стороны нескольких участников тренинга, а к третьей игре наблюдатели превратились в участников. Я видела, как четко выполняют задание мальчишки, с удовольствием достигают заданных целей девочки и воспитатели, как внимательно следит за ходом тренинга директор. Было ощущение, что вместе с подростками и работниками детского дома мы действительно постигаем азы коммуникативного общения.
Азарта, упорства и желания хватило у всех до конца практикума. И даже получилась традиционная рефлексия-разговор в кругу. Ребята и взрослые открыто и непринужденно обсуждали практикум. Обратила внимание, что многие говорят грамотно, эмоционально, точно высказываются по теме. Некоторым из них могут покориться и вершины вузовского образования.
Угостив ребят сладостями, мы попили с ними чай и отправились в обратный путь в том же составе, прихватив с собой еще двух подростков – брата и сестру. Не каждый день выпадает такая возможность – иметь три часа общения с родными, пока не вернется назад автобус, увозивший нас в Лоухи.
Пока наша машина петляла между деревьями и домами Пяозера, я смотрела через окно на девчушку. Если бы ребята не сказали, никогда бы не подумала, что она из детского дома: красиво одетая, веселая, она размахивала руками в такт напеваемой ею мелодии и бежала в гости к подружке.
Лесной поселок Пяозеро остался далеко позади, пошел снег, заметелило, неожиданные броски по стеклу кучками снега вьюгою заставляли меня то и дело вздрагивать. Плечо, на котором мирно дремал укачиваемый тряскою дорогою паренек, несколько затекло. Боясь его разбудить, редко шевелилась. Мальчишки сгрудились на двух креслах за моей спиной и всю дорогу со мной разговаривали. Вместе мы считали встречные машины. Я им сказала, что по дороге в Пяозеро насчитала всего шесть встречных машин, и обещала, что с водителем сообщу им число встреченных до Лоухи машин.
За разговорами время пролетело быстрее. Показалась Кестеньга. Ребята показали мне дорогу на ферму, где они летом ухаживали за животными и заработали деньги. Ни копейки не ушло на праздные траты, всё по делу…
Не доезжая до детского дома, водитель высадил брата с сестрой, дав им строгие наставления. Мы ласково помахали друг другу на прощание. Через пару минут подъехали к детскому дому, проснулся мой попутчик и несмотря на головокружение пытался мне улыбнуться.
Парни подхватили отремонтированные в Пяозере процессоры и понесли к детскому дому. Никто ни о чем не спрашивал, все понимали, что вот эта наша встреча, может быть, одна-единственная. Вдруг один из юношей обернулся и громко, широко улыбаясь, сказал: «Спасибо вам за праздник!»
…Мы ехали по темной Кестеньге, впереди нас ждали шесть десятков километров пути, гостиница, ночной поезд. А я вспоминала этих добрых подростков, первое, почти испуганное свое впечатление о них, и добрые слова шестнадцатилетнего парня. И тряская дорога уже показалась не такой уж тряскою, и двери газели не бренчали, и детский дом в Пяозеро и Кестеньге вспоминался как добрый и надежный друг. Мой друг.
