Каждый решает сам

Я не верю в существование универсальных рекомендаций для подобных случаев. Согласимся, что все в конечном итоге зависит от личностных особенностей того, кто оскорбляет, и того, кто это выслушивает в свой адрес. Уж не говорю о вполне реальном варианте, когда оскорбляют именно для того, чтобы побудить уволиться. Кто-то оскорбления начальства способен выслушивать вполуха, относиться к ним как к неизбежному ритуалу и немедленно забывать без  всяких для себя последствий. А кто-то после такого диалога в кардиологию попадает. Порассуждаю об особо ранимых людях. Тем более вопрос, похоже, задан именно с их стороны.

В период моей двухгодичной лейтенантской службы командиры относились ко мне очень уважительно. Но дважды меня «полоскали» с жуткими оскорблениями, с матюгами, да еще при свидетелях. И оба раза я стоял, понурившись, молча слушая. Не только потому, что в армии свои устоявшиеся представления о субординации («я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак»), но и потому, что был реально виновен. Да при этом еще и командиров подставлял под взыскание. Чувство вины блокировало способность оправдываться и защищаться от оскорблений.

Так что не настаиваю на своем мнении, но считаю: если оскорбляют за дело, осознание этого должно превалировать в нашей ответной реакции. А гарнир в виде оскорблений можно, если приспичит, обсудить с начальником и потом, когда страсти улягутся. Просто и спокойно объяснить, что вину осознал бы и без оскорбительных лишних слов, и что в следующий раз разговор в подобном тоне будет невозможен. Не исключаю, что даже самый невоспитанный начальник, но не охваченный негативными эмоциями, способен извиниться.

Другое дело, когда оскорбляют, как говорится, на ровном месте. Начальник, видите ли, по-другому общаться с подчиненными не способен. Я столкнулся с подобной ситуацией в августе прошлого года, консультируя по договору одну очень солидную организацию. Дама из головного московского офиса проводила совещание, на котором выражала недовольство работой нашего филиала. Буквально через две минуты она начала мне откровенно и демонстративно хамить. Понимая, что это продиктовано не столько моими реальными или мнимыми промахами, сколько характером дамы, я решил, что объясняться с ней бессмысленно. Видимо, подобная манера общения с подчиненными, которых она считает в чем-то виновными, – одно из проявлений ее личности. Потому я молча, не прощаясь, покинул высокое собрание.

Могу сказать, что если бы к тому моменту не истек срок моего договора, я, безусловно, разорвал бы его немедленно. Поскольку убежден: любая организация, любая фирма, терпящая в своем управленческом звене тех, кто способен оскорблять подчиненных, не может быть достойной ни в глазах тех, на кого работает, ни тем паче в глазах своих работников. А уж продолжать ли с ней сотрудничать – каждый для себя решает сам.