Мой Хозяин посетовал умельцу-племяннику, что плохо видит, часто ушибается, и тот сработал меня в подарок из особо прочной трубки.
В отличие от фабричных глуховато-легковесных складывающихся сестёр я матово-стальная звонкая несгибаемая и увесистая с удобной ручкой, на которую можно не только опереться всей массой, но и повесить тяжёлую сумку. Хозяин зовёт меня «Подругой» и просит позаботиться обо мне, когда приходим в «люди», в поездах укладывает рядом на полку.
Осеннее хмурое межсезонье – самая напряженная для нас пора: Хозяин старательно звенит мною перед своими башмаками, остерегаясь неровностей, и читает молитву:
Пошли, Господь, нам снега в октябре,
Присыпь скорее тёмные дорожки
И сделай путь контрастнее немножко,
Чтобы ходить полегче стало мне.
Я вторю молитве, радуюсь первому снегу, предпочитая скользить и вспарывать носиком снежные бугорки, чем плюхаться в грязные лужи.
С первых совместных дней Он уверовал в мои регулировочные возможности и стал весьма агрессивно преодолевать перекрёстки, уповая на правило дорожного движения, согласно которому водитель обязан пропустить слепых, подающих сигнал белой тростью. Однако не все знают или соблюдают правила, поэтому и пришла беда весенним утром: на другой полосе дороги Он получил удар левым водительским зеркалом в правый висок, опрокинувший нас в дорожную слякоть. Как стало известно из протокола, водитель маршрутки, увидев переходящего улицу, нажал на газ, чтобы проскочить, а надо было на тормоз.
Набежавшие люди оттащили Хозяина на снежок газона, вызвали скорую, а он попросил, чтобы подобрали меня и положили рядом. Скорая доставила в больницу, где у Хозяина установили перелом ключицы, рёбер и ряд ушибов. В двух операциях под общим наркозом его раздробленную ключицу скрепили. Прогуливаясь со мною по больничному коридору, Он мрачно шутил: «Спешил в траурный зал и чуть не угодил в морг»!
Как-то добрались до Киева. Там меня поставили в спокойный угол. Несколько дней, погрузившись в радостную атмосферу юбилея Друга, Хозяин не прибегал к моей помощи. Не вспомнил даже в момент прощания, а сел в машину и покатил на вокзал. Только в вагоне спохватился:
— Я же оставил свою Подругу! Как буду перемещаться без неё?
— Отправим оказией на «Космический марафон», где ты собираешься бежать. Отлавливай через месяц в оргкомитете, — утешил Друг, но я об этом не знала и горевала всей стальной душой. Меня втиснули в багажник машины и повезли неведомо куда. Пройдя несколько рук, я оказалась у стола регистрации участников марафона. Когда там появился Хозяин с гладкой лыжной палкой в руках и протянул свои документы, я, несмотря на уколы ревности, готова была выпрыгнуть навстречу на своей единственной ноге. Регистраторша прочла фамилию и сразу сказала:
– Вас тут ждёт передача, – и быстренько пододвинула меня.
– Это не просто передача, это долгожданная Подруга, – обрадовался Хозяин, крепко сжав меня ладонями и возвращая мне чувства уверенности и собственной необходимости…
Утром Он оставил меня в автобусе-раздевалке для инвалидов и ушёл на старт. Через пять часов вернулся чуть живой с марафонской медалью на шее, и мы поехали в баню. Из неё, как хмельные или слегка угорелые, шли в гостиницу. На Хозяйской груди в закатных лучах золотилась медалька, а я горделиво цокала по асфальту, как боевая лошадка на параде.
Самое страшное переживание связано с последним полётом в Америку. Туда нас спокойно пропустили в салон, а обратно воспротивились, и я очутилась в багажном отделении лайнера, закутанной, как луковица, в сорок упаковочных плёнок. В московском аэропорту меня потеряли, и через два часа бесплодного ожидания у карусели Хозяин вынужден был подать заявление о пропавшем багаже. Это я-то, его глаза, опора и Подруга, – багаж?! Спросили, куда доставить пропажу, если найдётся.
– Домой, по месту жительства.
– Мы туда не летаем, – возразили чиновники, – выбирайте ближайший аэропорт или оставайтесь в нашем.
– В таком случае Питер!
– Хорошо, ждите сообщения.
Пока шёл этот диалог, я лежала в пыльной щели, вытолкнутая с транспортёра нахальными пузатыми полуторапудовыми чемоданами и не чаяла уже встретиться с Хозяином.
Меня всё-таки нашли, снова сунули в самолёт и в новом аэропорту отвели занумерованную полку. Хозяина проинформировали, но прошло три месяца, как Он явился за мной, содрал липкую многослойную шелуху и вернул к общей жизни.
– Однако, Стальная моя Подруга, тебе нужен дублёр для авиаперелётов. Не огорчайся, – продолжил Он, – я не отказываюсь от тебя, но закажу по инвалидно-медицинским каналам настоящую тактильную трость слепого.
Минуло полгода, и в доме появилась членистотелая из тайваньского ширпотреба дублёрша: тоненькая, стройненькая, лёгонькая в соблазнительном светоотражающем красно-белом наряде. Стоим мы с нею теперь в одном дежурном углу, но я уже успокоилась: если Хозяин собирается в город, то его рука привычно обопрётся на моё плечо, и меня уже не так волнует мысль, что сияющая соперница когда-нибудь полетит с ним за океан.
