– Сейчас, сейчас… – Виктор потер руки и начал выставлять из пакета бутылки, свертки и прочие аксессуары предстоящего застолья.
Михалыч каждое его движение провожал с жадным любопытством.
– Да-а, – благодушно протянул Михалыч, разглядывая увеличивающуюся кучу вкусностей на столе, – профессорам красиво жить не запретишь.
– Не надо банальщины, Миша, – Виктор скомкал опустевший пакет, засунул его в один из ящиков кухонного стола и снова азартно потер руки. – Банальщина нынче не в моде.
– А что нынче в моде? – поинтересовался Михалыч. Сказал он это, впрочем, машинально, так как в этот момент целиком переключился на выуживание рюмок и стаканов из шкафчика.
– А в моде нынче, Миша, торжество воинствующего интеллекта, – с готовностью ответил Виктор, нарезая крупными и неровными ломтями сыр.
Михалыч поморщился и досадливо крякнул. Оба весело рассмеялись. Они предвкушали. Впереди был долгий и пьяный вечер, который только и бывает между старинными друзьями, встречающимися раз в несколько лет.
Когда стол был приведен в полную боевую готовность, и разлиты первые рюмки, Виктор посерьезнел. Михалыч, подняв вспотевшую рюмку, выпрямился и выжидательно уставился на него.
– Ты смеялся надо мной, – сказал Виктор, – но я это сделал.
– Не я один, – мотнул головой Михалыч.
– Это неважно, – отмахнулся Виктор. – Главное – ты это увидишь первым. И испытаешь тоже первым, – он ухмыльнулся.
Они чокнулись и выпили. Затем Виктор сказал:
– Сейчас.
И вышел из кухни. Было слышно, как заскрипела дверь дальней комнаты. Михалыч наколол на вилку страшненький кусок сыру и отправил его в рот. Тщательно пережевывая, он принялся оглядывать кухню. Надо же, за двадцать лет ничего не изменилось. Будто бы перенесся в школьные годы. От нахлынувших чувств защемило в груди, и Михалыч торопливо опрокинул еще одну рюмку. Вновь заскрипела дверь дальней комнаты, и через пару секунд в кухню вошел Виктор, таща в руках небольшой металлический ящик. Он поставил ящик на стол среди тарелок и стаканов. Дверь позади него с шумом захлопнулась. Виктор поморщился и прислушался.
– Мать спит с ночной, – объяснил он Михалычу.
– Ох, – сказал Михалыч, – тетя Сима? Что ж не предупредил-то? Шумим тут.
Плотнее притворив дверь, Виктор повернулся к Михалычу. Тот недоверчиво разглядывал ящик на столе.
– Это она? – спросил Михалыч.
– Она, она, – возбужденно ответил Виктор, разливая по рюмкам. – Разочарован?
Михалыч наклонился поближе к ящику и сдвинул брови.
– И из-за этого всю жизнь под хвост? – спросил он. – Без семьи, без детей, с мамой под одной крышей, в одном и том же институте от зарплаты до зарплаты? – он вопросительно поглядел на Виктора.
Виктор негромко рассмеялся и в очередной раз потер руки.
– Давай, – поднял он рюмку.
– И как ты его назвал? – закусив, спросил Михалыч.
Виктор пожал плечами:
– Да никак. Разве это так важно. Главное – работает!
– Ну, показывай.
– Не боишься?
– А чего бояться-то? – усмехнулся Михалыч.
– Значит, не веришь? – обрадовался Виктор. – Ну, смотри.
Он нажал на кнопку сбоку ящика, и ящик тихонько загудел.
– Положи руку сверху, – сказал он Михалычу, – давай, давай, руку положи сюда.
Михалыч, помедлив, положил руку на ящик. В ящике что-то щелкнуло, и Михалыч исчез. Вместо него на стуле появился таракан.
– Ага! – торжествующе воскликнул Виктор и наклонился к таракану:
– Как ты, Михалыч?
Михалыч забегал кругами по стулу, потом замер и неистово зашевелил усами.
– Видишь! – с жаром зашептал Виктор, – работает! Правда, трансформация еще, как ты заметил, спонтанная. Никогда не знаешь, в кого… – он пошевелил пальцами, – превратишься. Но это, я думаю, со временем решим.
Михалыч опять суетливо забегал по стулу.
Виктор спохватился:
– Сейчас, сейчас, секунду.
Он нажал на кнопку. Внутри ящика что-то громко хрустнуло, и он перестал гудеть.
– Ч-черт, – выругался Виктор, – опять релюшка полетела. Слабое место, – объяснил он замершему посреди стула Михалычу.
Виктор схватил с подоконника ключи.
– Обожди минутку, – сказал он. – Сейчас в машину сбегаю. Я их про запас там целую пачку накупил. Уж больно часто летят… С напряжением где-то, видимо…
И выскочил из комнаты.
Виктор скатился по лестнице, с трудом одолел тугую входную дверь, вывалился на улицу и, нырнув в машину, выудил из бардачка картонную коробочку. Затем, перепрыгивая через две ступеньки, помчался обратно.
Тяжело отдуваясь, он ворвался в кухню и замер на пороге.
Возле накрытого стола стояла сердитая мать с тапкой в руке.
У Виктора моментально пересохло в горле.
– Мам, – просипел он, – ты чего?
– Да вот, – недовольно проворчала мать, – захожу тут попить, тебя нет, смотрю, а этот ирод прямо на стуле сидит. И откуда только взялся? Столько лет не было, и тут на тебе. Глянь.
И она сунула Виктору под нос тапку.
Виктор почувствовал, как задрожали ноги, и обессилено прислонился к косяку.
– Твою ж мать, – только и смог выдавить он, глядя на расплющенного на тапке Михалыча.
