— Здравствуйте! Можно Михаила?
— А кто его спрашивает?
Далее надо было назвать фамилию, имя, отчество и род занятий.
— Сейчас узнаю свободен ли он.
Это была Мишина мама. Его верная подруга. Старший товарищ. Учитель. Главный советник. Экономка. Домохозяйка. Повар. Прачка. Доктор. Все эти должности она совмещала для Миши уже 45 лет. Но 45 ему никто не давал. Миша выглядел как молодой призывник. Длинное как жердь тело и узкие, будто перетянутые бечевкой, плечи. Поэтому его пиджаки в шкафу висели на детских плечиках. Лицом он тоже не вышел. Глаза — прорези, нос как дуля и тонкие, ниточкой, губы. Зато на впалых щеках всегда пылала румянец. Как будто ему всегда было стыдно.
Когда Миша был маленький, мама оберегала его от сквозняков. Когда он подрос — от дурной компании. Когда стал взрослым — от женщин.
— Всем им надо одно и то же, — говорила она. — Московскую прописку. Не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься на улице. Разве нам плохо вдвоем? Ведь никто не будет о тебе заботиться так, как я!
Миша соглашался.
Когда он окончил университет и стал журналистом, мама ходила вместе с ним на пресс-конференции и интервью. Внимательно слушала, записывала и потом редактировала Мишины статьи. Когда его первый редактор намекнул о посторонних в редакции, Миша рассердился. Сказал, что его мама не посторонняя. Что это самый дорогой для него человек. И если редактору не нравится, пусть ищет себе другие кадры.
Редактор нашел другие кадры, и Миша остался без работы.
Во второй редакции было то же самое. Потом в третьей, четвертой, пятой. Никто не хотел принимать Мишу вкупе с мамой. Миша не стал больше испытывать судьбу и решил стать свободным художником. Сидеть дома, писать статьи в разные газеты и жить на гонорар.
Мама его поддержала.
— Все деньги не заработаешь, — говорила она. — А дома ты в тепле и сытости.
Так Миша и жил. В тепле и сытости. В 46 лет его душа потребовала перемен. И Миша начал нарушать правила поведения. Переходил улицу на красный цвет. Забывал чистить зубы. Украдкой выбрасывал манную кашу. Не заматывал шею шарфом. Читал в постели. Смотрел допоздна телевизор. И научился курить. Когда мама уходила в магазин, он пускал дым в потолок и дырявил кольца указательным пальцем. Он чувствовал себя бароном, у которого много слуг и красивая жена. Но скоро мама учуяла запах дыма. Потрепала Мишу за уши и сказала:
— Или я, или сигареты.
Миша выбрал маму.
Потом он попробовал водку. Ему понравилось. Но мама учуяла запах спиртного и сказала:
— Или я, или водка.
Миша выбрал маму.
Потом он попробовал женщину. Ему понравилось. Он привел ее домой, а мама сказала:
— Или я, или женщина.
И Миша выбрал маму.
Когда Мише исполнилось 50 лет, мама умерла. Миша был в отчаянии. Он не знал, как платить за квартиру и телефон. В какой надо ходить магазин. Что принимать от простуды. Как варить манную кашу. С кем дружить. Как стирать носки. Руки у него опустились. И Миша запил. Пьяный он забывал о маме. Надевал грязные носки. Носил мятые рубашки. Ел подгорелую манную кашу. И громко смеялся.
Как-то вечером в его дверь постучали. Миша испугался. Завернулся в плед и, согнувшись, на цыпочках, пошел открывать дверь.
Перед ним стояла молодая, лет 35-ти, женщина. Она сказала, что пришла отключать свет за неуплату. Миша посмотрел на нее глазами побитой собаки и попросил не отключать. Женщина не уходила. Она села в кресло. Подперла щеку рукой. Покачала ногами. Поправила волосы. Улыбнулась.
Мише гостья понравилась. И он предложил:
— Оставайтесь у меня. Места всем хватит.
Женщина осталась. Теперь Миша ходил в глаженых рубашках, чистых носках и ел любимую манную кашу. Он устроился на постоянную работу и научился делать покупки. С первой зарплаты он купил женщине духи, а себе водку. Женщина постучала костяшками пальцев о стол и сказала:
— Или я, или водка!
Миша выбрал женщину. Он был счастлив. У него опять появилась мама. Он ее так и называл: «Мама».
